Белая лошадь

      Мрачную темноту съедает тёплый солнечный свет. Меня больше не душит паника. Мне совсем не страшно. Жёлтым покрывалом луч опускается на гладь воды, цвета самого голубого экрана. Я встречаю рассвет на озере. Никак не могу разглядеть рыб в этом прозрачном зеркале… Может, их там и нет? Свежесть утра пробегает по коже, лица ласково касается солнечное тепло. Мои голые ступни гладит пушистая трава. Будто бы я был на выставке и так долго смотрел на задевший душу пейзаж, что смог шагнуть за его рамку. Здесь спокойно и хорошо: светло, тепло и не щекотно. Я закрыл глаза и растворился в моменте. Никогда не узнаю, длился он всего секунду, или целую вечность.       Мир этого ощущения разрушил слишком близкий визг шин. Столь же резко трава начала колоть ноги, солнце слепить уставшие глаза и неприятно жарить кожу, противный холод добрался до костей, а мерзкие рыбы будто бы передохли и начали разлагаться в озере, которое теперь и не кажется таким уж голубым.       Оборачиваясь, я вижу машину своих родителей. За рулём сидит незнакомец. Всё, что я успеваю в нём заметить, прежде, чем он скроется — в его тёмных волосах начинает рядиться седина, как паразит охватывая голову с белёсых висков. Я не уловил, поседел он пока ехал, или сразу таким родился, потому что сам оказался на краю опасного шоссе. Почти касаясь друг друга кузовами и фарами, поток автомобилей непрерывно несётся на орущей скорости, от которой хочется заткнуть уши. Я шагаю вперёд. Асфальт холодный.       Рёв моторов и визг стирающихся шин ощутимо бьют по перепонкам, но в момент кто-то будто нажимает на кнопку и монстры с колёсами замедляют свой ход. Они пропускают меня. Блестящие коробки движутся со скоростью ленивых вечерних улиток и я могу легко пройти между ними. И заметить, что они пусты.       Пустые машины как холодная метафора человека: воля управляема потоком, внутри нет ценностей, они боятся опоздать и даже не замечают, что путь не имеет смысла. На секунду проникаясь одиночеством пустых салонов, я попытался прикоснуться к равнодушному металлу, но автомобиль зарычал, как непокорённый зверь, и бесцельно рванул вперёд. Куда ты торопишься?..       На этой стороне шоссе я упёрся в деревянное здание с широкой дверью на качающихся петлях, как из классического фильма про дикий запад. Только опасливо толкнув её, я снова с головой окунулся во мрак. Кто-то решил, что царившая здесь темнота может быть уютной, но лично мне она кажется зловещей. Как можно чувствовать себя хорошо, когда не знаешь, что перед тобой? Может, прямо сейчас на меня беззвучно разевает рот огромная лошадь с жёлтыми зубами, размером со всю мою голову.       Когда глаза попривыкли, я смог различить поляну ажурных столиков, совершенно круглых и насаженных, будто ромашки в клумбе. Я не совсем понимаю, сидит ли за ними кто-то, но слышу приглушённые разговоры, неразборчивый шёпот и редкий смех. Надеясь, что говорят не обо мне, я тихо иду на запах печёного картофеля, от которого чувствую спазм в желудке.       Особенно сильно пахнет от от одного из пустых столов, на котором совсем нет еды. Подойдя ближе, я замечаю за ним двух мальчишек, не сильно похожих друг на друга, но будто бы соединённых между собой чем-то важным, что я пока не могу уловить. Они одного возраста, почти одинаково одеты, но явно не братья.       Малыш слева сидит тихо, он ужасно худ и болезненно бледен. Его жилистые ручки будто из последних сил держат две металлические вязальные спицы, а сам он пугливо косится по сторонам, неровно вздыхая. Не знаю почему, но мне до глубины души жаль его. От взгляда на тонкие запястья в синяках, где-то внутри грудной клетки просыпается давно забытая скорбь.       Ребёнок справа пухлый и розовощёкий, словно сошедший со страниц старых английских романов. Его глаза сияют счастьем, а сам он будто блестит, лучезарно улыбаясь редкозубым ртом. Это так заразительно, что я тоже растягиваю рот и показываю зубы в ответ. Как я и думал, этот держит в мягких ладошках несколько клубков пушистой шерсти, но то ли в помещении слишком темно, то ли моих усилий недостаточно… но я не знаю таких цветов.       Малыши поднимают на меня одинаковые глаза, с интересом ожидая чего-то. А я так хотел бы спросить у них обо всём, но не могу. Жаль, что я никогда больше их не увижу, потому что очень скоро меня убьют.       Только я успеваю подумать об этом, как приступ паники сковывает тело и что-то сильное тянет меня назад, на выход. Мимолётом я понимаю, что неловко было находиться без ботинок там, где едят люди.       Я не иду сам, меня насильно вытягивают за дверь, и чем больше я к ней приближаюсь, тем быстрее лечу назад, и в тот момент, когда позвоночник больно ударяется об открывающиеся в обе стороны двери, я сажусь на кровати.

***

— Что с Вами случилось? Вопрос доктора утонул в шуме душной музыки для релаксации. Она была не громкой, не резкой, но ужасно навязчивой, не только не успокаивала, но и раздражала — каждый её звенящий аккорд резал воздух, а вслед за ним и мои бедные уши. Как лезвием. Я сам не до конца понимаю, почему нахожусь здесь. — Плохо сплю, — быстро выпаливаю я, после долгого молчания, когда ответа уже даже не ждут. В глубине души надеюсь, что меня не расслышат. — Сколько часов в сутки? Дьявол. Но, по-крайней мере, это лучше, чем быть крысой для врачей в государственной больнице. В отличие от охотников за страховкой, этот не имеет права прикасаться ко мне и тыкать иголками. И за это даже не жаль почасовой оплаты. — Я не знаю.       Музыка для релаксации снова заняла всё живое пространство. Мне нравится, что этот человек не лезет слишком настойчиво. Либо он специалист, либо получает удовольствие от оплаты за молчание. Не могу сказать, какой длины паузы я делал между фразами, но мне явно нужно было набраться сил и решимости, чтобы говорить ещё. — С самого утра я чувствую только усталость и мечтаю о кровати. Я не помню, когда это началось, но как бы сильно мне не хотелось спать днём, стоит только прилечь… — я замолк, чтобы понять, не задремал ли мой слушатель, получая деньги, и за моей спиной раздалось вопросительное «угу». Тогда я неторопливо продолжил жаловаться, — …я не могу заснуть. Чувствую, что устал, но не могу спать. А если и отрубаюсь, просто физически выключаясь, то просыпаюсь через двадцать, если повезёт, тридцать минут. Иногда получается уснуть снова, а иногда нет. И всё повторяется. Оплаченный собеседник будто сам начал тянуть время, делая паузу, сродни моей. Я с интересом заёрзал на кушетке, ожидая реакции. До этого момента я ещё никому не пытался объяснить причину кругов под глазами. — Вам не нравится моя музыка? — Что? — я искренно опешил, ожидав несколько другой реакции. — Мы можем её выключить, — «сеанс релаксации» закончился раньше, чем я успел ответить. — Так лучше? — Да. — Значит, сон под фоновую музыку уже практиковался. — Практиковался. — Мне кажется, что и медикаментозному вмешательству Вы не доверяете. Верно? Я снова замолк, раз и без меня всё известно. — Любая проблема о чем-то сигнализирует. А что насчёт снов? Что Вам снится? — С детства ничего не снилось. — почему-то я запаниковал и моя ложь выглядела неубедительно, даже для человека без квалификации. Не знаю, зачем я соврал. — По статистике, у спящих менее пяти часов людей в три раза чаще возникают психические проблемы. — Это всего лишь статистика, а не установленный факт. — Вы правы. Успокойтесь, я ведь не стараюсь повесить на Вас диагноз. За это мне не доплатят. — раздался глухой смешок, вслед за которым снова повисло молчание. В кабинете зазвенела тишина. Последние слова доктора отогнали мои подозрения и я немного успокоился. Так запросто? Не похоже на меня. Но, может, он и правда неплохой человек, отличный от страховых зомби, и ему можно поверить? — Я нормален. — А что Вы считаете нормальным? — Множество моих знакомых тоже не видят снов. — я виновато уставился на руки, будто оправдывающийся ребёнок. Господи, зачем я делаю это перед тем, кому плачу за разговор? Вроде как, здесь я мог бы позволить себе признаться в вещах и более мерзких, чем ночные кошмары. — Сны… — я слышал, как доктор поднялся из кожаного кресла, — Они — проекция эмоций, чувств и переживаний. Одна из величайших загадок природы, над которой бьются учёные. Все смотрят по ночам сны, без исключения. Сновидения физически необходимы организму, хоть никто точно и не знает, для чего. — его шаги приближались ко мне, но я не мог обернуться. — Обделённый снами мозг будет компенсировать их: люди, лишённые сновидений начинают замечать их образы в реальности, даже если чувствуют себя совершенно бодрыми. Вы сами никогда не думали, зачем нам смотреть забавные сюжеты по ночам? Вперёд вышел взрослый мужчина среднего роста, в строгом шерстяном костюме в клетку. Шаги его были тихими и осторожными, руки он вальяжно держал в карманах. Я не видел его лица, только затылок. — Может быть сны нужны нам, чтобы поддерживать нас в здравом уме, позволяя быть сумасшедшими ночью? — в его тёмных волосах начинает рядиться седина, как паразит охватывая голову с белёсых висков.