Азкабанский разлом

Драко долго бродил кругами по своей комнате, размышляя, что теперь будет и кого отец назначит его вторым пилотом. Он не был дураком чтобы продолжать отрицать, что Грейнджер идеально подходит ему в качестве второго пилота. Правда, некоторые детали из их общего прошлого не устраивали Драко, но если отец не найдет другого выхода, то Драко готов был сцепить зубы и полезть в кабину Заклинателя вместе с чертовой Гермионой Грейнджер. Он вздохнул и посмотрел на свои руки. Попробовал бы кто-то сказать, что он идеально ди-совместим с грязнокровкой, которая стала свидетелем гибели его любимой девушки. Драко бы просто стер в порошок за такую гипотезу, а теперь — пожалуйста, сам признавал это. Он с тяжелым вздохом рухнул на кровать и уставился в потолок. Хотелось выть на одной ноте, долго и надсадно, как волк на луну зимней ночью. И все же это стоило обсудить с отцом. Драко взял себя в руки, поднялся и вышел из своей комнаты. Время было раннее, и отец, вероятнее всего, еще сидел в десятом зале, наслаждаясь своим влиянием. Дверь зала номер десять была приоткрыта, и Драко уже взялся за ручку, но вдруг услышал, что разговаривают двое, причем один голос принадлежал Люциусу, а второй Грейнджер. Драко затаил дыхание и прислушался. — Генерал Малфой, я была уверена, что это невозможно. Что Гарри и Рон преувеличивают. Но сегодня это была не просто ди-совместимость. Я не просто знала, какое заклинание Драко собирается применить — я чувствовала ход его мысли, каждое шевеление. И я прекрасно понимаю его эмоции, и ту ненависть, которую он ко мне испытывает. — Ты говоришь так, словно собираешься стать его вторым пилотом, — недовольно протянул Люциус. — И мне не нравится эта идея. Мне нужен ассистент, Гермиона, и ты прекрасно справляешься. — Я не собираюсь становиться его вторым пилотом, — произнесла Грейнджер после непродолжительного молчания. — И никогда в жизни не могла даже подумать, что именно с Драко у меня будет такая ди-совместимость. Меня это пугает, сэр. Даже сильнее, чем мысль о том, что никто из сегодняшних испытуемых с ним несовместим, и что вся операция по сбросу зелья в Разлом теперь под угрозой срыва. — И ты пришла рассказать о своем страхе мне? — голос Люциуса звучал удивленно. — Гарри и Рон на восстановлении, а с профессором МакГонагалл мы не слишком ладим в последнее время. Нет, она не ругает меня в открытую и ничего плохого мне не говорит. Но вы же знаете, как натянуты отношения между двумя лагерями. — Да, в нашем обществе сейчас раскол, — признал Люциус. — И это очень опасно. Пока мы разобщены, мы не можем противостоять Дракорам. Да, в чем-то Кормак прав, нужно больше успешных миссий, чтобы люди снова поверили в Заклинателей и их пилотов, чтобы звездные экипажи снова были героями и всеобщими любимцами. Но для этого нам нужно добиться технического совершенства Заклинателей, а без дотаций Министерства это невозможно. Из всех возможных министров Фадж — самый неподходящий для военного времени. Тут Драко не мог с ней не согласиться, хотя сам звук голоса Грейнджер все еще вызывал иррациональный гнев. — Так все же, Гермиона, — Люциус пытался вернуться к той теме, которую они подняли еще до прихода Драко. — Ты должна понимать, что я не позволю тебе занять место в кабине Заклинателя. Хотя я не спорю, что ваш экипаж мог бы выйти на уровень тех звездных экипажей, которые нам так нужны. — Я знаю, сэр. И даже если бы вы были не против, у меня есть свои, достаточно веские причины для отказа. — Не назовешь мне их? — Нет, сэр. Не сейчас. Не тогда, когда Драко стоит за дверью. Драко вздрогнул. Чертова Грейнджер чувствовала его вот так запросто. — Кажется, тест открыл у тебя удивительные способности, — процедил Драко, входя. — Ты подслушивал, — Люциус неодобрительно покачал головой. — Ничего такого, что мне не стоило знать, я не услышал, — он усмехнулся и повернулся к Грейнджер. — И давно ты знала? — С того момента, как ты подошел, — она набралась смелости и посмотрела ему в глаза. — Твоя ненависть просто хлещет через край. Я пойду, пожалуй. Она оперлась на свою трость — и когда только успела снова ее схватить — и медленно, западая на правую ногу, прошествовала к выходу. Странное чувство шевельнулось у Драко в груди, а правое бедро странно заныло. Он привалился к косяку двери и терпеливо ждал, пока Грейнджер выползет из десятого зала, пока пересечет коридор и доберется до лифта. Только когда двери лифта за ее спиной сомкнулись, Драко смог выпрямиться. — Такого ведь не бывает, правда? — спросил он, неуверенно шагая через зал к отцу. — Я не могу чувствовать ее боль. Испытание ведь уже давно закончилось. — Ты сам хотел, чтобы она вышла, — отец пожал плечами. — Ты был с нами с первого дня этой борьбы, ты должен знать, что на площадку для испытаний наведены те же чары, что используются для синхронизации, только в ослабленном варианте. — Я долго думал над тем, что произошло сегодня, — выдавил Драко. — Такой ди-совместимости, как с Грейнджер, у меня действительно не было ни с кем. Ни с Теодором, ни с одним из сегодняшних претендентов. Ты сам видел, они откровенно слабы, но у них есть один большой плюс. У всех них. — Это какой же? — У них со мной нет общего прошлого, — бросил Драко. — Кроме того, что мы учились в одной школе. Но мы в Британии, тут если не все, то подавляющее большинство волшебников училось в Хогвартсе, так что это можно не считать. — И чего же ты хочешь? Ты пришел ко мне с какой-то целью. — Да. Я хотел попросить тебя, — Драко замялся. — Если ты решишь, что Грейнджер может сделать больше, стоя в кабине Заклинателя, нежели стоя за твоей спиной со своими бумажками — это будет очень плохое решение. Я прошу сделать моим вторым пилотом кого угодно из тех сопляков и неудачников, я готов получать тычки от МакЛаггена трижды на дню, но только не Грейнджер. Умоляю тебя, отец. — Даже здесь вы с ней проявили удивительное единогласие. Когда мисс Грейнджер пришла ко мне, у нее случилась самая настоящая истерика — так она боялась оказаться с тобой в одной кабине. Пожалуй, твоя ненависть слишком сильна. Ты должен обуздать свои чувства. Пойми, что Гермиона тоже пережила гибель напарника, она сама чуть не погибла. Ее страдания не менее мучительны, чем твои. — У нее не умирал любимый человек, — выплюнул Драко. — Она любила Асторию, как сестру, которой у мисс Грейнджер никогда не было, — укоризненно произнес Люциус. — Отец, я не узнаю тебя, — Драко сцепил пальцы и принялся расхаживать по залу. — Не ты ли культивировал во мне пренебрежение, ненависть к грязнокровкам? Так почему же теперь ты пытаешься заставить уважать ту из них, что принесла мне огромное количество неприятностей. У нас слишком большое общее прошлое. — Которое может помешать вам построить будущее для всего волшебного общества. Даже если вы не окажетесь в одном Заклинателе, вы должны будете взаимодействовать. Драко, я отослал твою мать на континент не только затем, чтобы обезопасить. Она не должна видеть, как я умираю. — Ты болен? — Драко ощутил укол совести. Он так увлекся своими страданиями, что не заметил изменений в самом близком человеке. — Скажем так, профессор Слагхорн пытается меня вылечить. Результатом стала бомба, которую мы намерены сбросить в Разлом, но не мое выздоровление. — Что случилось? — На одной из первых миссий мне не посчастливилось. Напоролся на коготь Дракора. Не так, как Кингсли или Тео. Оцарапал ребра о коготь уже убитой твари. Но, оказывается, они выделяют какие-то ужасно токсичные вещества. В общем, — Люциус замолк, расстегнул мантию и чуть приподнял рубашку. Его торс пересекал огромный порез, из которого сочилась синяя тягучая жижа. — Эта дрянь отравляет мою кровь каждый день. Даже Гораций не знает, сколько мне осталось: десять лет или десять дней. Он взял пробы этой жидкости, создал противоядие, так что нам удалось локализовать повреждение. — Один паренек в Финляндии, — Драко вспомнил случай двухлетней давности. — Он приходил ко мне с таким. Оцарапал руку о зуб убитого Дракора. Я ничем не смог помочь. Я не знал, что с тобой такое случилось, не знал, что у нас есть это зелье. За месяц он полностью посинел, и его кожа, все органы, кости — всё превратилось в эту жижу. Так что ты еще неплохо держишься. — В любом случае, Драко. Если со мной произойдет то же самое, у мисс Грейнджер будут все сведения о проекте. — Она станет генералом, — Драко кивнул. Он помнил, какой старостой была Гермиона Грейнджер и не мог отрицать, что эта девица определенно создана для того, чтобы занимать руководящую должность. — Я думал, она будет твоим советником. Потому и просил тебя умерить свой пыл и усмирить чувства. — Но я не гожусь в генералы, отец. Я не был в бою уже три года и, наверное, МакЛагген прав. Я никудышный пилот. — Но ты предан семье и ее делу. Ты сохранишь проект «Заклинатель», если придется. — Поттер или Уизли, та же Грейнджер — они справятся ничуть не хуже. — Мой сын вот так спокойно готов пожертвовать наследством, — Люциус ухмыльнулся. — Я устал от войны. Я боюсь. МакЛагген прав. Я трус. — Трус боялся бы это признать, — Люциус потрепал его по голове. — Ты не боишься быть генералом — ты осознаешь ответственность. — И не хочу ее. — А я пока что и не собираюсь умирать, — Люциус рассмеялся. — Я предупредил тебя, что в будущем это может произойти. А теперь ступай. Тебе завтра тренироваться в Заклинателе с твоим новым напарником. — И пусть это будет не Грейнджер, — попросил Драко и направился к выходу. Он понимал, что отец еще ничего не решил и потому считал, что напоминание лишним не будет. Поднимаясь в лифте, Драко думал, как все же изменился — и одновременно остался верен себе — отец. Даже в такое сложное время он умудрился пробиться наверх. Поначалу он, как и все более-менее способные маги выходил на бой с Дракорами, но, как только появилась возможность, он занял пост генерала и теперь готовился передать эту должность Драко. Хотя сам Драко предпочел бы оказаться с матерью и миссис Забини в прекрасных испанских садах, теплых и удаленных от Северного моря. Хотя если ни Стена, ни Заклинатели не справятся с Дракорами, даже там не будет безопасно. Драко вошел в свою комнату и ощутил, как груз страданий снова опустился на его плечи. И это явно была не его боль. Правое бедро, которое разнылось с новой силой, подтверждало эту догадку. Грейнджер тоже воспользовалась возможностью занять комнату в Министерстве, и теперь она страдала. Драко даже слышал отголоски ее мыслей — возможно, ее комната была неподалеку. Он и сам метался между нежеланием быть ее напарником и восторгом от той ди-совместимости, что показали сегодняшние испытания. Восхитительное чувство единения, полной синхронности — а это даже без синхронизации — и эти эмоции вызвала Грейнджер. Драко улегся на свою кровать, уставился в потолок, чувствуя волны раздражения, прокатывающиеся по телу от одной только мысли о Гермионе Грейнджер, и отголоски ее отчаяния.