Осколок

Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз видела живых людей. И уж тем более не помнила, когда на неё смотрели с вызовом, без страха и неприязни. Что ни говори, а жизнь высоко в горах среди снегов, медленно падающих в разряженном воздухе имела свои плюсы — вот уже как десять лет отражение в зеркале практически не менялось. Хельга Разенграффе нисколько не жалела о своём спонтанном поступке. Растягивая тонкие кроваво-красные губы в улыбке, молодая женщина пропустила сквозь пальцы топорщащиеся чёрные волосы, оправила плотную тёплую накидку-мантию без меховой опушки и уверенно направилась из своих покоев в приёмную залу, отрешённым и одновременно будто бы весёлым взглядом скользя по стенам. Её дом чем-то напоминал дворец, в котором она когда-то жила вместе с родителями. Место, где видела людей, в меру общалась с ними и касалась, а также где она взрослела и по-своему умирала, каждой клеточкой своего тела ощущая направленный на неё страх. Впрочем, если поначалу она боялась этих взглядов, стремилась их исправить — особенно в глазах дорогих «родителей», стремившихся взять её под свой контроль — то немногим позднее она начала упиваться этим страхом, чувствовать, как скапливается колючий холод на самых кончиках пальцев. О, это было поистине чудесное ощущение, сводящее её с ума. И чем больше страха от окружающих она ощущала, чем сильнее родители пытались посадить её на цепь, твердя как мантру «Молчи, скрывайся и терпи», «Не используй свои дьявольские силы», «Тебе нужно быть осмотрительнее, ведь он мог пораниться из-за твоих сил», тем сильнее она ощущала бушующую в груди вьюгу, ластящуюся к рукам кошкой, тем больше стремилась запугать своим холодом. Помнится, у неё тогда были две очаровательные младшие сводные сестры — Эльза и Анна — но тогда она не обращала на них своего холодного царственного внимания. Лишь в ТОТ день, когда почувствовала такой знакомый и родной холод, исходящий от старшей светловолосой девочки. Хех, родители ведь всегда любят своих детей, не так ли? Верно, именно поэтому они однажды «случайно» и забыли малышку в лесу зимой. Она всего лишь слезла с саней посмотреть на белочку, что вылезла из своего дупла, а когда обернулась, обнаружила себя в одиночестве. Когда сугробы заваливали маленькую Эльзу с головой, а нечеловеческий холод пробирался уже и под промокшую от снега одежду, именно Хельга отыскала её, и именно она вернула её в замок. Закутывая в собственную плотную накидку, ограждая от порывов колючего ветра, совсем юная девушка тихо напевала снежную колыбельную. Наверное, именно тогда она приняла решение покинуть бездушные и глухие стены безумного замка. Помнится, в тот день множество людей, что попадались на её пути, валились ледяными статуями, покрывая алым крошевом дорогу подобно дорогому персидскому ковру. Король и королева Эренделла были в ужасе и прозвали её чудовищем, прежде отобрав мирно спящую и завёрнутую в накидку Эльзу. Ей в спину сыпались угрозы и проклятия, ей «приказывали» никогда больше не появляться в замке, а она лишь смеялась. Чисто, высоко, искристо, как горный воздух. Кинув взгляд вверх, кронпринцесса — ах, как забавно всегда звучал этот титул. Ей-богу, как будто ей бы позволили править на самом деле — приняла решение поселиться на горных пиках. Безлюдное, просторное, свободное и спокойное, занимающее идеальное стратегическое положение, которое позволит отражать возможные нападения и упреждать их как на неё, так и на ненавистный (ведь ненавистный?) Эренделл - это было действительно замечательное место. Её ледяная крепость внушала ужас, трепет и восхищение, особенно когда солнечные лучи играли в множестве острых граней башен, шпилей, узорчатых створок и дверей. И сердце Хельги наполнялось холодной радостью, хотя иной раз нет-нет, а возникало ощущение, что чего-то всё же не хватало. Какого-то осколка. День проходил за днём, год за годом, а горные вершины нисколько не изменяли своей холодной владычице, покуда посреди лета город не окутала вьюга. Этот день настал. Женщина кинула последний взгляд на зеркальную поверхность стен, оправила складки на лифе и уверенно, царственно шагнула в гостевую залу, где уже выстроились гвардейцы. Похоже, за её милой Эльзой открыли самую настоящую охоту, и кто она такая, чтобы не помочь маленькому осколку собственного сердца? Царственный взмах рукой, и вооружённые мужчины оказались по горло закованы в лёд, острые же шипы впивались в их нежную тёплую кожу. От высоких потолков и стен отражался замораживающий женский голос, в котором отчётливо ощущалась застывшая кроваво-красная улыбка: — Так-так-так, джентльмены, и что же вы забыли на МОЕЙ горе?