Хорошо

      Он слышал приглушенные ковром шаги.       Он знал, кого увидит перед собой: Харлин Квинзель – психиатр - ровная спина, уверенная походка, строгий пучок, очки, огромные внимательные карие глаза, блузка, застегнутая на все пуговицы, костюм непередаваемо неприметного цвета.       Он хотел ее.       До болезненной необходимости.       Хотел ее разную.       Холодную доктор Квинзель и распутную Харли Квин.       Хотел каждую ее ипостась.       Она замерла на пороге. Как обычно. С удивлением глядя на развалившегося без рубашки в кресле Джокера, пытаясь понять, как оказалась здесь, но память творила с ней злые шутки: редкие вспышки воспоминаний в личине доктора Квинзель не давали сложить пазл цепкому уму целиком.       - Доктор Квинзель, присаживайтесь.       - Как я оказалась здесь?       Испуганный непонимающий взгляд. Можно ли хотеть ее больше?       - Хотите кофе, доктор? – спросил он, но тут же ответил сам: - Конечно хотите! Черный. Немного молока и ложка сахара, верно? – Джокер тянул гласные, намеренно не отрывая от нее глаз – знал, как она начинает нервничать от пристального взгляда, сама призналась в этом. – Идемте, доктор Квинзель, я покажу вам кухню.       Сварить для нее кофе лично, когда личность Харлин выбиралась наружу, было для него своеобразным ритуалом. Положив Беретту на кухонный островок, Джокер указал ей на стул, схватив турку. Ему до ужаса нравилась эта игра и эта роль.       - Я… Мистер Джокер…       - Харлин, - пожурил он почти родительским тоном, - просто Джокер.       Она замолчала, собираясь с силами. Хмурилась, пытаясь сложить вместе разрозненные кусочки воспоминаний. Джокер оказался рядом. Одной рукой схватив ее за шею, тщательно контролируя хватку – Харли была бы не против грубости, а вот доктор была пуглива - другой разгладил морщину между бровей, прикрывая глаза. Этот ее вид – хрупкий и беззащитный – словно наждачкой по обнаженным нервам. Хотелось разрушить эту хрупкость, сломать, смять как лист бумаги, разорвать на части, уничтожить. Эти глаза не должны быть такими. Слишком уж они напоминали ему краткое заключение в Бельриф.       А еще он безумно хотел ее. Прямо сейчас, на поверхности дубовой столешницы. Развернув стул так, чтобы поясницей доктор опиралась о стол, он потянул ее за волосы, заставляя запрокидывать голову под болезненным углом, пока с губ не срывается стон, который Джокер тут же ловит губами, практически заталкивая язык ей в глотку.       Хорошо.       А стало еще лучше, когда он почувствовал ее сопротивление. Ладони на его груди, ногти впиваются в кожу в попытке оттолкнуть, но ему все равно. Одна рука все еще держит за волосы, вторая прижимает к стулу, а губы на ее губах ловят глухие стоны сопротивления.       - Кофе почти готов, - оторвавшись от нее, буднично сообщает Джокер, вовремя снимая турку с огня, не обращая внимания на съежившуюся на стуле девушку. Привычно разбавляя крепкий напиток, он беззаботно насвистывал что-то, но обязательно прерывался, комментируя каждое свое действие. - А сейчас сахар, любовь моя, ложка без горки, я помню.       Оглянулся он лишь на щелчок взведенного курка беретты, оставленной на столе, расплываясь в широкой улыбке.       - Милая, я и так с трудом контролирую стояк, не заводи меня еще больше, - мурлыкнул он, вновь отворачиваясь. – А теперь молоко.       Не обращая внимания на нацеленный на него пистолет, он осторожно поставил чашечку перед доктором Квинзель.       - Угощайся, - улыбнулся он в нацеленное дуло пистолета.       - Не приближайся, - выдохнула Харлин. – Я…       - Напугана? – предположил Джокер.       - Возбуждена, дурачок, - рассмеялась Харли, выходя из роли, щелкнув предохранителем на затворе. – Интересно, куда нужно приставить пушку, чтобы завести тебя так, чтобы забыл о своем имени? – задумчиво сказала она, медленно подходя к нему и приложив дуло беретты к собственному подбородку.       - Ты с самого начала играла со мной? – спросил Джокер, задирая голову, подчиняясь упершемуся в подбородок дулу.       - Нет, - расстроенно рассуждала Квин, расположив свободную руку на ширинке мужчины. Пистолет скользнул ниже по груди, обвел пупок, подбираясь к поясу брюк, и Харли тут же расплылась в довольной улыбке: - Есть реакция! Нет-нет. – Пистолет вернулся под подбородок мужчины, не давая ему вставить слова, запрокинув голову Джокер блеснул многообещающим взглядом. Поцеловав его в открывшееся горло, Харли бесцеремонно рванула пуговицу брюк, возводя курок, лизнув дернувшийся кадык мужчины.       - Сколько?       Неожиданный вопрос Харли заставил Джокера удивленно вскинуть брови.       - Сколько берешь за ночь? – отвлеклась от вылизывания его горла Квин.       - Отношения купи-продай не для меня, красотка, я за…идейность.       - Идея… Страдание как образ жизни, мистер Джей?       - Терпеть и страдать – прерогатива Харлин Квинзель, - усмехнулся мужчина, прикрыв глаза от удовольствия: уж очень талантливые пальцы беззастенчиво ласкали его сейчас.       - Мистер Джо… - ошибка не вовремя зашедшего на кухню помощника Джокера стоила ему жизни. Пистолет не дрогнул в тонкой руке Харли, и она совсем не обратила внимание на падающее с глухим стуком тело. Она мурлыкала, опускаясь на колени перед мужчиной, удачно схватывая его колени в плен спущенными брюками, чтобы не дергался. Лизнула тазовую косточку, запустила ногти в крепкие ягодицы.       Джокер смотрел на расползающееся пятно крови на полу, гадая, когда красный доберется до серых лодочек Квин. Улыбнулся, когда поток остановился на секунду, встретив препятствие в виде мыска туфли, а потом, огибая, продолжил движение, окрашивая все в любимый цвет.       Хорошо.       Прикрыв глаза, запустил пальцы в волосы Харли, сжал, болезненно оттягивая пряди, пока не встретился с ней глазами.       Хорошо.