Разбитые сердца

      Бонни выглядит побитой несчастной дворнягой на фоне излучающей счастье Гилберт. Она фальшиво улыбается, выслушивая болтовню Елены и помогает ей выбирать свадебное платье. До события, которое разобьет её сердце, остаётся всего месяц.       На самом деле дышать уже не хочется — раскаленный воздух царапает небо, обжигает умирающие в собственном отчаянии лёгкие. Жизнь уже не кажется такой простой и когда-то твёрдая почва и убеждения, что все будет хорошо превращается в руины. Жизнь так легко рушится, как и внутренний мирок наивной Бонни. А ведь бабушка говорила, что Бонни будет самой счастливой. Зачем же обманула ее?       Бонни пьет много-много, топит себя на дне бутылки с бурбоном, просит вернуть ее жизнь назад, а чертовых братьев в ад запихнуть — они оба сгубили ее. Ты такая слабая, Беннет, — уверяет она себя, опрокидывая еще один стакан, а после прячет лицо в ладонях. И кто бы знал, что она такая станет — разбитая, никому ненужная и совершенно одинокая.       Ей уже не так смешно, когда Сальваторе-старший по-дружески кладет свою ладонь на её плечо и улыбается слишком фальшиво, извиняется — Елена стала для него всем. Бонни уже тошно, когда слёзы предательски обжигают щеки, а ком заседает где-то в горле, а ведь он обещал не бросать ее когда-то. Ей бы злиться на него, проклинать и забыть, только она в подушку слёзы льёт, а раньше бы так не сделала.       Бонни каждую ночь открывает новую бутылку бурбона и невольно вспоминает времена, когда ненавидела самовлюбленного Деймона, который мог разрушать все в один миг только в своё удовольствие. Вспоминает, когда по воле случая оказалась вместе с ним в картоном каевом мирке, где каждый день казался адом — все повторялось по кругу.       Враги в прошлом, несостоявшиеся влюбленные — в настоящем.       Бонни, по правде говоря, кажется, что покинув тот проклятый мир, она оставила и сердце, свое сердце. И надежды, что в последний миг, как она перешагнула черту, рассыпались, распластавшись дымом в том ненужном каевом мирке.       Сальваторе с жалостью смотрит, как умница Беннет топит свою жизнь в дерьмовом пойле и качает головой. И кто тебя сломал, девочка? Ему бы извиниться за себя, только вот не может или не хочет. Себя убеждает, что Елена дороже всего на свете. И на кой ему сдалась эта иллюзия? — Бон.       Деймону жаль... жаль, что он сам топит Беннет в этой адовой луже, только едва ли он понять это способен, да и не хочет. А кому, черт возьми, это надо? Он цокает, хватает ее за запястье и тянет к себе. Бонни пропадает, его резкие, но вместе с тем и желанные «объятия» обжигают ее тонкую кожу — того и гляди порвется. Его глаза изучают ее, прямо как тогда, думает Бонни, покусывая губы. Он испускает вздох, а она быстро высвобождает своё запястье из его цепкой хватки. — Я в порядке, - говорит она, а Сальваторе лишь наклоняется голову вбок. Бонни кажется, что она тонет в ледяном океане его глаз. Да она и не боится захлебнуться, уже не боится. — От тебя пахнет бурбоном. — У меня был прекрасный вечер, — сдавленно выдает она, чувствуя, как голос ломается, дрожит и выдает ее с головой. Она кутается в свой вытянутый свитер и отходит на шаг. — Пьёшь в одиночестве? Бон-Бон, - это первый признак алкоголизма.       Ему бы зубы повыбивать, думает Бонни, но выдает натянутую улыбку и закатывает глаза. Она давит какой-то окурок под своими ногами и готова проклясть всех и вся на свете, потому что ничто не способно избавить ее от чертового Деймона Сальваторе, так некстати забравшегося к ней в сердце. — Наивные обещания тоже признак лжи, но тебя же никто не уличает в ней. — Она передергивает плечами, а после просто уходит, с болью осознавая, что разверзшуюся между ними пропасть невозможно ни пересечь, ни перейти. Слишком поздно высказывать слова, удушливым комом застрявшие в горле.