***
Время для пленников Империи переставало иметь значение ещё в первые же дни. Череда допросов с пристрастием здорово лишала связи с реальностью, оставляя лишь желание умереть и прекратить эти мучения. Найри плохо помнила, о чём её спрашивали, и что она отвечала своим истязателям, но в какой-то момент всё это закончилось. Измученную девушку отправили обратно в камеру, ненадолго оставив в покое, а после перевели в другое место, которое, как она позже узнала, называли «Лусанкией». Здесь к ней применили уже иные тактики допроса, ещё менее приятные, чем на предыдущем месте, а потом, видимо, вытянув всё, что смогли, сочли бесперспективной и отправили заниматься абсолютно бесполезным каторжным трудом. Каждый день она вместе с другими пленниками дробила и таскала какие-то камни — только затем, чтобы на другой день перевезти их на другое место. Или просеивала гравий — чтобы потом снова смешать его с мусором… И ещё множество подобной работы, которая здорово изматывала и отупляла. При этом кормили их отвратительно, о гигиене все забыли ещё в первые дни, а надзиратели обожали по делу и без дела пускать в ход свои шокеры и бластеры. Несколько раз доставалось Лагу Меттиеру — парнишке, который тоже служил на Хоте, и как, понимала куати, пленённому в один день с ней. Им ни разу не удавалось поговорить, возможно, он даже её не видел… Но, наверное, это было и к лучшему. Карао понимала, зачем Империя это делает, подобным образом издеваясь над пленными. Всякий побег из «Лусанкии» был невозможен — во всяком случае, все попытки оканчивались неудачей, а после очередного провала здорово доставалось всем оставшимся. Так им показывали, что нет никакой надежды на спасение, они обречены и до конца своей никчёмной жизни будут видеть только эти стены и эти камни. Чтобы предотвратить любые сговоры и заставить пленных стучать друг на друга. Раскаяние не поможет. Прощения и пощады не будет. И многие действительно ломались. Кто-то сходил с ума, кого-то выносили в чёрных пластиковых мешках… И так рано или поздно будет со всеми — они это знали. Несмотря на это, пусть редко, но даже до таких смертников, как она, достигали какие-то новости из внешнего мира — чаще всего с притоком новых пленных. Верить им было можно далеко не всегда — кто-то уже к моменту спуска в камнеломни и шахты трогался умом, кто-то просто не обладал достоверной информацией. Тем не менее, иногда удавалось узнать занятные вещи, которые помогали из последних сил цепляться за призрачную надежду. Так, говорили, что повстанцы победили при Эндоре, а Император погиб. Того, кто рассказал об этом, скоро нашли мёртвым, но своё дело он сделал. Ещё говорили, что на месте Альянса теперь Новая Республика, а Империя всё отступает и отступает… Очень хотелось верить в это, хотя надзиратели пытались строго пресекать любые подобные слухи, вливая в пленных ежедневные бравые сводки с полей, где Империя находится в полном порядке, а повстанцы разбиты. Это называлось минуткой политинформации, и её обязаны были слушать все, отложив в сторону орудия труда. Тех, кто не слушал или выказывал небрежение, строго наказывали, потому ослушаться смели немногие. Карао не знала, сколько времени она провела в «Лусанкии», да это и перестало иметь для неё значение. Если даже правы те, кто говорил о появлении Республики, вряд ли для неё и других пленников что-то изменится. До сих пор эта тюрьма оставалась самой засекреченной и самой жуткой, и вряд ли их освободят. Может, кому-то и повезёт, но себя Найри к везунчикам не относила. За годы, проведённые в тюрьме, она уже просто забыла, что такое свобода. И главное — что значит быть человеком. Все они здесь были лишь тенями себя прежних. И кто-то не вернётся уже никогда, даже если их спасут. Не хотелось этого признавать, но она устала ждать и попросту смирилась. Но однажды в их опостылевшей размеренной жизни случились перемены. До сих пор никто не знал, где находится «Лусанкия», что она такое на самом деле — до того момента, пока Карао не услышала давно забытый звук огромных корабельных двигателей и не ощутила телом вибрацию, характерную для перегрузок, когда происходит взлёт. Всё это время Империя успешно водила их за нос, никто даже подумать не мог, что они на самом деле находятся на корабле. И, судя по всему, на очень большом корабле. Найри не знала, что происходит, почему их тюрьма вдруг пришла в движение, и куда она направилась, но в её сердце снова закрался луч надежды. Что, если Империя действительно сдаёт позиции, и это — признак отступления? В дрейфе они находились не очень долго, во всяком случае, не годы, это уж точно. Их больше не выпускали в «шахты», заставляя всё время проводить в камерах, а потом всех пленных начали переводить в другое место. Или места. Колоннами, со скованными руками, их сажали на шаттлы и отправляли группу за группой куда-то ещё. Так они сменили несколько тюрем, и, очевидно, несколько кораблей или планет. Пока спустя несколько лет (месяцев, десятилетий?) — Карао снова потеряла счёт времени, она не оказалась в очередном тюремном комплексе, уже сбившись, в котором по счёту. И на этот раз всё сильно отличалось от уже привычного хода вещей. Доставив пленных на место, имперцы ушли, оставив их запертыми в камерах. Без еды и воды, обрекая на медленную и мучительную смерть. Вот и конец… Найри понимала это. Спустя столько лет её мучители не нашли ничего лучше, чем просто дать ей сдохнуть от жажды и голода. Ни спасительного выстрела в голову, ни другого вида казни… Они. Просто. Сбежали. Хотелось выть и метаться по камере, но сил не было уже и на это. Несколько дней куати лежала на жёсткой койке, просто глядя в потолок и ожидая, когда её заберёт смерть, надеясь лишь на то, что это случится довольно быстро. А потом, кажется, появились галлюцинации. Сначала девушка услышала какой-то шум — двери тут были не настолько герметичны, часто можно было слышать мольбы и стенания других пленных. Но сейчас шум был явно иного рода. Топот ног, отрывистые крики, кажется, приказы. Имперцы вдруг спохватились и вернулись? Одна за другой стали открываться двери. Или ей почудилось? А потом открылась и дверь её камеры — в помещение из коридора хлынул с непривычки яркий свет, а потом кто-то над самым ухом пророкотал. — Здесь ещё одна! Кажись, живая. Карао неверяще открыла глаза, пытаясь сосредоточиться на фигуре рядом, а потом её, словно пушинку, подхватили сильные мужские руки и понесли наружу. Кажется, кто-то разбил в коридорах комплекса импровизированный лазарет, куда приносили измождённых пленных. Чуть поодаль отгородили место, куда складывали тела тех, кого спасти не успели… Найри уложили на какой-то топчан, после чего первым делом дали напиться воды и что-то вкололи в руку. Девушка всё ещё отказывалась верить в реальность происходящего, но на руках формы снующих туда-сюда солдат можно было разглядеть видоизменённый знак Альянса. Значит, это правда Новая Республика? Они пришли?.. Хотелось расплакаться, но организм был настолько обезвожен, что слезам было взяться попросту неоткуда, поэтому Карао просто издала какое-то нечленораздельное бульканье. А потом она услышала: — Генерал, это все пленные, что нам удалось спасти. — Так мало?.. Голос таинственного генерала отчего-то показался знакомым. Словно она знала его. Когда-то давно. В прошлой жизни, когда ещё была человеком. Найри напрягла слух, пытаясь расслышать больше. Таинственный генерал о чём-то негромко переговаривался со своими сослуживцами, и расслышать больше было пока невозможно, а потом кто-то снова громко позвал его. — Генерал Антиллес, сэр, взгляните! Антиллес?! Кусочки мозаики, несмотря на туман в голове, начали складываться в единую картину. Карао собрала волю в кулак и нашла в себе силы приподнять голову, чтобы разглядеть, наконец, человека, который привлёк её внимание. Несомненно, это был он… В лётном оранжевом комбинезоне, с генеральскими знаками различия, но всё столь же молодой и привлекательный. Вот, Ведж привычным жестом поправил лезущую в глаза чёлку и направился к взывавшему. Генерал… Генерал Ведж Антиллес. Вчерашний мальчишка-капитан, который столь многому научил её на Хоте, и чьё доверие она не оправдала. Парень, чью постель Найри согревала в бесчисленные холодные ночи на ледяной планете, и который стал для неё гораздо ближе, чем она была готова признаться себе сама. Человек, который столько сделал для неё, сейчас был здесь. И именно он стал тем, кто пришёл освободить её. Первым порывом было окликнуть, позвать его. Но потом куати бессильно опустила голову на топчан. Нет. Во всяком случае, не сейчас. Не стоит ворошить прошлое. Кто она, и кто он? Карао теперь нет, она лишь призрак, когда-то бывший человеком. Тощая, как скелет, грязная, со страшным шрамом, полученным в одну из неудачных смен, когда случился обвал, с ранней проседью в волосах — она больше ничем не напоминала себя прежнюю. Даже если Ведж узнает её, к чему всё это? У него совсем другая жизнь. Он теперь птица высокого полёта. Возможно, у него кто-то есть. И, скорее всего, он выкинул Найри из головы уже вскоре после Хота. Беззвучно всхлипнув, девушка отвернулась к стене, чтобы Антиллес, в случае чего не узнал её, а потом снова подошли медики, и Карао отрубилась, после того, как ей ввели очередной препарат.***
Трудно возвращаться к жизни тому, что шесть лет находился в имперском плену и постоянно был вынужден бороться за свою жизнь и свой рассудок. Когда Найри попала в плен, повстанцы потерпели сокрушительное поражение на Хоте и еле сумели спастись. Когда её освободили, Новая Республика вовсю охватывала и присоединяла новые системы, Корускант уже пару лет как был республиканской столицей, а Империя сдавала позицию за позицией. Это был совершенно иной, чуждый Карао мир, с которым ей ещё только предстояло познакомиться. Реабилитация была долгой. Восстановить вес, мышечную массу, залечить застарелые раны было не так уж сложно, хотя, по размышлению, Найри решила сохранить шрам, что перечеркнул её щёку до самой брови — на память и в назидание. А вот снова стать собой, забыть кошмар плена и решить кучу других психологических проблем было гораздо сложнее. Вначале Карао проходила лечение и просто наблюдала за окружающим — читала и смотрела архивы голоновостей, узнавала, кто есть кто в новом государстве, кто стоит на важных постах в армии, как ведётся социальная политика, и прочее-прочее. Это позволяло не только войти в курс дел, но и отвлечься от дурных мыслей — девушка постоянно чувствовала себя лишней, ненужной и никчёмной. Путь обратно в армию был пока заказан, а ничего другого, кроме как летать, она и не умела. Ещё один способ отвлечься подсказал её психолог, посоветовав наладить связи с семьёй, если такое возможно. Что может быть лучше воссоединения после долгой разлуки? С недавних пор Куат снова принадлежал Республике, о чём Найри в своё время не могла даже мечтать — теперь она могла свободно вернуться на планету, найти мать и отца… Брата. Мысль о Дэвине не оставляла её до сих пор. Сейчас он был уже взрослым мужчиной, наверняка выполнил своё предназначение, и, кто знает, возможно, его освободили от обязанностей тельбуна. Пособия, которое она получала, хватало на билет до Куата, и, хотя Карао было ужасно страшно, она решилась на эту поездку. Когда-то она ушла из дома, громко хлопнув дверью, но сейчас очень многое отдала бы за то, чтобы обнять родителей. Однако, когда она очутилась на Родине, оказалось, её никто не ждёт. Дом стоял пустым и опечатанным. Соседи с трудом узнали Найри и рассказали, что мать и отец погибли пару лет назад, когда отправились в какое-то путешествие. О Дэвине они ничего не слышали, но считали, что у него всё в порядке. Шокированная и обескураженная, девушка напрягала память, пытаясь вспомнить фамилию благородного семейства, которому продали брата. Пришлось перерыть кучу информации, но искомая фамилия и адрес были найдены. С тех пор Найри ошивалась неподалёку, день за днём наблюдая с безопасного расстояния за роскошным особняком, который, разумеется, находился под охраной, в надежде, что рано или поздно увидит хозяйку этого богатства со своим тельбуном. Хозяйку, холёную куати с её юным выводком, она действительно видела — очень издалека и, вытянув шею, успевая рассмотреть только, как те садятся в роскошный флаер и куда-то уезжают. Похожи ли дети на её брата, и сколько им лет, рассмотреть с такого расстояния было невозможно. Карао уже почти отчаялась, когда в один из дней из ворот особняка вышел мужчина — без нелепого балахона и макияжа. Он мог быть кем угодно — слугой, поваром, водителем, но сердце ёкнуло. Найри знала, что иногда тельбунам позволено выходить за пределы дома, не выдавая себя, по своим мелким делам. И мужчина, что сейчас шёл в направлении парка, не мог быть никем иным, только Дэвином. Она знала это, чувствовала. Жадно провожая его глазами, и убедившись, что их пути, скорее всего, пересекутся, девушка села на скамейку и стала ждать. Когда мужчина поравнялся с ней, Найри негромко окликнула его. — Дэвин?.. Мужчина вздрогнул, словно его ударили током, и обернулся. Его глаза изучающе посмотрели на Карао, но он тут же отвёл их, скорчив гримасу. Видимо, шрам и всё ещё болезненный вид отталкивали, и он не узнал её. Найри чётко повторила. — Дэвин… Прошу тебя, подожди. Не уходи, нам надо поговорить. Тот нахмурился. — Простите, я вас знаю? Карао горько усмехнулась. — Да… Раньше знал. Я понимаю, что изменилась не в лучшую сторону. Мужчина внимательнее осмотрел её, изучая с ног до головы, и глаза его полезли на лоб. — Найри?! На глаза выступили слёзы. Он всё же узнал её! Вскочив со скамейки, девушка кинулась на шею брата и уткнулась ему в грудь. — Это я! Я, я… Дэвин… Неужели я тебя нашла? Неуверенно обнимая сестру, мужчина исхитрился усадить её обратно на скамейку и сел рядом. — Что ты здесь делаешь? И что вообще с тобой случилось? Он обернулся по сторонам, словно хотел убедиться, что никто не станет свидетелем их разговора. Карао неосознанно провела ладонью по шраму. — Это… Несчастный случай. Когда я не жила на Куате. — Понятно… Почему не залечила? Найри запнулась. Она попросту не могла ему этого объяснить. — Не было денег. Но не волнуйся за меня. — Хорошо, как скажешь, — казалось, Дэвин был не в своей тарелке. — Про родителей знаешь? — выпалила Карао. На что брат только механически кивнул головой. — Да. Моя госпожа мне сообщила. Она очень добра. Могла этого не делать, но решила, что я должен знать. Прости, Найри, но ты так и не сказала, зачем ты здесь. Девушка опешила. — Хотела увидеть тебя. Убедиться, что с тобой всё в порядке. Я скучала… Все эти годы я думала о тебе, — она попыталась заглянуть в глаза брата. — А ты? Разве нет? Дэвин вздохнул. — Конечно, я скучал. Но мне пришлось приучить себя к мысли, что я вас больше не увижу, и что семьи у меня больше нет. Это было трудно, но… Иначе было бы ещё тяжелее. Так что… Не нужно было тебе приходить… Не нужно, — горечь в его словах заставила Найри вздрогнуть. — Ты совсем не рад меня видеть? — Рад. Но тебе не нужно было ворошить прошлое. Я всё равно остаюсь тельбуном моей госпожи. — Но всё ещё можно изменить, Дэвин! Идём со мной! Улетим отсюда. Начнём новую жизнь. Мне так многое нужно рассказать тебе! И ты… Ты больше не будешь игрушкой в чужих руках. Ты будешь свободен! Мы хоть сейчас можем бежать. Когда тебя хватятся, нас уже и след простынет. Мужчина слегка встряхнул её за плечи и снова нахмурился. — Ты думаешь, о чём говоришь? Я не могу сбежать. И не хочу этого. Ты ничего не понимаешь! У меня есть госпожа, у меня очень тёплые чувства к ней, есть её семья и обязательства перед ними. У меня двое детей, и я люблю их. Найри удивлённо захлопала глазами. — Но это не твои дети… Тебе лучше других известно, что они тебе не принадлежат. И они будут относиться к тебе так же, как твоя госпожа — просто как к вещи! — Знаю. Но это не отменят моих чувств к ним. Найри, послушай… Я не видел тебя больше двадцати лет. Я почти тебя не помню. Когда меня забрали, я был ещё ребёнком, и большую часть жизни я провёл не с тобой и не с родителями, а со своими хозяевами. И сейчас ты появляешься из ниоткуда и предлагаешь мне нарушить закон и уйти с тобой в неизвестность. Здесь у меня есть всё. Я люблю своих детей. Почитаю свою госпожу. Уважаю наши обычаи и законы. Я тельбун… И такова моя судьба. Карао с болью смотрела на брата, отказываясь верить в услышанное. Столько лет она мечтала вызволить Дэвина из рабства, столько лет представляла их встречу и его радость… А получила вот это. Найри возвращалась на Куат с надеждой, только чтобы снова её лишиться и вновь понять, что она — никто. Её по-прежнему нет в этом мире. Она. Никому. Не нужна. С трудом сдерживая слёзы, девушка тихо спросила. — Это твоё окончательное решение? — Прости, но да. — Хорошо, так тому и быть. Знаешь… Не думала, что с приходом на Куат Республики на нём всё ещё останутся рабы. Увы, я ошиблась. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь переосмыслить свою жизнь и стать кем-то большим. Когда я ехала сюда, надеялась, что вновь обрету семью. Но только что я потеряла её окончательно. Прощай, Дэвин. Думаю, мы больше не увидимся. Уже не сдерживая рыданий, девушка вскочила со скамейки и бросилась прочь. После встречи с братом Найри окончательно потеряла смысл жизни. Зачем только её спасли? Чтобы она окончательно поняла, что больше не принадлежит этому миру? В реабилитационный центр возвращаться не хотелось. Да и жить, если честно, тоже. Девушка сидела в космопорту Куата, спрятав голову в плечи и не реагируя ни на что, совершенно не понимая, что теперь делать дальше. Самым простым было признать своё поражение и наложить на себя руки. Ещё одна жертва «Лусанкии», которая не справилась… Просто ещё одно имя в статистике. Никто её не хватится. Никто не пожалеет о том, что её больше нет. Никто даже не вспомнит, что она когда-то была. Пора признать, что её не стало ещё в тот момент, когда истребитель влетел в облако взрыва, и она потеряла сознание, а потом была найдена имперцами. Оставалось сделать всего один шаг… И Найри получит окончательное избавление. Из оцепенения её вывел звонкий смех прямо над ухом. Вздрогнув, Карао подняла голову и увидела рядом с собой пёструю кучку пилотов. Спутать их с кем-то другим было просто невозможно — оранжевые лётные комбинезоны всегда были их опознавательным знаком. Парни и девушки шли из зоны военных судов, о чём-то весело переговариваясь между собой. Сердце невольно сжалось. Когда-то она была одной из них. Но это тоже осталось в прошлой жизни. Найри уже хотела снова опустить голову, когда среди весёлой компании заметила знакомое лицо… И не поверила своим глазам. Куати вскочила, и, не контролируя себя, растолкала несколько пилотов, пробираясь к цели и хватая её за руку. — Тамми! Тогрута, явно не ожидавшая подобного, кинула взгляд на внезапно появившуюся незнакомку, а потом застыла в изумлении. — Найри?! Найри Карао? Это правда ты?! Куати кинулась ей на шею и зарыдала, больше не в силах сдерживаться. Обескураженная тогрута обняла её и прижала к себе. — О, боги… Я просто не верю в это… Но это действительно ты… Она обратилась к своим. — Не ждите меня, идите. У меня другие планы. Никто не стал задавать вопросов, и когда пилоты ушли, Тамми усадила Найри обратно на диванчик и села рядом, внимательно разглядывая её. — Ох, и досталось тебе, дорогая… Мы считали тебя погибшей… У меня к тебе столько вопросов, и главный — что с тобой было все эти годы? Почему ты тогда не вернулась? И… В общем, я надеюсь, у тебя сейчас нет каких-то грандиозных планов? Я в увольнительной на сутки, потом мы покинем Куат. И теперь это время я хочу провести с тобой. Как тебе идея? Ещё несколько минут назад Карао о подобном не могла даже мечтать. Она только согласно кивнула и закрыла глаза, пытаясь сдержать вновь навернувшиеся слезы. Позже, сидя в уютном кафе, Тамми слушала историю подруги, сочувственно качая головой. — Ситх… Представить не могу, в каком аду ты побывала… Но теперь ведь всё налаживается, правда? Карао спрятала глаза. — Не сказала бы. Думаешь, зачем я здесь? Я хотела найти брата и помириться с родителями, а оказалось, что у меня больше нет семьи. Мама и папа умерли, а Дэвин… Его всё устраивает. И я никому не нужна. Тамми горячо обняла подругу. — Неправда! Ты мне нужна! Знаешь, сколько слёз я пролила, думая, что ты погибла? Все эти годы я отказывалась верить. Ты была лучшей из нас… В общем, мне действительно очень жаль, что всё так вышло с твоей семьёй, но, дорогая, жизнь на этом не кончается. Ты через столько прошла не для того, чтобы опустить руки, верно ведь? Она внимательно посмотрела на Найри, и та снова отвела глаза, не в силах отвечать. — Выше нос, дорогая. Теперь всё наладится, это я тебе обещаю. Я не дам тебе раскинуть. Беру над тобой шефство, договорились? Карао невольно улыбнулась. Тамми оставалась такой же бойкой, как и была. — И что ты предлагаешь мне делать теперь? — Тебе нужен новый смысл жизни. Чем-нибудь занять себя. И, по-моему, лучше всего будет вернуться в строй. Куати невольно вздрогнула. — Имеешь в виду полёты? Я же растеряла все свои навыки. К тому же… Я не закончила реабилитацию. Без этого меня не подпустят к истребителям даже на расстояние выстрела турболазерной батареи. — Верно. Поэтому у тебя есть стимул быстрее вернуться в норму, пройти медкомиссию и переобучение. Если, конечно, ты этого хочешь, — тогрута в упор посмотрела на подругу. Найри задумалась. До сих пор подобное она относила к очень далекому и почти невероятному будущему. Когда ты потеряла себя, сложно думать о своём будущем по-настоящему. Но теперь… Кажется, терять действительно было больше нечего. Так почему бы не попробовать вернуться? — Наверное, хочу… Но мне страшно. Всего один реальный боевой вылет закончился вот этим. Я не хочу так снова. Тамми успокаивающе погладила её по руке. — Теперь всё иначе. У нас есть военная академия, где обучают с нуля, и обучение длится долгое время. И есть переподготовка для тех, у кого есть опыт. Теперь не времена Альянса. Никто не пустит неумелого пилота в бой спустя всего несколько месяцев. Да и Империя уже не та, что была раньше. Поверь, я знаю, о чём говорю. А ты ведь шикарный пилот. Тебе остаётся только вспомнить и вернуть себе былую уверенность. Так что дерзай. — Наверное, ты права… Карао перевела тему. — Как ты сама? — Да всё прекрасно. Вот те оболтусы, что были со мной — моя эскадрилья. А я недавно получила звание капитана. Так что служба идёт своим чередом. — Нашла кого-нибудь? Тогрута небрежно махнула рукой. — Нахожусь в режиме ожидания. Нет времени на серьёзные отношения, в этом служба в армии ничем не изменилась. Впрочем, порой я нахожу время на приятные встречи. И даже изредка вижусь с Дженсоном. Найри изогнута бровь. — Он всё такой же? — А куда он денется? Серьезности не прибавилось ни на долю парсека. Зато всё так же прекрасен в постели. Найри кивнула. — Вы оба не меняетесь… Девушка замолчала, обдумывая, стоит ли задавать ещё один вопрос. Но тогрута, кажется, угадала её мысли. — Про Веджа узнать не хочешь? — Я знаю, что он теперь генерал. Видимо, у него всё в порядке. Я ведь видела его в тот день, когда нас освободили. — Почему ты ему не призналась? — Ты не видела меня в тот момент. Сейчас я ещё прекрасно выгляжу по сравнению с тем, что было сразу после освобождения. Я не хотела, чтобы он меня такой видел. — Понимаю. Но давай скажем ему сейчас. Я передам через Уэса, что ты жива. Он будет рад. — Нет! — Карао сама удивилась резкости, прозвучавшей в этом слове. — Почему? — Тамми опешила. — Я осталась для него в прошлом. Наверняка он давно забыл обо мне. Зачем ворошить былое? У него свои заботы, большая ответственность. — Зря ты так… Тогда после Хота Ведж сильно переживал. Нас ведь тогда всего трое вернулось. Он винил себя, что плохо нас учил. Но больше всего, конечно, расстраивался из-за тебя. Найри вздохнула. Она легко могла себе представить это самоедство Антиллеса. — И всё же… Слишком много воды утекло. Я не хочу, чтобы Ведж, увидев меня, снова терзался чувством вины. Знаю его. И не хочу, чтобы он считал себя чем-то обязанным мне. Я сама справлюсь. У него ведь и без меня хватает забот. — Что верно, то верно. — И наверняка от поклонниц отбоя нет, — Карао постаралась, чтобы это прозвучало шутливо, но, кажется, не преуспела — Тамми вздохнула. — Да если бы. Он после Хота в этом плане совсем замкнулся. Уэс рассказывал, что они всей эскадрильей периодически предпринимали героические усилия отправить его на свидания, но он оставался крепким орешком. — Значит, у него никого нет? — Я не могу тебе точно ответить на этот вопрос. При нашей последней встрече Дженсон обмолвился, что Ведж вроде как в кого-то влюбился наконец-то. На есть ли у него сейчас отношения, я не знаю. Генерал Антиллес слишком важная персона, чтобы спрашивать его об этом, даже если мы пересекаемся. Кстати, генералом он стал совсем недавно. Говорят, его уламывали несколько лет. Карао кивнула, переваривая информацию. Она только укрепилась в мысли, что ей больше нет места в жизни Веджа Антиллеса. Но это не значило, что она не желает ему счастья. — У меня будет к тебе просьба. Не говори Уэсу, что я жива. И уж тем более я не хочу, чтобы об этом узнал Ведж. Тамми грустно качнула головой и снова повторила: — Зря ты так… — Обещай! — Хорошо, обещаю… Куати улыбнулась. — Спасибо тебе. А за это… Я, пожалуй, сделаю то, что ты предлагаешь. Я постараюсь вернуться в дело. Тогрута порывисто обняла её. — Вот это чудесная новость!***
Найри последовала совету подруги и сосредоточилась на окончании реабилитации. После разговора с Тамми она обрела то, что ей не хватало ранее — дружеское участие и поддержку не как формальность, а именно как настоящее душевное тепло. Появилось ощущение, что она снова не одна и ещё что-то может. Путь обратно в армию не был простым и быстрым, но в итоге Карао своего добилась. После того, как её признали годной по состоянию здоровья, она подала документы на переобучение, и в академии приняли бывшего пилота с распростёртыми объятиями. Оказалось, Найри ещё помнила уроки Веджа, хотя первое время ей часто бывало страшно — она порой боялась машины и каких-то ситуаций во время симуляции, особенно когда рядом что-то взрывалось. Но со временем удалось преодолеть себя и побороть свои страхи, тогда дела пошли на поправку. После переобучения Найри назначали в одну из эскадрилий, и девушка сосредоточилась на службе. Она не раз пересекалась с эскадрильей Тамми, и пару раз даже участвовала в операциях, которыми командовал Антиллес. Тогда же она снова видела его издалека, даже не делая попыток приблизиться, несмотря на все уговоры подруги. Она решила, что больше не появится в его жизни, значит, так оно и будет. До заключения мира с Империей прошло несколько лет. За это время Карао смогла неплохо продвинуться по службе и получить капитанское звание. Многие ветераны тогда ушли в отставку, включая и Веджа, но Найри оставалась на службе — это было то единственное, что по-прежнему наполняло её жизнь смыслом. Личная жизнь не складывалась, разве что случайные связи не позволяли забыть, что она всё ещё остаётся женщиной. Шрам отпугивал многих, но Карао упорно отказывалась убирать его, решив, что если мужчин отталкивает этот внешний дефект, то им нужна только красивая мордашка, и ничего больше. А такие мужчины были не нужны ей самой. Сама того не сознавая, куати сравнивала всех потенциальных ухажёров с Антиллесом, постоянно проклиная себя за это. Они ведь были всего лишь любовниками, но не возлюбленными. И длилось это меньше года. Он ей ничего не обещал, как и она ему… Но ничего не могла с собой поделать, и даже будучи взрослой опытной женщиной, она не могла забыть этого упрямого кореллианца. Благодаря Тамми (и, разумеется, Уэсу), Карао знала, что Ведж счастливо женат и у него две дочки. Значит, он наконец-то преодолел себя и перестал закрываться, и жизнь повернулась к нему лицом. Насчёт себя же Карао понимала, что, скорее всего, ей суждено остаться одинокой. Впрочем, это её не пугало. У неё была любимая работа и хорошая подруга — и этого было достаточно. А потом, когда она всё же начала думать о том, чтобы уйти на покой, в их галактику вторглись юужань-вонги. Об отставке было забыто, даже те, кто давно отдыхал от войны, вернулись в строй — включая ветеранов Разбойной эскадрильи. И если раньше Найри думала, что хуже, чем было во времена Альянса, быть просто не может, то новая война поразила её до глубины души своими разрушениями и многочисленными жертвами. Множество планет и неисчислимое количество живых существ. Геноцид. Статисты позже назвали цифру в триста шестьдесят пять триллионов погибших, но все понимали, что она ещё будет увеличиваться. К своему удивлению, Карао сумела пройти всю войну, не получив ни царапины — опыт брал своё. Но вот в решающей битве за Корускант ей не повезло. Она сумела сбить один коралл-прыгун, но не сумела увернуться от его обломков. Всплыли воспоминания почти тридцатилетней давности, когда она не смогла уйти от взрыва своего же грузовика. Карао что есть сил выкрутила штурвал, и обломки задели её не так сильно, как могли бы, но лишили правой пары крыльев, и «крестокрыл», пропарывая атмосферу Корусканта, штопором пошел вниз. Найри катапультировалась, но, к своему несчастью, снова встретилась с обломками прыгуна. Очнулась она уже в военном госпитале, узнав, что врачи никак не могут решить, что делать с её ногой. Она была сильно повреждена, и, если не заменить частично протезом, хромота останется на всю жизнь. Карао знала, что многие люди прекрасно живут с протезами и даже могут с ними летать. Но лично для себя она решила уже очень давно, что это не её вариант. Да и к чему ей был сейчас протез? После всего пережитого в армию она возвращаться не собиралась. Галактика ещё долго будет зализывать раны, а она сама заслужила отдых. Потому Найри отказалась от протеза, как и повторно — от пластики шрама, и вышла из госпиталя, значительно хромая на правую ногу. К этому ещё нужно было привыкнуть, но она пообещала себе, что справится. Долго скучать на пенсии ей не дали. Всё благодаря той же Тамми, которая даже спустя годы не утратила жизнерадостности, Карао получила предложение стать инструктором в лётной академии — обучать зелёных новичков летать на «крестокрылах». Сначала Найри скептически отнеслись к этой идее — ну какой из неё инструктор? Ещё и хромой! Но подруга заверила её, что она справится. — У тебя огромный опыт. А, главное, когда-то ты сама была на месте этих детишек. И помнишь, что такое хороший инструктор. И сколько всего он может дать даже тому, кого списывают со счетов. Карао была вынуждена согласиться. Даже спустя столько лет она была благодарна Веджу Антиллесу за то, что он согласился её обучать и дал второй шанс. Все эти годы, пусть её наставник и не знал, что она выжила, Найри доказывала самой себе, что из неё вышла достойная ученица. Если она сама поможет какому-нибудь парнишке стать лучше — кто она такая, чтобы отказываться от столь лестного предложения? Потому Карао согласилась. В академии училось множество кадетов, каждый курс делили на несколько потоков, в зависимости от специализации. Конечно, в программу входило освоение всех доступных видов техники, но каждый кадет должен был выбрать для себя основной истребитель. Если что-то не ладилось, можно было уйти на другой поток. Иногда, разминки ради и просто для отработки командной работы, тренировки разных потоков делали совместными. На одной из таких тренировок Карао и обратила внимание на невысокую, хрупкую с виду светловолосую девушку. Кадет была из группы, летавшей на «этах», но после первой же тренировки Найри решила внимательнее присмотреться к ней. Манера летать была ей знакома. Словно… Словно у них был один учитель. Конечно, в этом вроде бы не было ничего удивительного. Ведж Антиллес был одним из величайших пилотов Галактики, и на него стремилось равняться молодое поколение. Однако в этой девушке было что-то ещё. В самом лице кадета куати мерещились знакомые черты. Карао попыталась сбросить наваждение и выкинуть подобные мысли из головы, но чем чаще наблюдала за девушкой на тренировке, тем больше убеждалась в своей внезапной теории. В личном деле кадета значилось, что её зовут Лайза Дантер, и она родом с Раллтиира. Казалось бы, на этом нужно было перестать сомневаться и заниматься ерундой, но Карао все равно сомневалась. Акцент девушки был не был похож на раллтиирский, скорее старательно скрываемый кореллианский. Манера летать с каждым разом всё больше убеждала, что она явно проходила через школу Веджа Антиллеса. А ещё она так хмурилась и так знакомо поправляла чёлку… Как это делал её… Отец? Неужели под псевдонимом Лайза Дантер действительно скрывалась дочь Веджа? Спрашивать об этом у руководства академии было бесполезно — даже если оно и было в курсе, с ней бы такой информацией точно не поделились. Поэтому всё, что оставалось Найри — издалека наблюдать за девушкой. И в ходе этих наблюдений она заметила, что по вечерам та постоянно куда-то отлучается. Оказалось, Дантер в неурочный час посещает тренажерный зал, где раз за разом запускает разные программы, одна сложнее другой. Кажется, девушка вечно была недовольна собой и пыталась отточить своё мастерство. При этом она сильно рисковала. У кадетов не было допуска к управлению внутренними процессами тренировочных капсул. Любой преподаватель, которому вздумается заглянуть в память, обнаружил бы, какая программа и когда запускалась последней. Не желая, чтобы кадет попалась, Найри потом не раз чистила память. А после того, как Лайза опробовала до боли знакомый сценарий Хота, Карао не выдержала и решила помочь ей. Это значило и то, что она себя раскроет — ровно, как и даст знать девушке, что знает её тайну. Но оставаться в стороне она больше не могла. Когда-то она попросила Веджа о дополнительных занятиях, потому что не справлялась. Теперь же Карао могла помочь этой девочке, которая так стремилась стать лучше. Дождавшись, когда кадет снова тайком проберется в тренажерный зал, откинув все сомнения, Найри чуть позже вошла за ней. Как бы ни старалась Карао все эти тридцать пять лет бегать от прошлого, оно всё равно настигло её. Она знала, что после сегодняшнего разговора Ведж Антиллес снова вспомнит о Третьей. Но на этот раз ей не стыдно было показаться на глаза бывшему наставнику.