Сказания о Запредельном

Сьюзен стояла у книжного шкафа, пальцы её скользили по корешкам книг. Остановив своё внимание на одной, девушка вытащила её с полки и раскрыла на оглавлении. Старые страницы поддались с негодующим шелестом, склеенные временем. Сьюзен поморщилась и, облизав подушечку пальца, перелистнула страницу осторожнее. Взгляд Пэвенси сфокусировался на перечне глав, окружающий мир на время перестал иметь значение. Эдмунд возник за её плечом внезапно, и пальцы Сьюзен соскользнули: страница надорвалась с возмущённым треском. Эдмунд скользнул руками на живот Сьюзен, поднырнув под обложку книги, что она держала перед собой. Его дыхание вздохом коснулось шеи. — Как дела в школе, Сьюзен? — в тоне брата, как и в его действиях была многозначительность, давно знакомая девушке. Пэвенси, прищурившись, погладила разорванную бумагу и захлопнула книгу. Положила её на полку, поверх других, не став ставить на место. И, убрав от себя руки брата, тихо потребовала: — Закрой рот, Эд. Пэвенси улыбнулся Сьюзен через зеркальное отражение стеклянной дверцы шкафа. Провёл языком по губам, проигнорировав требование и лишь подчеркнув эротичность, которую демонстрировал по отношению к сестре во всём. — Как грубо, — упрекнул он и, с насмешкой, наигранно-невинно уверил, приподняв брови. — Я просто по-братски интересуюсь твоими успехами. Ничего такого. Словно бы подтверждая свои слова, но на самом деле издеваясь, Эдмунд вытащил с полки рассматриваемую Сьюзен книгу. Скользнул взглядом по обложке и, развернувшись к сестре лицом, упершись в книжную полку, демонстративно приподнял книгу так, что та касалась его лица, скрывая губы. Улыбка, впрочем, всё равно читалась по прищуру глаз и изгибу тёмных бровей. Сьюзен забрала у него «Сказания о Запредельном» и повторила куда более жёстким тоном: — Я предупреждаю, если ты не заткнёшься, я приму меры. Эдмунд, несколько мгновений продолжающий сжимать пальцы на книге, что Сьюзен притянула к своей груди, фыркнув, отдал ей трофей и вышел из западни между сестрой и шкафом. Поднёс палец к дрожащему пламени. Был подожжен только один рожок, остальные два сверкали серебром, демонстрируя отсутствие в них свечей. Пэвенси пристроил указательный и средний пальцы так, что основание канделябра оказалось между ними, и провел от подножия до самого разветвления. Подняв взгляд на Сьюзен, он с удовольствием отметил, что она следит за его действиями, поджав губы. Свои огромные, пухлые, налитые кровью губы. Эдмунд взял канделябр в руку и шагнул к Сьюзен. Та уперлась спиной в шкаф, прижимая к себе свою книгу. Эдмунд припёр сестру своим телом и скользнул рукой на её шею. Отблески пламени бликами делали дополнительный акцент на его тёмных глазах, очерченных по-женски пышной щетиной ресниц. Пальцами Эдмунд гладил нежную кожу шеи Сьюзен. Когда он заговорил, тон его из насмешливого обратился откровенной угрозой. — Как и наши родители, — продолжая диалог, уверил Эдмунд и, приблизив лицо к Сьюзен, произнес ей в губы. — А если повезёт, ещё и английская пресса. Эдмунд закатил глаза, на мгновение продемонстрировав белки́, сверкнувшие в полутьме комнаты, и укоризненно озвучил, снова уперев взгляд в глаза сестры: — Сьюзен Пэвенси, примерная дочь и самая прилежная ученица в классе, постигает азы биологии… Эдмунд усмехнулся и, выдержав паузу, безжалостно продолжил, срывая недосказанность окончательно: — Углублённо… с учителем, старше её на двадцать лет! Его же посадят, Сью. Окончание фразы было брошено со смешком, и Сьюзен, не выдержав, выдохнула в губы Эдмунду ответный смешок. Наглый, похотливый мерзавец. Он смеет упрекать её в том, на что она, достигшая совершеннолетия в Нарнии, имеет полное право. Он ведь был с ней там. Он сам давно не ребёнок. В облике ребёнка и то проскальзывает то, что едва ли присуще этому образу. Их маскировка трещит по швам, рвётся, как страницы древней книги. Они не дети. Им известно многое другое, чему не присуще быть интересами детей. Они вынуждены находить способы делать то, чего требует их настоящий возраст, будь то интеллектуальные развлечения, алкоголь или же секс. Который пытается стребовать с неё этот давно забывший о морали наглец. Рахат-лукум из рук Белой Колдуньи, за который Эдмунд предал семью, стал из реальности метафорой, и поныне демонстрирующей тягу к запретному. Эдмунд коснулся языком щеки Сьюзен, и девушка, едва слышно хохотнув, с нескрываемым эротизмом продиктовала свои условия: — Я сейчас посажу тебя, Эд. На пол, на колени и заставлю заглаживать и зализывать свою вину передо мной, пока вся твоя гиперзабота не выплеснется на пол из твоего, заменившего тебе голову, члена, заставляющего тебя находить всё новые поводы для шантажа, в попытке добиться меня. — Ох, как это было горячо, — оценил сказанное Эдмунд и завершил их с сестрой договор напоминанием о мерах, которые оставляет за собой аргументом против невыполнения Сьюзен условий. — Я надеюсь, что однажды нечто подобное из твоих уст услышат наши родители. Сьюзен усмехнулась. Скользнула пальцами на основание канделябра и, притянув его вместе с рукой брата, к лицу, задула пламя свечи. На этот раз шантаж оправдал себя, и договор был скреплён глубоким поцелуем. Язык Эдмунда требовательно касался её, пальцы брата жадно скользнули под школьную юбку, надавливая. Сьюзен отстранила Эдмунда от себя. — Заткни рот, Эд, — с издёвкой потребовала она и скользнула пальцами на колготки, задрав на боках юбку. Эдмунд отставил подсвечник и, жарко выдохнув, послушно опустился на колени. Колготки Сьюзен тонкой шкуркой соскользнули к её щиколоткам. За ними опустилось бельё. Сьюзен хохотнула над Эдмундом, начавшим расцеловывать её ноги. Когда его губы поднялись на уровень колена, девушка, не выдержав, зарылась пальцами в его волосы. Бёдра её были сплюснуты на выпирающей из-под полок шкафа поверхности комода, составляющего с ним единый комплект мебели. Отложенная ранее книга лежала там же, чуть левее. Эдмунд приподнял ткань юбки Сьюзен и тихо попросил: «Раздвинь немного ноги, Сью» Голос его, хриплый от испытываемого им желания, заставил губы Сьюзен изогнуться в улыбке. Девушка исполнила его требование, и Эдмунд приблизил лицо к её лобку, ознаменовав начало процесса поцелуем гладкой кожи. Опустил губы ниже и коснулся языком половых губ сестры. Сьюзен ахнула, содрогнувшись. Пэвенси провёл языком по поверхности влагалища и прижался теснее, отпустив юбку Сьюзен и обхватив её ноги, повыше коленей. Сьюзен сдавленно простонала и стиснула волосы на затылке Эдмунда сильнее. В определённый момент Эдмунд, отстранившись, скользнул ладонью по ноге сестры вверх, намереваясь задействовать пальцы, но Сьюзен перехватила его руку и вернула вниз. — Только языком, Эд, — прерывисто велела она, разрывая тишину громким дыханием. Грудь её тяжело вздымалась. Эдмунд покорно вернулся к прежнему методу. Когда напряжённый кончик его языка упёрся в головку клитора, Сьюзен содрогнулась в оргазме. Эдмунд продлил истому сестры, проведя языком по малым половым губам ещё несколько раз. Зажал губами, потеребил кончиком языка. Сьюзен ахнула вновь и дёрнула брата за волосы. — Хватит… хватит, Эд, — выдохнула она, и Пэвенси отстранился, напоследок наипошлейше поцеловав её в раскрытый цветок влагалища. Распухшие от возбуждения половые губы Сьюзен Эдмунду доводилось целовать и прежде. Правда тогда они были в крови. Задетая рукой Сьюзен книга, отложенная на комод, упала на пол. Эдмунд скользнул по ней взглядом и поднялся на ноги. — Прости, — выдохнул он, прижав к себе сестру. Возбуждённый член Эдмунда упирался сквозь брюки в лобок Сьюзен, снова скрытый тканью юбки.  — Прости… за то, что сделал тогда. Ты была совершеннолетней. Мне не был нужен никто кроме тебя и не нужен теперь. Пэвенси скользнула рукой вверх по его спине и сдавила шею. — Я надеюсь, что однажды нечто подобное из твоих уст услышат наши родители, — мстительно выдохнула она, и Эдмунд задрожал от смеха. — Не спи с ним, — попросил Пэвенси. — Прошу тебя. Спи только со мной. — Беспокоишься за репутацию учителя? Или за мою? — отпустила последнюю насмешку Сьюзен и побеждённо ткнулась в плечо брата носом. Выбора не оставалось. Эдмунд Пэвенси не отступится от неё ни в одном из миров. Брат был упрямым, наглым, любимым до боли в сердце мерзавцем, и Сьюзен давно уже поняла, что сбежать от его любви не удастся никуда и ни к кому. Но пытаться стоило: как минимум, потому, что в школе дела у неё обстояли не так хорошо, как он полагал. Но, впрочем, подтянуть биологию можно было и с Эдмундом. Пальцы Сьюзен стиснули член брата сквозь ткань брюк, и Пэвенси гортанно простонал. Сьюзен погладила Эдмунда, надавливая, и потянула вниз ширинку. Оставила пуговицу застёгнутой и вытащила член брата из белья. Скользнула по стволу кольцом пальцев, оттянув кожу, помассировала оголённую головку подушечкой большого пальца. Эдмунд кончил от подобного массажа довольно быстро. Сьюзен, улыбнувшись, постфактум расстегнула его пуговицу и хохотнула над тем, как брат, чертыхнувшись, поймал соскользнувшие с бёдер школьные брюки. Сьюзен целовала Эдмунда, обвивая руками его шею, и он, мгновение поколебавшись, всё же позволил брюкам соскользнуть к щиколоткам насмешливой пародией на колготки и бельё у щиколоток девушки. И прижал Сьюзен к себе, всё же поднырнув ладонью под её юбку. Сьюзен раздвинула ноги, насаживаясь на его пальцы, и Эдмунд, отпустив губы сестры, выдохнул то, что должно было прозвучать ещё давно, но было в своё время заменено куда более взрослым: «Я тебя хочу». — Я тебя люблю, Сьюзен, — пообещал Эдмунд, и сестра, улыбнувшись, кивнула. Эдмунд толкнулся пальцами глубже, и Сьюзен ахнула, вновь выгнувшись в оргазме. Проходящий по коридору Питер, закатив глаза, бесшумно прошёл мимо. Судя по всему, он один здесь был недоволен тем, что снова оказался в Лондоне в облике ребёнка. Меньше, чем через год, старшему Пэвенси предстояли новые приключения и встреча с более достойным соперником, чем кидающие на него косые взгляды незнакомцы в метро. Но Питер об этом, как и никто из Пэвенси, не догадывался. Эдмунда же, уверенного в том, что предоставить более раздражающий объект для ревности, чем смазливый школьный учитель, Сьюзен сможет едва ли, ждал поистине королевский сюрприз.