Леденец

Джен
PG-13
Завершён
336
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
336 Нравится 4 Отзывы 71 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Пожалуй, Реборн мог бы назвать всего пару вещей, которых он терпеть не мог ни в каком из проявлений. Предательство, идиотизм и смерть. Нет, когда одно из них становится частью твоей профессии, как-то пообвыкаешься и перестаёшь реагировать так бурно. Однако в данный момент это помогало мало. Брюки промокли от сырости земли, на коленях расползались тёмные пятна и грязь. Ветер сорвал шляпу куда-то под ноги, под кусты каких-то мелких фиолетовых цветов. Он не особо вглядывался, взгляд прикипел к серому отшлифованному камню. Это, всё это было каким-то фарсом. Постановка, в которую его по какой-то идиотской причине забыли посвятить. Реборн украдкой бросает взгляд на Арию. Бледную, точно мел, натянутую струной и совершенно серьёзную. Строгое платьице, приталенный пиджачок, подогнанный под её чуть угловатую фигуру, и начищенные до блеска туфельки. И эта серьёзность в каждой чёрточке, хоть бы какая краска тронула её бледное восковое лицо. Солнце пекло во всю, словно измывалось. Жгло пиджак со спины, затылок и шею, отравляло воздух духотой и влагой после проливного дождя намедни. Это выводило похлеще желания надраться до поросячьего визга, которое Реборн в себе упорно глушил. Но все уже ушли, даже малышка Ария. Так и не заплакала, серьёзная и взрослая девочка, потерявшая мать. Так отчего ему так хочется разреветься? Как мальчишка, ей-богу. Шляпу Реборн не ищет, не пытается это сделать даже глазами, продолжает на коленях стоять перед молчаливой могилой. К нему никто не подошёл, не одёрнул, не попытался оттащить или вразумить — ушли, даже малышка Ария. Неужели только ему одному она была так дорога? Разномастные цветы пышными букетами теснятся у камня, громоздятся аляпистыми вспышками от белого до кроваво-красного и кажутся неуместными. Среди всего этого выделяется обёртка конфеты. Мелкий орнажевый леденец, обёрнутый в невзрачный прозрачный фантик. Реборн смаргивает и оглядывается, небо окрасилось красным и жёлтым, солнце стремительно скатывалось за горизонт и уже не жгло затылок, лишь слепило глаза. Все действительно ушли, прошло уже достаточно времени, Реборн и не заметил, как оно пролетело. Словно миг, словно он только успел моргнуть. — Не грустите, дяденька. Тонкий девичий голосок бьёт иглой прямо в висок. Реборн вскидывается, подскакивает на ноги и отшатывается в сторону. Девочка — пять, шесть? — в лёгком белом платьице с рюшами по подолу перекатывается босыми ногами с пятки на носок, пальцами зарываясь в жухлую влажную траву. Вся такая лёгкая-лёгкая, серьёзная, как малышка Ария, только не восковая, скорее хрустальная, фарфоровая. Бледные губы складываются в трогательную улыбку, тёмные глазки отражают огни заходящего солнца, горят изнутри этим жёлто-красным светом. Чёлка неровно острижена, две косички едва ли касаются плеч. Вся такая кукольно-маленькая и трогательная. Реборн насторожено замирает — с пятнами на коленях, с продрогшими пальцами и подрагивающим от нервного напряжения кадыком. И блестящими глазами — шляпы на нём нет, унесло ветром куда-то под куст отвратительных мелких цветов. Девочка не тушуется, почти вприпрыжку подбирается к нему — едва ли достаёт макушкой до середины бедра — и протягивает ярко-жёлтый леденец в прозрачной обёртке. Реборн без раздумий принимает и вертит в руках, шалея от происходящего так же, как шалел от известия об этой смерти. — Если плакать, знаете, — девочка снова перекатывается с пятки на носок, смотрит серьёзно-серьёзно из-под взлохмаченной чёлки, раздутой ветром; голос её тихий и немного печальный, — легче не станет. Реборн вскидывает ладонь к лицу и как-то даже отстранённо подмечает, что на пальцах осталась влага. Губы сами по себе дёргаются в кривой усмешке. Из груди рвётся болезненный хриплый смешок. Не становится. — Не грустите, — она хлопает его по бледной ладони, испачканной в сырой земле, и ободряюще улыбается. Выглядит такой серьёзной и понимающей, такой… такой. Её хочется обнять, прижать к груди и лелеять, как самое драгоценное, что у него есть. Но в том-то и дело. У него ничего нет. Реборн не замечает, как всхлипывает, запрокидывает голову и жмурит глаза — небо плывёт, смазывается в одно неразборчивое, стремительно темнеющее пятно. Чувствует, как девочка берёт его за руку, несмело обхватывает мозолистые озябшие пальцы своей тёплой ладошкой, сжимает увереннее и чуть тянет на себя, вынуждая опуститься. Реборн бессилен, он падает на колени. — Не станет же, — повторяет она как-то снисходительно, но в голосе её чувствуется тепло, распаляющее ещё сильнее. Заставляющее поддаться, опрокинуться в котёл с кипящими чувствами. Её ладошка тёплая, уверенная, сжимает его пальцы крепко и не даёт усомниться в реальности происходящего. Не сон, не дурная постановка — какая-то безумная часть его жизни. Слёзы срываются с ресниц, заливаются солью в открытый в немом крике рот. Казалось, понимание настигло его только сейчас. Только сейчас оно обрушилось на голову монолитной многотонной плитой, ломающей шею и кроящей череп на мелкий щебень болезненных воспоминаний. Девочка продолжает сжимать его руку, второй Реборн стискивает леденец в шуршащей обёртке. Легче не становится совершенно. От бессильной злости поджимаются пальцы и стискиваются кулаки, Реборн запоздало понимает, что до хруста сжал хрупкую ладошку. Вскидывает голову, неловко всхлипывает и глядит на тоску в оранжево-жёлтых глазах — солнце давно село, бликов его уже нет даже на тёмных разводах облаков. Девочка улыбается, ободряюще гладит его по руке и словно с пониманием опускает ресницы. — Вам надо домой, — тихо говорит она. Сдувает с глаз чёлку, тянет за ладонь на себя. — Вам здесь не место. Здесь? Реборн усмехается, опускает голову на грудь и глубоко вздыхает. Болью тянет в грудине, пониже рёбер простирается своим пугающим холодом пустота. Девочка замирает на миг, глядит твёрдо, поджимает губы и чуть встряхивается. Делает шаг вперёд, заглядывает в лицо с какой-то наивностью и искренним любопытством. Шляпы на Реборне нет, глаза не спрячешь. Он даже не знал, жалел ли об этом. Девочка протягивает тёплую ладошку, стирает с щёк катящиеся из глаз слёзы и мягко улыбается, уголки её губ подрагивают, а в глазах затаилась скорбь. — Мёртвых надо отпускать, дяденька, — наставительно говорит она, не повышая голоса. Вся такая тёплая и живая. Реборн сдох изнутри, лишь чудом сердце продолжает стучать в груди — да и то через раз, то болезненно ухая в желудок, то встревая в глотке. — Не то они не будут счастливы. Если бы. Реборн старается усмехнуться — выходит кривой оскал. Малявку он не пугает ни капли, но та хмурится, поджимает губы и снова стирает слёзы с его щёк. Дурость-то какая, право слово. Девочка вздыхает и тянет его за руку: — Идём, дяденька. Кто знает, может, это само провидение. Нажраться до звёзд перед глазами, а наутро не вспомнить причины. Это не в его стиле, не в его принципах и уж точно ему не по душе. Но девочка настойчива, а желание такое навязчивое. Наутро Реборн находит в кармане смятый ярко-жёлтый леденец в прозрачной обёртке, разъедающий своей кислотой язык, и вспоминает лишь череду цветных пятен и слов. Если плакать, знаете, легче не станет. По крайней мере, он это знает.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.