все остается внутри. оно не забывается, как говорят многие, не выветривается, не исчезает. это как—будто бросаешь камень в море, сначала брызги, потом на дно. вот так же все наше прошлое лежит на дне. как осадок чего-то на дне кружки.
Одинокие сердца, тлеющие в огне обоюдной обиды и скорби. Медленно угасающая сила в их телах и нависшая дьявольскими силками тишина. Они стоят на расстоянии пары метров друг от друга, но их души находятся по разные стороны взрывающейся Вселенной. Не поняты и не приняты. — Ты никогда не любил. Ни меня, ни Небулу. Ты ненавидишь все живое, считая его недостойным. Каждое слово стоит ей титанических усилий и она цедит их сквозь сжатые в тонкую полоску губы. Даже головы не поворачивает, не желая видеть названного отца, так и не приняв его в свою жизнь. Яркие вспышки, — этой Вселенной осталось всего несколько мучительных минут, — касаются оголенной кожи запястий, неприятно щипая. Но она стоит. — Я выковал тебя, словно прекрасный клинок, за это надо быть благодарной. Он непоколебим. Протягивает каждое слово, словно спешка уже больше ни к чему, и устало выдыхает в тишину. Выдает себя за величайшего титана, — порабощение всего живого — разве это не достижение? — но сам корит себя за прошлое, в коем совершал слишком много судьбоносных ошибок. Стоящих жизни им обоим. — Благодарной за что? Я была жертвой Бадун, твоим оружием, игрушкой рудиментов, но мне так и не удалось стать хозяйкой своей Судьбы. Я привыкла считать, что моя смерть станет финальной чертой. Но теперь я понимаю, что хотела бы жить, хотя бы за тем, чтобы написать новую историю. Питер подарил мне эту жизнь. По её щеке бежит соленая слеза, оставляя за собой мутную дорожку. Она должна винить себя за слабость, но ведь можно позволить себе быть просто живой, когда через несколько мгновений её тело превратится в космическую пыль. Тогда боль развеется вместе с ней, перестав отравлять мнимое существование. — Хаос — это время, когда слабые поддаются инстинктам, панике… Но другие, как ты и я, процветают. Вся жизнь лишь шум, поэтому она не имеет никакой ценности. Сложнейший выбор сделает лишь сильнейший. Бойтесь этого, бегите от этого. Но судьба все равно неотвратима. Она — последняя представительница расы Зен-Вобери. Большую часть их рода бессердечно истребил Танос в тот злосчастный миг, когда в её руках оказалось резное лезвие, балансирующее на кончике пальца. Многие пострадали от клинков чудовищных Бадун, коих настигла та же участь от её руки. Остальных же, — тех самых выживших преступников, что были изгнаны на обреченную планету Юблие, — уничтожила Черная дыра. Ей казалось, что она наконец-то обрела семью среди рудиментов, но те оказались такими же продажными машинами для убийства, как и она сама. — Нечестно, что ты стал владельцем священных артефактов. Нечестно, что я выжила, когда весь мой народ погиб. Нечестно, что ты превратил меня в это… в машину для убийства. Шепчет одними лишь губами, тыльной стороной ладони смахивая слезы. Гамора не заходится в истерике, словно маленький обиженный ребенок, не бьет Таноса кулаками в грудь, а лишь прислушивается к каждой своей клеточке, ощущая, как та боль, та самая боль, чьей заложницей она стала, медленно уходит. Как и их жизни. — Вселенная вынесла вердикт. Ты ждал от нее подарка, а наткнулся на отказ. Единственный, о ком ты волнуешься… это ты сам. Ты натравил нас друг против друга с того момента, как мы научились сжимать пальцы в кулаки. Ты заставлял нас сражаться. Но почему? Потому что знал, что без этого сопротивления мы можем объединиться и тогда станем сильнее. Сильнее настолько, что однажды сможем одолеть и тебя. Она из последних сил цепляется за хрупкую ладонь Судьбы. Не чувствует ни скорби, ни злости, лишь долгожданное облегчение. Отпускает все обиды, смертельным ядом бегущие по венам вместе с кровью, и сутулит плечи от тяжести носимых грехов. — Есть неписанный закон гласящий, что хорошие люди всегда побеждают. Но это не так. В конце остается лишь шепот молитв обреченных и надежда, что боги станут их слушать. Ты не права. Ты была самым ценным моим бойцом и дочерью. Я любил тебя, Гамора. Она перестала делить все на «правильное» и «неправильное» уже достаточно давно. Питать мнимые надежды, что когда-то станет освободится от багровых пятен на собственных руках и покровительства названого отца, совершенно бесполезно. Потому что это она. Машина для достижения чудовищных целей Таноса. Бессердечная убийца. Недостойная Зен-Вобери. Что следует чувствовать, когда смерть леденящим дыханием обжигает спину? Страх? Благоговение? Панику? Гамора чувствует лишь вкус пепла и крови. И руку отца, лежащую на хрупком плече. До всеобщего конца осталась лишь пара секунд и ослепляющие вспышки подбираются все ближе и ближе, заставляя прикрыть глаза в ожидании неминуемой кончины. — Это не любовь.Часть 1
25 июля 2018 г. в 17:00