"Просто будь с ней рядом, если меня не станет"

Долго держит указательный палец на звонке, надеясь, что чёртов одноклассник откроет дверь и пошлёт его. Как делали другие, как будут делать все, кроме неё. И именно она открывает немного скрипучую дверь, укутываясь в старый потрёпанный годами плед. Он помнит его ещё с первого курса. — Кацуки? Нежный мягкий голос, от которого привычно холодеют пальцы. Бакуго отвык слышать своё имя из её уст. Урарака молча пропускает его в дом, будто случайно касаясь его рукой, поджав губы. Бакуго мельком отмечает заметно округлившийся живот, и внутри всё сжимается до боли. Вновь подрос. Парень заходит в гостиную, присаживаясь на старое кресло, оглядываясь. Многое поменялось, ту пустую и заброшенную квартирку, которую только могла купить на свои сбережения третьекурсница, уже не узнать. Красивые светлые обои, деревянная мебель, украшенная красивыми иллюстрациями из сказок, нарисованные вручную хозяйкой дома. Он помнит, как Очако любит сказки. Счастливый конец, которого чаще всего нет в жестокой реальности. — Я принесу одежду, — проговорила девушка, исчезая за дверью в спальню. — Думаю тебе подойдёт одежда Изуку. — Д-да… — только и может прошептать хрипло Бакуго, ощущая вкус крови на языке. Он давно перестал замечать, как кусает губы по старой привычке. Урарака приходит через пять минут, держа в руках довольно большую толстовку непривычно чёрного цвета и порванные джинсы. — Ванная за поворотом, — говорит негромко Очако, бережно отдавая одежду парню. — Я приготовлю чай. Парень кивает, отмечая — девушка делает всё. Всё, чтобы выглядеть, как счастливая супруга героя номер один. А нужно ли было ей это? Очако лишь мечтала о своём счастливом конце с Изуку. Но ведь не так представлялась жизнь после академии, да? Девушка не хотела отгородиться от всех, предать друзей и родных. Но она не могла перечить своему «возлюбленному». Чашка выпадает из трясущихся рук и с оглушающим звоном разбивается об холодный пол. Урарака глубоко вздыхает, считая до десяти. Это ведь всегда помогало? — Всё нормально? — парень появляется у дверей, настороженно глядя на девушку. Очако кивает, осторожно нагибаясь, но Кацуки лишь легонько отодвигает её за плечи, усаживая за деревянную стойку, украшенную героями из «Красавицы и Чудовища». Парень молча убирает все осколки и сам заваривает чай, хотя у самого также нервозно бегают глаза, также сильно трясутся руки, и Очако замечает. Но молчит. Потому что нечего говорить. И они понимали. Начинать давно заевшую пластинку не имело смысла. — Сколько? — хрипло спрашивает Бакуго, ставя две прозрачные кружки с чёрным чаем на стойку. — Два месяца. Ни одной новости. Ни одной sms. — Ясно. Кацуки осторожно накрывает холодные ладони девушки, поджав губы. — Он вернётся. — Не надо. — Очако. Девушка устало качает головой, глядя на свой живот, и едва сдерживает слёзы. Катсуки осторожно проводит по щеке ладонью, не пытаясь успокоить или утешить. «Просто будь с ней рядом, если меня не станет» Парень готов проклинать Изуку сколько угодно, но что это даст? Ничего. Лишь ещё одну взорванную вдребезги кружку и сорванный голос. Бакуго прекрасно понимал, что маленькое дитя, медленно растущее в животе девушки — его. Очако знает, но не хочет ничего об этом говорить или даже упоминать. Изуку знал и принимал это, осознавая — его брак с девушкой был с самого начала по расчёту. Просто когда-то Очако загадала при нём наивное желание быть его женой. Но ведь они этого не хотели. Слишком поздно они одумались, а менять ничего не стали. Кацуки всё прекрасно видел и молчал, он общался с Очако, потому что любил. Деку знал. Этот маленький мерзавец всё всегда видел и знал, и молчал. Ведь иначе бы он не сказал ту непонятную фразу, тогда — два месяца назад, уходя на очередную миссию. Бакуго злился на него, мечтал при его возвращение хорошенько вмазать, но понимал. Не вернётся. Последняя миссия героя номера один — победить властелина зла, главного босса. Забавно, ведь никто больше, кроме него не отправлялся туда. Высокомерный ублюдок. Кацуки лишь хотел увидеть спокойствие на лице Очако, заметить хоть слабенькую, но улыбку. Девушка пыталась, терпела. А когда вечерами приходил уставший Бакуго, временно переселившийся к ним всё вырывалось наружу. Боль, тихие всхлипы и мольбы. — Тебе пора принять это, Очако. Это плохо влияет на ребёнка… — Как я могу это принять, если Изуку уже не вернётся? — спрашивает девушка, прижавшись к парню. — Ради него. Ради нашего ребёнка. И девушка медленно, но забывала, переставала думать о давно где-то погибшем супруге. Тихие всхлипы и боль постепенно исчезли из дома номер четыре.