Часть 1
5 августа 2018 г. в 21:25
Впервые я заметила мотив «тоски по Морю», когда читала ту часть «Неоконченных преданий Нуменора и Средиземья», которая относится к Первой Эпохе и носит название «О Туоре и его приходе в Гондолин». Однако все мое внимание было поглощено развитием сюжета и я не придала должного значения инстинктивному желанию Воронвэ достичь побережья (когда он задержался в Нан-Татрене) и любви Туора к шуму волн у берегов Невраста. «Туор одиноко стоял над обрывом, раскинув руки, и сердце его преисполнилось стремлением к Морю. Говорят, что Туор первым из людей достиг Великого моря, и что лишь эльдар глубже изведали тоску, которую вселяет оно в душу.»
Все это звучит очень возвышенно, но я посчитала эти подробности художественно-описательными приемами, призванными помочь читателям глубже понять характеры героев и почувствовать их психологическое состояние, что отчасти было верно. Но лишь отчасти.
Позже, после побега из уничтоженного Гондолина, Туор все-таки отправляется в Море в попытке достичь берегов Амана. Вместе с ним в надежде снова обрести родной дом на корабль восходит и преданная супруга — Идриль Келебриндэль.
Воронвэ тоже недолго задерживается в гаванях Сириона после их отплытия, ведь Белегаэр неодолимо влечет в объятия своих волн и сына Туора — полу-эльфа Эарендила. И когда он, оставив жену и крох-детей, отправляется в опасное плавание к берегам Валинора, Воронвэ — опытный мореход, сопровождает его в качестве кормчего. Благовидных предлогов у этого предприятия два: разыскать родителей Эарендила, от которых за годы, что прошли с их отплытия, так и не пришло вестей, и просить валар о защите и помощи против Моргота.
Следуя хронологии событий, мы можем проследить, что эта «тоска по Морю», выражающаяся в сильнейшем стремлении к морским странствиям, определенно передается по наследству — сын Эарендила, Элрос, тоже грезит дальними берегами. Именно он в свое время увезет людей из уничтоженного Войной Гнева Белерианда на подаренный валар остров, в новую жизнь, дав начало процветанию и славе Нуменора.
Еще один, особенно яркий пример душевного беспокойства и стремления отдалиться от окружающих реалий, отправившись в дальнее плавание, мы находим в другом печальном предании из серии «Неоконченных…». Это сказание относится по времени ко Второй Эпохе и озаглавлено «Алдарион и Эрендис». Алдарион — наследный принц Нуменора и прямой потомок Элроса. Но в отличие от пращура, он желает путешествовать в обратном направлении — на восток. С самой ранней юности этого нуменорского принца влекут гавани Линдона, побережье Энедвайта, устье Гватло и далее Андраст и Анфалас — берега будущего Гондора. Приверженность морю и странствиям в конце концов приводят Алдариона к разрыву с любимой им Эрендис и к тому, что право наследования нуменорского престола получают женщины (у пары рождается единственный ребенок — дочь).
И после Алдариона его потомки предпринимали морские странствия в направлении Великих Земель Средиземья и берегов Амана. Самым знаменитым, пожалуй, является отчаянная попытка последнего правящего князя Андуниэ Амандила, отца всем известного Элендила Высокого. Не взирая на запрет валар, Амандил в сопровождении троих слуг, в грозный час готовящейся против Амана войны, садится на корабль и отплывает в Валинор, просить его владык сжалиться над народом Нуменора. Это плавание предположительно обеспечивает успех бегства его сына Элендила с домочадцами в Линдон, в то время как Нуменор погружается в морскую пучину.
Все они по-своему интересны и истории их не оставляют равнодушными. Но меня особенно привлекает история следующего путешественника в этом ряду прославленных героев — Эриол или Эльфвинэ из «Книги утраченных сказаний». Он появляется на острове Тол-Эрессэа предположительно в конце Четвертой — начале Пятой Эпохи (или несколько позже). Эриол — первый человек, кто по воле случая — в результате занесшей его корабль далеко на запад морской бури, оказывается во владениях эльдар и слышит из уст мудреца Румиля и других живущих там эльфов сказания о сотворении Илуватаром мира из Музыки Айнур, пришествии валар, создании Валинора и начале существования Первых и Вторых детей Эру.
«Утраченные сказания» — самый ранний из прообразов «Сильмариллиона», написанный молодым Толкиным в годы Первой Мировой и в течение нескольких последующих лет, а потому многое в них отличается от окончательной версии этого монументального эпоса. Об Эриоле в сказании «Домик утраченной игры» говорится, что он — «тот, кто грезит в одиночестве», наделенный великой любознательностью и ни на миг не оставляемый тягой к странствиям и желанием узнать новые земли и обычаи живущих там неведомых народов.
Попав в гостеприимный дом, названный «Приют утраченной игры», Эриол узнает от его хозяйки Вайрэ, что когда-то давным-давно дом звался «Домик Игры Сна» и сюда (видимо, не в физическом смысле, но во сне) могли приходить дети людей. Приходившие дети играли друг с другом в саду, украшенном цветами, золотыми пчелами и бабочками с расцвеченными крыльями. А те из детей, кому доводилось забрести на вершину холма и увидеть Валинор или оказаться у подножия скал Эльдамара и услышать трели тэлерийских флейт, очаровывались навсегда величием и красотой и, возвратившись, вечно тосковали — «непонятые, странные, чуждающиеся детей человеческих».
Услышав эти слова, Эриол вспоминает о своем далеком предке: «… один из праотцов наших рассказывал, бывало, о чудесном доме и волшебных садах, о прекрасном городе и о музыке, исполненной несказанной красоты и тоски — говорил он, что ребенком видел все это и слышал, но где и как — осталось неизвестным. Всю жизнь свою не знал он покоя, словно полуосознанная тоска о неведомом владела им; говорится, будто умер он среди скал на пустынном берегу, в ночь, когда бушевала буря, — и что большинство детей его и внуков наделены беспокойной душою».
Вайрэ на эти слова подтверждает догадку Эриола о том, что его пращур побывал на берегах Эльдамара.
Как очевидно из всех вышеприведенных примеров — мятущейся душой, мятежным духом, жаждущим странствий и стремящимся в морской простор обладают как эльфы, так и люди. И одни, и другие не в силах противостоять не оставляющему их желанию оставить родной берег и плыть куда-то, нестись по волнам к какой-то ведомой лишь им одним цели, к далекому берегу земли под названием Неизвестность.
Закономерно напрашиваются вопросы: Куда же все-таки стремятся все эти персонажи? И достигают ли в своих путешествиях желаемого? Удовлетворяют ли мучившую их жажду странствий? Кажется, что ответ на первый вопрос лежит на поверхности — Валинор или, как его еще называют, Благословенные Земли Амана, является тем магнитом, который притягивает к себе сильнее, чем любовь родных, заставляя героев попирать на пути к вожделенной цели общественный долг, различные узы и любые другие препятствия.
Однако подобное утверждение может быть верно лишь в том, что касается эльдар-изгнанников и их прямых потомков (Воронвэ, к примеру, был рожден в Белерианде). Люди же, мне думается, стремились к иному. Не в пример эльфам, достигавшим родных берегов и обретавшим душевный покой, Вторые Дети подчас так до конца и не могли насытиться странствиями, нигде не задерживаясь подолгу и постоянно пребывая в беспокойстве, словно что-то далекое или забытое, и при этом невыразимо желанное, призывало их к себе.
Так для Эриола земли эльфийского Тол-Эрессэа являются желанными и чарующими, но после того, как он проживает какое-то время на острове в тишине и покое, его начинает снедать тоска по родным берегам. Его снова манит Море. И он, презрев запрет владычицы покидать остров, оставляет полюбившийся край и ставших его добрыми друзьями эльдар.
Мотив отплытия, а значит — прощания, расставания, разлуки, часто предстает перед почитателями творчества Толкина. Как если бы только морским путем, на корабле, можно было достичь желанной цели. Великий океан Белегаэр разделяет земли Амана и Белерианда (а позже Средиземья). Но он же и соединяет их, являясь путем туда, куда стремятся души и помыслы толкиновских «беспокойных душ» и куда уходят рано или поздно все эльдар.
Души эльфов стремятся в их дом, а души людей стремятся к нему приблизиться, увидеть, хоть издали причаститься великолепию и гармонии, что царят в Благословенном Амане. Как Первые, так и Вторые, — тоскуют. Но тоска их имеет различную природу.
Сам Профессор не был коротко знаком с мореходным делом. Самое долгое и масштабное в его жизни морское путешествие он предпринял в возрасте четырех лет, когда семья, потеряв отца, возвратилась из нынешней ЮАР в на берега Туманного Альбиона. Но в своих письмах он ясно дает понять, что считает англов, явившихся предками современных англичан, прежде всего мореходами. Ведь даже островное положение Англии обуславливало наличие у заселивших ее племен кораблей и развитие у этих древних народов навыков морской навигации.
Более того, в «Утраченных сказаниях» (в изначальной их версии) прослеживается мысль о том, что Англия и есть оставленный эльфами и заселенный людьми Тол-Эрессэа. Хоть впоследствии Толкин и отказывается от этой идеи, он все же продолжает придерживаться концепции «Домика утраченной игры», объясняя появление на свет «Сильмариллиона» и других сказаний пребыванием Эриола-Эльфвинэ на Тол-Эрессэа. Якобы Эриол, возвратившись в Британию, записал на своем языке услышанные от Румиля, Линдо и прочих сказания и они, столетиями сохраняемые монахами в стенах святых обителей, чудом дошли до наших дней, являясь «правдивыми» в том смысле, что эти труды призваны восполнить утраченную или никогда не существовавшую часть мифологии и народного эпоса англов.
Ответ на вопрос о причине тоски по морским странствиям неожиданно находится в «утраченном» сказании «Музыка Айнур». «Поистине, из всех стихий мира вода хранит самое глубокое эхо Музыки Айнур, и многие из Сынов Человеческих спустя эпохи неутолимо будут внимать гласу Моря и тосковать, сами не зная о чем.» — так говорит Румиль мореходу Эриолу. Где-то очень глубоко, в темноте океанских впадин творит свою музыку вала Ульмо. «… он задумывает музыку глубокую и странную, но вечно полную печали; и помогает ему в том Манвэ Сулимо.»
Таким образом именно через музыку волн (будь то шум прибоя или грохот штормовых валов), что исходит от самого Повелителя Вод, слышат люди отголосок Первой Музыки Айнур, давшей начало миру. В заключительных строках сказания Румиль предрекает: «И все же Сынам Человеческим после свершения всех вещей определено присоединиться ко Второй Музыке Айнур…».
Услышанное от мудреца из эльдар позволяет Эриолу и читателям осознать высокое предназначение и ценность для Илуватара его Вторых Детей, а также проникнуться значением той задачи, которую Творец ставит перед ними — жить и самим творить свою судьбу, ибо «… он установил, что людям должно иметь свободу, посредством которой (но в пределах, положенных стихиями, материей и превратностями мира) они могли бы творить и направлять свою жизнь за пределы изначальной Музыки Айнур, которая для всего прочего в мире есть неумолимый рок.»
Это не всегда сознаваемое героями стремление «самим творить свою судьбу», реализовать дарованную Отцом ценнейшую возможность приобщиться к сонму великих Айнур, творивших мир своей музыкой, и есть, на мой взгляд, неодолимая сила, что влечет людей к Морю и бесконечным странствиям, заставляя снова и снова пускаться в морские просторы, бороздить океаны, исследовать новые земли, ощущая себя полновластными хозяевами своей жизни, капитанами своего корабля.