волчонок

— Ладно, — прорычал Намджун, сдаваясь. Юнги буквально на коленях перед ним ползал, чтобы уговорить оставить малыша. Намджун был непреклонен, бесился и злился. Чужой альфа в доме — это неприемлемо, это нарушает законы стаи, но Юнги, кажется, на все плевать. Его сердце рвется от чистой отцовской любви к брошенному ребенку. Разве может Юнги поступить иначе и выкинуть сладко спящего малыша одного на улицу? Ким-младший злится самой искренней яростью на омегу, родившего этого малыша, что смог без зазрения совести выкинуть волчонка на помойку. У Юнги от одной мысли об этом сердце кровью обливается. Чонгук чувствовал себя в этой семье лишним. Хоть старший альфа и позволил ему остаться, Чонгук постоянно чувствовал напряжение, стоит им собраться в кругу семьи. Юнги улыбался, накрывая стол для мужа и детей, оставлял перед сном каждому сынишке по поцелую и тепло укрывал одеялом, но Намджун не был рад так скорому неродному пополнению. Тэхен-и же был просто в восторге от нового братика и очень жалел, что малыш не ходит с ним в детский садик. Чаще всего Чонгук принимал волчье обличие, забивался в дальний угол или под кровать, и следил за домочадцами хмурым взглядом. Он вел себя, как настоящий дикарчонок. — Чонгук-и, — позвал Юнги, ища малыша по всей квартире. Порой он прятался там, куда и не подумаешь посмотреть — например, в корзину с грязным бельем. — Чонгук-и, иди ко мне, — попросил Юнги, заглядывая под кровать Тэхена, но там волчонка не было. Юнги приоткрыл дверь в их с Намджуном спальню. Волчонок лежал на месте Юнги, уткнувшись носом в его подушку. — Эй, — улыбнулся Юнги, подходя ближе. — Я потерял тебя. Чонгук посмотрел на Юнги и заскулил, ткнувшись мордочкой в его ладонь. Ким улыбнулся уголком губ и принялся гладить волчонка по мягкой шерстке, а после и вовсе взял на руки, прижимая к себе. Волчонок обратился в человека, обнимая его маленькими ручками и ножками, как коала. Юнги слегка подбросил малыша и улыбнулся. Тот поднабрал в весе. — Солнышко, я хотел у тебя спросить, хотел бы ты пойти в детский садик, куда каждое утро ходит Тэхен-и, — улыбнулся Юнги, с улыбкой посмотрев на мальчика. У него на пухлой щечке остались капельки от соуса. Юнги облизнул большой палец и стер капли с его щечки, а после чмокнул в лоб. — Ну? Чонгук-и покачал головой и покрепче обнял папу за шею. Юнги вздохнул, зарывшись носом в смоляные пряди. Волчонок от него ни на шаг отходить не хочет. Первый год Намджун никак не хотел признавать, что в его доме теперь живет маленький, но все-таки альфа. Какая-то ревность бушевала внутри, когда он видел, как Юнги уделяет Чонгуку внимание. Тэхен-и же искренне полюбил братика, с охотой делился с ним одеждой и игрушками. Юнги душу грело то, как сынок пытался подружиться с Чонгуком, но тот никак не шел на контакт, признавая общество только Юнги. И это раздражало Намджуна в тысячу раз сильнее. Раз в несколько месяцев их семья выбиралась в деревушку, к бабушке Юнги. Сам Намджун на это время уходил в лес, к своей стае, а Юнги и маленький Тэхен-и просто гостили у бабушки, ели вкусные пироги и пили чай с земляникой. Хотя Намджун и порывался забрать сына с собой, начать приучивать его к стае, но Юнги ни в какую не соглашался. Слишком он еще маленький. Поэтому маленький омега забирал с собой игрушки и все выходные только и делал, что играл. Но эти выходные должны стать особенными, потому что теперь с ними будет Чонгук. Юнги воодушевленно собирал для детей вещи и игрушки в сумку. Тэхен унесся в другую комнату смотреть мультики, а Чонгук всяким мультикам предпочел общество папы. Чонгук, как и всегда, сидел рядом, обнимая своими маленькими ручками коленки, на которые были наклеены пластыри. Малыш, гуляя с Тэхеном, упал и больно ударился, но не проронил ни слезинки, пока папа дул на ранку, промывал ее водой и наклеивал пластыри с мультиками, заботливо одолженные Тэхеном. Тэхен, как самый настоящий старший братик, ощущал за это вину и долго-долго извинялся перед молчаливым Чонгук-и. За все время, что волчонок жил у них, он не сказал ни слова. Чонгук-и думает о том, что папа красивый. Очень-очень красивый. Ему нравятся папины глаза и точеные губы. Волчонок рассказал бы ему о том, что чувствует, но не знал, как. Как сложить слова в предложения, как правильно открыть рот — Гук-и никто этому не научил. Но кое-что Гук-и все-таки выучил. — Папа, — тихо сказал волчонок. Юнги оглянулся, думая, что Тэхен-и пришел, но в комнате были только он и Чонгук. — Папа, — повторил Чонгук. — Гук-и! — счастливо улыбнулся Юнги, порывисто обнимая и прижимая к себе малыша. — Умница! — Папа! — улыбнулся волчонок, обнажая зубки. Впервые за несколько недель Юнги видел его улыбающимся, счастливым. Юнги чувствовал себя окрыленным, будто ему подарили звезду, а не просто малыш сказал «папа», но для омеги это ценнее в миллионы раз. — Ты что, собираешься тащить эту шавку с нами? — грубо спросил Намджун, поджав губы. Он за этой сценой молчаливо наблюдал, едва не закипая от разъедающей злости. — Не говори так, Намджун, — свел брови Юнги, с неохотой отпуская Чонгука и поднимаясь с колен. — Он часть нашей семьи. И он должен поехать с нами. — Он — безродная псина, а не часть моей семьи, — ухмыльнулся альфа, подходя ближе. — Я его разрешил оставить в качестве домашнего питомца, а не моего ребенка. Тэхен твой сын, если ты не забыл, — прорычал Намджун. — Слишком много внимания ты начал уделять этому щенку. Чонгуки тихо зарычал, сжимая пальцы в маленькие кулачки. Намджун глянул на него с омерзением и ухмыльнулся, а после перевел взгляд на Юнги. — Я смотрю, вы хорошо спелись. — Намджун, он ребенок, а не животное, — спокойно сказал Юнги. — И мы взяли на себя ответственность за него. Мы стали ему родителями. — Что за бред ты несешь? — засмеялся Намджун, покачав головой. — Он для меня — пыль под ногами. Тэхен наш ребенок, а не это, — фыркнул он. — Я не понимаю твоей жестокости к нему, — грустно вздохнул Юнги, собираясь подойти к волчонку, но Намджун крепко сжал пальцами его шею, резко вжимая спиной в стену. — Если ты его не возьмешь, то и я никуда не поеду. — Да? — облизал губы Намджун. — А я не понимаю, с какого черта ты возомнил, что можешь показывать мне характер из-за этого щенка. Ты, наверное, забыл, где твое место? — Юнги поджал губы. — Мне тебе напомнить? Чонгук обратился, с рыком кидаясь на Намджуна. Он вцепился зубами в штанину альфы, оттягивая его от папы. Юнги захотелось разрыдаться прямо там, забрать детей и самому уехать к бабушке. Намджуна видеть больно и противно, ему злость и ревность застилают глаза. Еще больнее от того, что весь этот ужас видел маленький Чонгук, слышал каждое противное слово в его адрес. Юнги мог только догадываться, как плохо ему было, а Намджун своими злыми словами еще хуже сделал. — Ты посмотри, — не по-доброму засмеялся Намджун. — У тебя защитник появился! Альфа пнул волчонка ногой. Тот отлетел к противоположной стене, больно ударяясь спиной о тумбу, и заскулил. Для Юнги это была последняя капля. Намджун сначала подумал, что ему показалось. Юнги бы не посмел поднять на него руку. Но щеку обожгла резкая боль, а по комнате разнесся хлопок от пощечины. Намджун облизал губы, в удивлении приподнимая брови. — Уходи, Намджун, — дрожащим голосом сказал Юнги, отходя от стены. — Папочка, — тихо сказал Тэхен и перевел взгляд на отца, раздувающего ноздри от злости. — Отец, почему ты удалил Гук-и? Маленький омега подошел к скулящему волчонку, уселся рядом на пол и обнял братика за шею, поглаживая маленькими ручками по ушибленному месту. В его голове быстро-быстро крутились шестеренки. Он размышлял, почему отец мог ударить Гук-и. Может быть, он не доел свою порцию каши? Или сломал игрушку? Но Тэхен-и отец никогда не ругал за это. Слезы обиды за младшего братика выступили на глазах. Он обнял Чонгук-и покрепче и уткнулся покрасневшим носиком в его черную шерсть. — Я разочарован в тебе, — тихо сказал Юнги, не смотря на Намджуна. — Лучше уйди. Юнги было тяжело смотреть на мужа. Он подошел к детям и поцеловал Тэхен-и в макушку. Волчонок тут же подполз к Юнги, который аккуратно взял его на руки и сел на детскую кровать, покачивая волчонка на своих руках. Тэхен выглядел особенно грустно. Крупные хрустальные слезы катились по его щечкам. Ему было очень жаль Гук-и. Юнги, перехватив обратившегося в человека Чонгука одной рукой, другой вытер сыну слезы. — Гук-и, — позвал Тэхен, касаясь ладошкой ручки Чонгука. Чонгук сильнее прижался к Юнги, пряча лицо в его грудь. — Папочка, — малыш посмотрел на Юнги полным слезами взглядом. Его губки дрожали. Он вот-вот разрыдается. Громко хлопнула входная дверь. Юнги тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся сыну, похлопав по своей коленке. — Иди сюда, сыночек, — ласково сказал Юнги. Тэхен неуклюже забрался на кровать, а после сел к папе на колени. Дети прижались к нему, как два птенчика. Юнги чмокнул в макушку сначала Тэхена, а после Чонгука. Тэхен заснул прямо так, на руках у папы. Омега решил его не будить и аккуратно уложил на постель вместе с Гук-и, но, как только он хотел отстраниться и уйти, волчонок сжал пальцами его большой палец и тихо шепнул: — Папа. — Я здесь, волчонок, — слегка улыбнулся Юнги, погладив сонного Чонгука по щечке. — Все хорошо, засыпай. Волчонок сонно моргнул и закрыл глазки. Тэхен-и крепко прижался к теплому боку волчонка, закидывая на него свои ножки. Дети мирно заснули, и только после этого Чонгук отпустил его палец. Юнги укрыл малышей одеялом и подоткнул его, оставляя поцелуй у каждого на щечке. Половину ночи он провел на кухне, выпивая одну чашку кофе за другой. Намджун не спешил возвращаться домой, а Юнги на душе все тревожнее становилось. За Намджуна, который мог наворотить дел, за маленького Чонгука, который вполне мог оказаться на улице вновь, за Тэхена, который видел всю эту ссору. Юнги потер прохладными пальцами свои болящие глаза. Намджун вернулся домой ближе к трем часам, когда Юнги уже клевал носом. Его взбодрил хлопок двери и негромкий мат из коридора. Омега вздохнул и вышел к мужу, помогая раздеться и дойти до спальни. Вернулся он в пьяном состоянии. Юнги не любит, когда Намджун пьет. Каждый раз это заканчивается одним и тем же — альфа берет его даже против воли, а Юнги до крови кусает ребро ладони, чтобы не кричать вслух. И эта ночь не стала исключением. Утром Намджун был хмур, но на Чонгука свою злость срывать не пытался. Как Юнги и сказал, если волчонок остается дома, то и он тоже никуда не собирается ехать. Намджун ни на чем настаивать не стал. Хоть он и не говорил вслух, но ему было немного стыдно за свое поведение перед Юнги. Он никогда не был с ним так груб. Но почему-то ревность именно к Чонгуку застилает глаза так, что Ким перед собой ничего не видит. Юнги, натянуто улыбаясь искусанными губами, собрал сонного Тэхен-и для поездки к бабушке и поцеловал малыша в щеку, наказав вести себя хорошо и слушаться отца. Малыш рассеяно кивнул и обнял папу на прощание. Намджун попытался поцеловать Юнги, но тот увернулся и отвел взгляд в сторону. — Я буду скучать, — хрипло сказал Намджун. — Хорошо вам отдохнуть, — пожелал омега, погладив сыночка по волосам. Они с Чонгуком остались одни. Малыш лежал в кроватке, в которой они спали вместе с Тэхеном. Юнги тихо лег рядом, сгребая ребенка в свои объятия и поглаживая ладонью по обнаженной спинке с выступающими позвонками. Омега зарылся носом в его волосы и прикрыл глаза. — Папа, — тихо сказал Чонгук-и, сжимая пальчиками футболку Юнги. — Я горжусь тобой, Гук-и, — тихо сказал омега. — Ты очень храбрый волчонок. Настоящий альфа. — Папа, — прошептал волчонок. — Да, малыш, — слегка улыбнулся Юнги. — Папа. После этого случая Намджун стал более… терпеливо относиться к присутствию младшего альфы на одной территории. Он не проникся нежностью и любовью, все так же поджимал губы, но уже не пытался выплеснуть на нем свою злость. На пятилетие детей он даже разрешил купить Чонгуку свою первую игрушку. Юнги был безмерно рад, что муж наконец-то пошел ему навстречу, однако все разговоры об усыновлении Чонгука грубо отметал, и Юнги каждый раз возвращался ни с чем. Дети росли очень быстро, порой Юнги за ними даже не успевал. Он очень сильно жалел, что волки растут быстрее обычных детей. К пяти годам Чонгук уже догнал в росте Тэхена и даже несколько обогнал. Их любимым занятием стало обращаться в волчат и носиться по всей квартире, громя цветы в горшках и раздирая в клочья только что отремонтированный диван. Юнги кричал на них и носился с полотенцем, грозясь отлупить каждого, но в итоге выматывался и с громкой одышкой падал в кресло, а дети смеялись над ним. Хоть они и творили все это вдвоем, больше всего доставалось Чонгуку. Если Тэхен стоял в углу только десять минут, то Чонгук мог простоять и до вечера. В этом Намджун был непреклонен. Ходить в детский садик вместе со старшим братиком волчонок отказался. Юнги не осталось ничего, кроме как взяться за его обучение самостоятельно. Чонгук все схватывал налету, примерно за неделю они вместе выучили алфавит и цифры. Юнги оставался с ним в детской комнате по вечерам и занимался, пока волчонок не начинал клевать носом. Порой свою лепту вносил и Тэхен, подсказывая братику, как правильно нужно произносить слова. Медленно, но верно Чонгук учился выражать свои мысли. Однажды Юнги застал, как Тэхен самостоятельно занимался с Чонгуком, а тот очень-очень внимательно слушал старшего, подобно губке впитывая все, что говорит братик. Постепенно Тэхен, приставучий по своему характеру, смог найти подход к неприступному Чонгуку, который признавал только Юнги. Их сближение проходило медленно, почти миллиметровыми шагами, но все-таки происходило. Тэхен приносил ему новые игрушки, делился конфетами, которые отец покупал только для него, а иногда и за компанию стоял вместе с ним в углу. Юнги искренне радовался, что на Тэхена не распространялось влияние Намджуна. Тэхен-и чувствовал, что любит братика всем своим маленьким сердечком, которое рядом с ним бьется очень-очень быстро. А Чонгук-и чувствовал, что очень-очень любит папу, и очень крепко прижимается к нему по ночам, когда Намджун ставит его в угол, а Юнги под покровом ночи забирает его в свою постель и обнимает, гладит по волосам и мягко целует в затылок. Чонгук-и папу очень-очень сильно любит. Чонгук-и думает, что, когда он вырастет, папа станет его омегой.