Предчувствие

Гет
PG-13
Завершён
7
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
7 Нравится 2 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Уиллоу до невыразимого трепета любила ночь. К сожалению, так было не всегда. Только став ведьмой, Уиллоу смогла ощутить чарующую магию темноты, обволакивающую сущность, гравитацию луны и завораживающий шепот; тусклые проблески звёзд словно подмигивали с небосвода, призывая совершать обряды и творить невероятные вещи. Эта сила пропитывала кровь неугасающей энергией и позволяла заклинать гораздо мощнее, чем при свете тёплых лучей. Уиллоу больше не боялась захода солнца, с невероятным спокойствием ожидая грядущего. И Баффи, как никто другой, понимала её. Понимала волшебство сумерек, но почему-то стыдилась. Это отпечатывалось в глазах Истребительницы осколками засевшей мысли. Баффи никогда бы не призналась в подобном; она всегда говорила, как временами ненавидит своё призвание, свою избранность, и с радостью бы обменяла вечно дышащую в спину опасность на работу, дом и семью. На обыденность и невзрачность. Но ведьмовская, вглядывающаяся в демонический мрак, натура замечала фальшь в словах Баффи, чувствовала её предвкушение и ни с чем не сравнимую дрожь от могильного холода, касающегося её нутра. Ей нравилось играть в поддавки со смертью, это позволяло ей ощущать жизнь вокруг себя. Особенно после фатальной ошибки Уиллоу. И порой только охота спасала Саммерс от падения в бездну. А убийство демонов отвлекало от житейских проблем, сковывающих не хуже проклятий. Был в их окружении ещё кое-кто, знавший страшную тайну Баффи. Именно он стал первым, кто высказал в лицо то, что думает, и выжил после. Спайк. Самый невыносимый из всех вампиров, которых знала Уиллоу. Когда-то строящий злодейские планы и почти каждую ночь порывающийся уложить Истребительницу в наглухо заколоченный ящик, в последствии, странным и извилистым образом, именно Спайк стал тем, кто закрыл Адскую пасть в Саннидейле ценой собственной жизни. Спас целый мир. Занял важное, особенное место в сердце Баффи и помог ей оправиться от выражения "с небес на землю" в буквальном смысле. Это до сих пор гложет Розенберг, порой просыпаясь внутри от спячки и терзая душу. До определённого момента Уиллоу не понимала. Не принимала тот факт, что её лучшая подруга влюбилась именно в него - вечного антагониста их истории, славящегося любовью к кровавым убийствам, ядовитым словечкам, непостоянству и склепам с пауками и крысами. Уильям Кровавый являл собой всё, против чего боролась Саммерс, и был последним существом, в которое влюбилась бы Баффи, всё ещё раненная Ангелом и Райли. Считающая, что все её мужчины бегут от неё, как от огня, ограждая себя от бесславной смерти в тени Истребительницы. Непонимание ситуации ввинчивалось в сознании ведьмы, прокручивалось снова и снова, пожирая заживо. Пока Баффи однажды не ответила: "Он просто был рядом. Даже когда я прогоняла его, била словами и действиями. Он был рядом несмотря ни на что", и Уиллоу, так и не дотронувшаяся до соблазнительных чипсов в миске, вдохнула её правду в себя. Она посмотрела в глаза подруге и приняла её истину, как свою собственную. Ведь её любовь к девушке приняли когда-то. Потому было так болезненно наблюдать сейчас за тем, как Баффи, прорываясь сквозь заросли отчаяния и тоски, пытается жить дальше. Она улыбалась, тренировалась сама и тренировала ничего не понимающих Истребительниц, гуляла с Уиллоу и Ксандером и с ними же готовила облавы на демонов. Но в глазах отражалась пустота. Эти моменты были невыносимо знакомы для Уиллоу, и их повторение, адское дежавю, превращалось в пытку. Баффи могла обмануть юных подопечных, Совет Наставников и даже себя, но не друзей, прошедших с ней огонь и воду. Видит Бог, Уиллоу попыталась. Вернее, спросила разрешения у Баффи вернуть Спайка к жизни, ведь она могла, но получила категоричный отказ вкупе с окаменевшим лицом. И хотя ведьма уловила проблеск безумной надежды в её бездонном взгляде, Уиллоу промолчала. Бередить ещё свежие раны было слишком не по-дружески. Так что, когда в ночь перед полнолунием автоответчик произносит устало, но слишком знакомо: "Приезжай в Лос-Анджелес. Нужна твоя помощь. Это связано со Спайком, но ей не говори"... Несмотря на подорванное годами ранее доверие, смешанные чувства и внезапную магическую ломку, Уиллоу срывается с места и мчится к Ангелу, перебирая всевозможные ужасы, которые могут угрожать её подруге из-за тяги к блондинистому вампиру. По пути её ловит Ксандер. Как и раньше (всегда, конечно, всегда), чувствует волнение ведьмы, точнее, замечает расширенные зрачки и тяжёлое дыхание, а потому отмахивается от сбивчивого бормотания и просьб. Он усаживает её в свою машину и привычно ворчит на постоянно бедствующих вампиров, тем самым погружая Уиллоу в глубокую дрему. Она касается головой плеча друга, прикрывает веки, а затем усилием воли прогоняет из тела распирающее ребра предчувствие. *** Бедствием, апокалипсисом, грезившимся Уиллоу и Ксандеру, оказывается Спайк. Живой, почти адекватный Спайк. Разве что засевший в печёнках у всей компании "Вольфрам и Харт", не то что у Ангела и его команды. Уиллоу смотрит на то, как за стеклом кабинета директора компании, в окружении батареи бутылок, развалился в кресле Спайк, и едва сдерживается от того, чтобы не превратить последнего в самого настоящего козла. Она почти каждый день едва не ломается от крика, застывшего в выражении лица Баффи, а главная причина этого выводит из себя Лиама и просто боится возвращаться в Саннидейл, чтобы не принимать на себя абстрактный удар истребительского презрения и равнодушия. Уильям с душой оказывается не только "кровавым" поэтом, но и самым последним трусом. Потому Уиллоу не сопротивляется, когда пришедший в себя от изумления Ксандер заходит в кабинет Ангела для "психологического тренинга". Читай: выбивающей всю дурь трёпки. Аура Спайка взрывается удивлением, страхом и, как ни странно, радостью, в то время как Харрис стабильно фонит негодованием и разочарованием. Его буквально распирает от возмущения; он раздраженно жестикулирует и с новой силой отвечает на слабые огрызания униженного вампира. Последний основательно пьян, иначе не позволил бы человеку так великого его распекать. И Уиллоу понятия не имеет, что конкретно говорит её друг, но уверена: в трудные минуты тот мог совершать невозможное. Это она узнала на собственном опыте. Тем не менее душа блондина выглядит ужасающе. Если у Ксандера она потрепана смертью Аньянки (Уиллоу до сих пор ведет тайные переговоры с Д'Хоффрином, всегда любившим прятать души своих девочек, даже когда они становятся смертными) и закалена бесчисленными боями, то искра у Спайка была истерзана и буквально корчилась каждую секунду своего пребывания в теле демона. Розенберг заметила это давно, ещё до закрытия Адской пасти, но, честно говоря, не особо обращала внимания, целиком концентрируясь на сдерживании бушующей магии внутри. А последняя ой как хотела выйти наружу. Даже после разрушения Саннидейла Уиллоу продолжала запирать тьму в сердце, что плескалась в переполненном человеческом сосуде и желала вырваться. Ей помогла справиться Кэннеди - юная, бойкая Истребительница, влюблённая в неё первыми расцветшими чувствами. Она была рядом, когда становилось чересчур невыносимо, утешала при потерях и радовалась вместе с ней. Уиллоу благодарила её каждый день, но понимала, что долго это не продлится. Кэннеди, несмотря на весь свой суровый вид, была впечатлительной и действительно молодой. Порой ведьма просто отрешалась от ослепительного света её души, мечтательности о романтической доле Истребительниц, и печально улыбалась в ответ на искреннее воодушевление девушки, ещё не понявшей всю жестокость собственной избранности. И если в такие моменты рядом с Уиллоу находилась Баффи, то они молча переглядывались и иронично вздыхали, ощущая себя если не старухами, то уже глубоко женщинами. Кэннеди была слишком яркой для Розенберг, и Уиллоу всегда не хватало духу объяснить своей пассии, что её время ярко блистать ушло вместе с чужой содранной кожей и кровью на руках. Кэннеди думала, что она выдержит печальную отстранённость, неловкую глупость и подавляемую магическую жадность ведьмы, старшей её по опыту на сотни лет, но вскоре её пылкая влюбленность начала угасать, когда мир начал стремительно шириться и открывать всю неприглядность бытия вкупе с удивительными событиями и людьми. И понимающие глаза Уиллоу ничуть не способствовали иному. Когда Кэннеди отбывала в Мельбурн, чтобы возглавить недавно открывшийся штаб Истребительниц, по просьбе Баффи и собственной инициативе, то отрывала себя от Розенберг, обнимая с теплотой и прощаясь с растаявшими чувствами. Уиллоу же радовалась повышению подруги и также с грустью отпускала девушку, запавшую ей в сердце. По-прежнему сверкающей внутренней силой не в пример ведьме. Душа Уиллоу была другой. Она видела однажды, когда Баффи попросила вычислить среди новоиспечённых Истребительниц потенциально опасных и нестабильных. И с её помощью, в крайне глубоком трансе, Розенберг удалось разглядеть не только сосредоточие чувств подруги и других девушек, но и свою собственную. Она видела, как сгусток светло-тёмной материи пульсировал в венах и окутывал её фигуру непонятным смешением красной, синей и оранжевой краски. Искра выглядела потрёпанной, скованной, и Уиллоу знала, при каких обстоятельствах появился каждый изъян в её сердце. Фактическое отсутствие отца и матери в жизни, непонимание одноклассников и издевательства с их стороны, болезненная влюблённость в Ксандера, предательство и уход Оза, смерть Тары, убийство Уоррена, одержимость магией и последующее падение в неё, почти завершённый армагеддон и множество хлёстких слов, сказанных друзьям под наркотической тёмной мощью. Самобичевание и постоянный страх потери контроля. Слишком много событий наложило свой отпечаток на жалкую душу, и тем удивительнее было слышать от Баффи, что теперь она убедилась в красоте Уиллоу и новоиспеченных воительниц. Баффи наблюдала лишь свет, который в упор не замечала ведьма; искра Саммерс, вопреки всем настигшим её несчастьям, умудрялась быть такой сильной и прекрасной, что от этого Розенберг расплакалась так, как не плакала с того самого дня. Её подруга была рядом, крепко обнимала и гладила по голове, не понимая причин столь бурной реакции, но догадываясь с улыбкой на губах. А Уиллоу просто выпускала всё копившееся столько дней напряжение, ненависть к себе и впервые попробовала сказать "я справлюсь". С того раза ведьма встретила столько существ с душами, что порой даже не пугалась их уродливости или, напротив, божественной чистоте. Но прямо сейчас то, как выглядела душа Ангела, потрясало Уиллоу больше всего. В самом жутком смысле слова. Уиллоу шепчет заклинание для отвода глаз и в упор разглядывает остатки того, что когда-то было полноценной искрой в Ангеле. Ведьма с неподдельным страхом взирает на его ауру, рваными клочьями стелющуюся вокруг. Эти лоскуты слабо передвигаются вне тела мужчины, что в принципе невозможно, перетекают в кожу и отстраняются от неё, а затем трансформируются в образы, терзающие сердце Ангела. Вампир, внимательно следя за Ксандером и Спайком, вдруг хмурится, и часть его парящей души приобретает лицо Корделии, чтобы спустя мгновение стремительно разрываться на ещё более мелкие куски, тем самым причиняя своему владельцу невыносимую боль. Которую, впрочем, он успешно скрывает. Уиллоу буквально осязает его безмерную горечь существования и едва сдерживается от того, чтобы не закричать самой. Ведьма касается его руки и не вздрагивает, когда Ангел, сам того не замечая, хлестко ошпаривает взглядом. Всё также связанный своим прошлым и собственными ошибками, он как никогда напоминал Уиллоу её саму. Возможно, для остальных он казался обычным сумрачным собой, но Розенберг прекрасно помнила, каким артистичным он мог быть для собственных целей. Или какой могла быть она, не желая никого беспокоить. Всё-таки, даже спустя столько лет знакомства с Ангелом, понять, кто он такой, казалось почти не реальной задачей. Возникший загадочным образом в самом начале пути Баффи, а заодно и Ксандера с Уиллоу, он был знакомым, другом, защитником, советником, учителем и монстром, убийцей, заклятым врагом и садистом. И в каждую из этих отведённых ему ролей он вживался основательно, так что ему верили и его мечтали убить. Джайлз, например, до сих пор где-то в глубине души ненавидит Ангела за убийство Дженни. Тем не менее, отрицать его вклад в личности всех в компании Скуби-банды просто невозможно. Он спасал их минимум по пять раз и показал, что не все демоны только и жаждут смерти человечеству. И Уиллоу действительно всей душой хочет ему помочь.

***

Наблюдая за сложившейся ситуацией, Уиллоу еле сдерживает приступы смеха и впервые за долгое время ощущает некую лёгкость в груди. Хотя, может быть, в этом ей помогает мягкая темнота, сгустившаяся вокруг них. Ангел настойчиво и с заканчивающимся терпением заталкивает в машину Ксандера и Спайка, пьяных настолько, что последние готовы идти пешком до Баффи и покаяться во всех грехах на коленях перед ней. И если в случае с блондинистым вампиром такое желание резонно, то вот зачем это Ксандеру, Уиллоу не совсем понимает. Впрочем, на данный момент под воздействием алкоголя заклятые противники превращены в самых верных друзей до гроба, что делало предстоящую поездку до штаба не такой гнетущей. Когда Ангелу это надоедает, он одним движением вырубает Спайка, укладывая труп (на этой мысли ведьма таки прыскает) на заднее сидение, и оглядывается назад, смотря на Уиллоу, вполне довольной разворачивающимся шоу. Девушка смеётся и совершает замысловатый жест пальцами, отчего Ксандер мгновенно засыпает на месте. Наконец, Ангел тяжело вздыхает и поворачивается к Розенберг, чтобы попрощаться. "Спасибо за помощь" застывает в горле, когда ведьма в один широкий шаг приближается к нему и обнимает почти до хруста в рёбрах. Мужчина не понимает столь бурного проявления чувств, всегда ощущая себя неловко и неуютно в подобных ситуациях, но секундой позже внутри растекается лишь обволакивающий разорванную душу покой. Ангел фыркает: Уиллоу явно исподтишка колдует с его состоянием, однако он был совершенно не против. Мужчина опускает голову и прижимается носом к огненно-рыжим волосам, испытывая бесконечную благодарность за нежданную, но чертовски необходимую помощь. Даже после того, что он натворил. Даже когда он этого не заслужил. С явной неохотой Уиллоу, в конце концов, отстраняется. Почему-то именно здесь, с Ангелом, она чувствует почти забытое умиротворение, какое всегда испытывала лишь ночью или... или с Тарой. И девушка немного обескуражена подобными эмоциями. Тем не менее, ведьма рада совершённому: аура вампира больше не выглядит настолько удручённо, лохмотья души кое-где срастаются и возвращаются в тело. Да и самому мужчине, похоже, уже не так плохо. Уиллоу широко улыбается и кивает сама себе, словно подтверждая эффективность своей помощи. Ангел усмехается уголком рта в ответ и произносит весомое "спасибо", вкладывая все значения в одно лишь слово. И в этот самый миг девушка осознаёт, сколько лет вампиру на самом деле, замечая старость и прожитую жизнь в его глазах. Если Тара была мудрой не по годам благодаря женской интуиции и магии, то Ангел приобрел опыт за долгое, мучительное существование, не переставая расплачиваться за свои грехи. Однако мужчина двигается дальше с грузом собственных бед за спиной, помогает стольким на своём пути и научился жить благодаря своим друзьям. Уиллоу не отрицает, что восхищается им, и видит в нём собственную реабилитацию в жизни, наполненной магией. А Ангел, она знает, хочет перестать чувствовать боль в каждой секунде, пускай ему отчасти и хочется ощущать вину за сотворённое. Уиллоу опускает голову и жмурится от окутывающей душу теплого предчувствия. Предчувствия, которое её никогда не обманывает.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.