Персональный Дьявол

Ангел резко распахнула свои серо-голубые глаза, тяжело и рвано дыша. Снова. Снова, уже третий месяц подряд, ее тело оказывается подчиненным разыгравшемуся разуму. Руки трясло от ужаса и вдруг волной накатившего наслаждения. Моменты боли и недетского оргазма чрезмерно часто проплывали в ее воспоминаниях, отчего тело сжималось судорогами практически каждую ночь. Она ненавидела себя. Ненавидела за то, что смогла поддаться искушению, такой сладостной неге ее личного Ада. Да, Ангелам ничуть не чуждо искушение. Слезы вдруг разом брызнули из глаз. Три дня — может больше, может меньше — ее заточения в доме Мэрилина Мэнсона дали однозначно негативный эффект. Состояние апатии не покидает ее уже несколько мучительно долгих месяцев, наполненных жутким криками и стонами в ее русой голове. Хочется сброситься с крыши, осознавая свое унижение. Страх перед ремнями только обрел обороты, но что делать, когда в пресловутой психушке привязывают к кровати чертовыми кожаными ремнями? *** — Пожалуйста... Поймите, я была с ним! Он делал мне плохо, больно, он насиловал — он ИЗНАСИЛОВАЛ — меня, позовите мне адвоката, прошу вас! Снимите ремни, я все вам расскажу! — Ангел плачет, сжимая в руках давящие на грудь коричневые ремни. Цвет корицы. Когда-то девушка любила корицу... — Мисс, вам не стоит переживать. В этих стенах вам ничего не угрожает, а адвокат давно ознакомлен с вашей проблемой, — молодой врач ласково проводит рукой по русым волосам, улыбаясь девушке несколько похотливый улыбкой. От вида его лица становится тошно, и девушка спешно отворачивает голову от довольной рожи врача. Из глаз новым ключом бьют слезы. Девушка изо дня в день рассказывает персоналу психиатрической лечебницы свою историю, но никто ей не верит. «Ты для них не более, чем очередная сумасшедшая и влюбленная фанатка, сладкая» — в голове проносится этот дьявольский голос, и серо-голубые глаза закрываются, жмурятся, но не могут выкинуть этот баритон из своих мыслей. Девушка яро замотала головой, стараясь отмахнуться от мыслей, как от назойливых мух. «Не старайся выгнать меня из твоей головы, дорогуша, — ехидный голос прокрадывается в самые потаенные уголки ее мозга, возбуждая нервную систему. Единственное, что этот голос теперь способен возбудить, — Ты для них всего лишь очередная ебанутая, которая к своему несчастью не смогла кончить от пальчиков, глядя на ебучий плакат прекрасного Мэрилина Мэнсона. Ебучая дура, сошедшая с ума от недотраха. Забавно, да?» Девушка закричала, сильнее сжимая ремни, а вместе с теми и края тонкой рубашки, оголяя чувственную кожу сосков. Молодой человек вздрогнул, схватив первый пузырек, вливая его содержимое в шприц. Если он не поможет, есть вероятность, что своим возбуждением нанесет девушке очередную травму. Трясущимися руками отмеряет нужное количество вещества, считая, что лучше влить больше, чем нужно. — Да, так определенно будет лучше, — шепчет врач, разворачиваясь к прекрасному Ангелу, — Сейчас, тебе будет лучше, я обещаю, — мужчина находит вену на ее руке и вливает все содержимое шприца в вену девушке. Зрачок серо-голубых глаз стал расширяться, а руки безвольно свалились с кровати вниз. Где-то в помутненном ядом подсознании захихикал садистский низкий голос, видя опрокинутую в шприц банку с наркотическим препаратом, вызывающим галлюцинации, и одиноко стоявшим на столике пузырьком с успокоительным. *** «Милочка, я тебя никуда не отпущу, — Энжи жмется к стене, сжимая левой рукой русые волосы. Светлый каскад уже не кажется таковым, — Ты навсегда в моей власти.» Девушка плачет, сжимая волосы сильнее. «Боже, это невозможно вынести... Этот голос... Это тело... Снова Он... Снова насилие... Теперь уже насилие моего ебанного мозга. Это невозможно. Он должен умереть, Боже...» Девушка плачет, сжавшись комочком у стены. Невозможно. Невыносимо. Тяжело. Стоит только поднять голову, и снова Он — иссиня-черные волосы, мягкие, вечно-бордовые губы, тонкие черты лица... Ее персональный дьявол. Энжел усмехается, сквозь слезы. Что же стоит сделать, чтобы заслужить такое счастье? «— Как же от тебя избавиться, урод ты поганый? — Ангел мой, а зачем избавляться от меня? Твоему Господину все равно, где тебя трахать — во влагалище или в голове. — Я. Хочу. От. Тебя. Избавиться. Убирайся вон из моей головы!!! — Нет, красавица. Нет. У дикой страсти лишь один выход — смерть.» Смерть. Смерть. Смерть. Девушка отворачивается, не решаясь произнести больше ни слова. А в ее светлой голове мухой бьется одно единственное слово: "Смерть." *** Ангел меряет шагами комнату. Что-то надо с этим делать, что-то нужно срочно решать. Так просто невозможно жить. Определенно. Невозможно. Ее персональный Ад, Великий и Ужасный, смотрит на нее, усмехается, сжимая в тонких белых пальцах член. Девушку раздражает его присутствие, сводит с ума еще сильнее, вызывая ненависть и дрожь по всему телу. «— Детка, успокойся. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы избавиться от меня. Лучше, иди сюда, — дьявол водит тонким и изящным пальцем вдоль твердого члена, каким его запомнила девушка. — Это не самая лучшая идея, — в голосе слышится сталь, и это определенно выводит глюк из себя. — Девочка, милая, тебе лучше не раздражать меня, — ночной кошмар смотрит на Энжел с плохо скрываемой злостью. Глюк раздражен. Глюк взбешен. А девушка лишь чувствует эффект дежавю. — К сожалению, Брайан, ты ничего не стоишь в моей голове. Я тебя ненавижу. Ты — пустой звук. — Нет, красавица. Я — твоя боль, твоя жажда и твоя страсть. — Нет, Мэрилин. Ты — никто, — разум озаряется резкой вспышкой гениальной мысли. А что, если?.. — И ты ничего не значишь в моей жизни, Мистер-Твердый-Член! — голос полон нескрываемой радости от озарившей идеи. О да, теперь от него точно можно избавиться.» Девушка улыбается, собирая волю в кулак. Она знает, как избавиться от пресловутого дьявола, искусителя, ненавистного монстра, Великого и ужасного. Мысль вьется в русой голове, стучится о стенки мозга, эхом отзывается в затворках разума. Девушка резко поднимает голову. Боже, смерть! Как же… Как же не стрельнула эта мысль ей в голову сама, зачем же стоило так долго мучиться, зачем надо было так долго ждать, если выход из сложившейся жуткой ситуации был все это время тут, на поверхности? «Конечно, смерть! Выход из любого положения, всегда! Надо было раньше... Боже, теперь не стоит долго задерживаться тут, с этим конченным паразитом. Надо бежать отсюда, быстрее, чем видишь. Быстрее бежать к выходу из моей головы!» Энжи пулей развернулась к кровати. Белокурая осмотрелась — ее ночной кошмар сидел на выдуманном девушкой кожаном стуле, широко расставив ноги с твердо стоящим членом. В голове загудело от воспоминаний, а низ живота стянуло сладкой негой. Нет. Нельзя снова попадать под влияние искусителя. Девушка отвернулась, зажмурив глаза. Ее придуманная галлюцинация стала исчезать, а руки девушки сжались в кулаки. Да, скоро все пройдет. Скоро все изменится. На счет десять все точно пройдет. «Жизнь — слишком тяжелый для детей рассказ.» Раз. Энжел разворачивается и делает слабый, неуверенный, тихий шаг в сторону кровати, вдруг растеряв всю свою решительность. «Жизнь — игра.» Два. Второй шажок оказался куда более уверенным, чем первый. Голая ступня коснулась ледяного пола во второй раз, заставив толпы мурашек пробежаться по спине. Это ощущение оставляет в душе девушки твердую почву решимости — все идет как надо. «В жизни все всегда ломается изнутри.» Три. Энжел более уверенно бежит в сторону кровати, наплевав на мизерное расстояние, разделяющее ее и кровать с такими уже желанными ею ремнями. Лишь бы добежать. Лишь бы успеть. «В жизни все, как в горькой сатире.» Четыре. Девушка осторожно присаживается на кровать, словно страшась ее. Трепетно проводит рукой по ее краю, распаляясь в ужасе от своей идеи. Но что можно сделать, если другого выхода совершенно нет? Только следовать своей интуиции. «От жизни нужно успеть все взять.» Пять. Энжел ложится, радостно и трепетно улыбаясь. О да, скоро все закончится. Осталось всего чуть-чуть, половина пути уже пройдена, стоит спокойно вдохнуть и не торопиться. А самое главное — не обращать внимания на отвратительного дьявола твоего мозга. «Холодно. Как жаль, что ноги не обуты в шерсть.» Шесть. Руки завязывают ремни на поясе, крепко и больно, чтобы было невозможно шевелиться. Энжи чувствует, что где-то за ее спиной личный глюк увлеченно наблюдает за каждым ее движением, впитывает в себя и анализирует. «Обидно, должно быть, ведь ты не понята никем.» Семь. Руки аккуратно берут ремни, связывающие грудь. Да, так будет непременно лучше. Секунда — и девушке в легкие поступает минимум кислорода. Совсем чуть-чуть, но хватает для жизни всего эти несколько минут. «В нашей жалкой жизни мы все всегда переносим.» Восемь. Тонкие пальцы плотно завязывают ремни на шее. Скоро. Совсем скоро. Надо немного подождать. «О да, в жизни много блефа.» Девять. В глотке совсем не остается воздуха. Ощущение, что его выкачивают из тела насосом, но это не дает повода девушке ослабить хватку на ремне. «Ха, дурочка. Было бы проще вены перерезать.» Десять. В легких тает последний воздух. Рот открыт в попытках вдохнуть новую порцию спасительного вещества. Все тщетно. Ничего не выйдет. Но разве не об этом мечтала девушка все три месяца? Да, об этом. Глаза закатываются от нехватки кислорода. Ангел испустил последний вздох. Где-то на другом конце комнаты громким голосом расхохотался разочарованный Дьявол.