flowdie

— А ты обижаешься на меня?.. — А за что мне на тебя обижаться? — Ты немного испугалась, когда узнала… — Не бери в голову. . . . Хах Вы верите в это? Даже ведьмы здесь связаны с самыми прекрасными в мире цветами. Ведьмы, в которых не оставалось совсем ничего хорошего, но даже после того, как их надежды разбились, только одна нежная вещь была рядом. В осколках. С коленями, сбитыми в кровь. Они продолжали обнимать их, будь это розы с её колки мира шипами, которые впиваются в неузнаваемую, картонную, почти не реальную кожу или хрупкие одуванчики, которые могли быть невольно сорванны в любой момент. И только когда ведьма умирала, где-то увядал цветок, который ей приходилось хранить. Кем была Шарлотта? Счастливой девочкой, которая не знала забот? Или мрачной дурочкой, вечно задиравшей всех, желающей только своего благополучия? Это не важно. Главное — куст роз, привязанный к малышке своими шипами, был слишком прекрасен. Любой человек, что «видит внутренний мир человека» плюнул бы на изуродованное лицо девочки и не вернулся бы, пока не увидел то превосходство, что охраняет её маленькое хрупкое сердечко. Удивительно, что розы были такими пышными и манящими. На их фоне Шарлотта… стала такой блеклой и совершенно незаметной. Знаешь, это было простым пейзажем. Если своей жёсткой кистью жизнь выделила яркие цветы, здесь совсем не осталось места и краски на бедную малютку. Стоит ли говорить, что, на самом деле, Мами знала Шарлотту гораздо больше? Однажды узрев красоту прекрасной розы, она её уже не забудет. Самой Томоэ достался простой бонсай. Сакура. Её розовые лепестки всегда быстро умирают на глазах девушки. И пусть другие считали это растение необыкновенным, Мами ненавидела его. Куда больше ей нравились розы, которые она встретила. Миниатюрная Лотти, которая походила на плюшевую игрушку со временем, очень мило смотрелась в сочетании с яркими алюминий бетонами. Когда она была ещё девочкой и попала в больницу, Мами часто сидела перед этими прекрасными цветами вместо своей знакомой. Она держала на руках свой бонсай и смотрела, как же сильно он отличается от элегантных роз милой Шарли. Когда образ плюшевого зверька зацепился на Шарлотте ещё крепче, превратив её в ведьму, ничего не изменилось. Она суматошна старалась оберегать розы, что всё ещё росли рядом с больницей. Раньше исцарапанное лицо и куча разных пластырей на ранах сейчас превращали ведьму в слишком уродливой куколку, которую выкинула маленькая хозяйка. Розы оставили её такой жалко потрёпанной… Даже любой человек, что «видит внутренний мир человека» плюнул бы на изуродованную мордочку ведьмочки и не вернулся бы, пока не увидел то превосходство, что охраняет её гнилое твёрдое сердечко. Она одна, заточённая в мир, где высокие стены сделаны из вязкой карамели, а мышки роют норы в шоколадном торте с противным чавканьем. В ту минуту розы почернели. Томоэ должна была понять сразу, но сейчас голова юной девочки-волшебницы сожрана огромным противным чудищем, а тело, как простой кусок дешёвого мяса, оставлено в вязкой карамели. Опоздала. Она полная идиотка, веточки сакуры которой медленно увядают и валятся на пол её опустевшего нынче дома. Мрачные, словно на них пролили чернила, они оставляют за собой темнеющие пятна. Тело еле сжимает всё сильнее наливающийся цветом бутон розы, который вскоре так же умрёт, налившись чёрным. Здесь, на краю обоих сознаний звенит громкий сухой шёпот. Такое чувство, что это сон, в котором повторяются заученными реплики извинения. — А ты обижаешься на меня?.. — А за что мне на тебя обижаться? — Ты немного испугалась, когда узнала… — Не бери в голову. . . . Только что умерло два самых лучших цветка на свете, чьи корни переплетались долгое время.