Фаталити

Другие виды отношений
PG-13
Завершён
28
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
28 Нравится 3 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Если спросить у Урараки, как у неё дела, она чуть приподнимет уголки губ, помедлит с ответом, а затем бодро скажет: «Всё хорошо!». Если спросить у неё, не больно ли ей, когда она видит, как Изуку в очередной раз бежит с счастливым блеском в глазах к своему Каччану, Урарака ответит: «Конечно, нет! Я рада за них». Если спросить у неё, влюблена ли она, она не ответит. Поначалу. А потом, скосив глаза вбок, тихо, почти что шепотом, она иногда может сказать, если осмелится.       «Да».       Но это ведь ничего не меняет, верно? Очако всё знает и прекрасно понимает. Она не глупая девушка. Вот только когда её одноклассники, догадывающиеся об её безответных чувствах, сочувственно провожают её взглядом, она не может стерпеть. Прекратите. Прекратите. Прекратите смотреть так.       Это ранит. Зачем вы напоминаете?       По иронии, по глупой шутке судьбы, Изуку не догадывался. Может, это и к лучшему; иначе бы больше не было его приветливых улыбок, случайных касаний, непринужденных разговоров и обычного, тёплого, щемящего в груди: «Урарака-тян!». Его отношение, отношение не-её-Деку определённо бы изменилось: с его-то излишне осторожным характером. Очако не хочет, чтобы он волновался за неё и чувствовал вину за то, в чём отнюдь не был виноват. Здесь не было ничьей вины. Она не хочет, потому что знает, что Изуку, который в любой ситуации протягивал руку поддержки, здесь ей ничем не поможет. Никто не мог ей помочь.       Никто, кроме неё.       После совместного времяпровождения с ребятами из класса Очако немного подустала. Тело ломило, глаза слипались: близился комендантский час, все начали медленно расходиться по комнатам общежития. Диван был мягкий, но девушке ещё нельзя было засыпать. — Спокойной ночи, Урарака!       Это голос Изуку. Очако силится, она сжимает пальцы в кулак и прячет их. Она поднимает лицо и широко улыбается: так, как всегда делает Деку. Очако выучила его дежурную улыбку. «Спокойной, Деку-кун!» — она слышит собственный голос, но понимает, что это говорит не она. Эта фраза, доведенная до автоматизма, просто слетает с ее языка, как и всегда.       Урарака знает, что он теперь всегда уходит перед сном пораньше. Иногда Мидории с ними вообще не появлялось; но когда он сидел с ними, мыслями витая далеко от них, когда Урарака слышала очередной подкол от Каминари про Кацуки, когда Изуку краснел и заикался, было только хуже. «Дурак, Каминари-кун! Не смущай его!» — говорила она весёлым тоном, и Мидория с благодарностью смотрел на неё: но Очако не замечала этого.       Но была одна вещь, о которой не догадывался никто. Это был секрет Урараки. Это была та единственная, которая могла ей помочь.       Очако тоже поднимается и уходит пораньше. Она направляется в женский корпус здания и медленно идёт до своей комнаты: оттягивает момент. Урарака ещё не знает, пришла она или нет. Но скорее, возможно, первое: она будто бы родилась с чутьём кошки, хищного зверя, который знал, когда наступал тот самый идеальный момент. Тога Химико была чертовски похожа на кошку. — Привет, милая Урарака-тян. Разве все твои друзья ещё не развлекаются вместе внизу?       Её речь сейчас мягкая, тягучая и излишне приторная. Изуку не разговаривает так: перед Очако у окна стоит Мидория Изуку.       Он делает шаг в её сторону и выжидающе смотрит. Урарака сглатывает. — Я же просила не звать меня так.       Девушка защёлкивает замок на двери; впрочем, сюда никто не зайдёт. Она отходит от двери, оставляя за спиной переключатель, лишь инстинктивно проводя по нему пальцами. Урараке не нужен искусственный свет; луна прекрасно освещает комнату через распахнутое окно. В её свете было что-то загадочное. Таинственное, манящее, и при этом — фальшивое. Изуку подходит ближе, сам сокращая расстояние между ними.       Очако читала, что луна только отражает свет солнца.       Фальшивка.       Мидория внимательно смотрит на неё, изучающе, будто бы пришёл в первый раз. — Хорошо… Очако-чан? Так тебя называют твои подруги? Мы будем самыми лучшими подругами, Очако-чан! Самыми-самыми лучшими подругами! Ведь тебе больше никто не нужен. Только я.       Его лицо исказила кривая улыбка. Это игра ненастоящего света, это всё луна преломляет действительность. Это… Не то, чего хочет Очако. Глаза Мидории Изуку, которые она видит прямо перед собой, в нескольких сантиметрах: не такие. Зрачок сузился: кошка в темноте. На его глубине она не видит ни добродетели, ни наивности, ни простоты. В его глазах смесь похоти, ненормального возбуждения и нежелания ждать.       Он смазанно облизывает её губы и наигранно щурится. — Очако-чан, ты ведь хорошая девочка? Давай поиграем!       Кошки безумно любят играться со своими жертвами. Они подбрасывают добычу ввысь, отпускают, а затем, дав игрушке убежать, снова цепляют своими острыми когтями. И так раз за разом. И так каждую ночь. Ночь за ночью.       Мидория резко толкает Очако к кровати и запрыгивает следом. Он не даёт ей разлечься: заставляет усесться прямо перед собой, чтобы свет луны падал на его лицо, как можно чётче выделяя его. Изуку проводит рукой по её шее, надавливая подушечками пальцев на кожу. Он смотрит, он наблюдает за её выражением лица. Он хочет понять, о чём она думает.       А Очако думает обо всём и в то же время — ни о чем. Она думает, что всё это — неправильно, но. Она думает, что злодею нельзя находиться в их общежитии, но. Она думает: почему ей не стыдно перед Деку? Но… Урарака не хочет это прекращать. Совсем нет. — Очако-чан, ты же любишь меня? Скажи, что любишь меня.       Урарака долго не отвечает. Неважно, ответит она положительно или отрицательно: никакой ответ не будет правдой на этот вопрос. Но Очако уже привыкла врать, верно? — Да.       Улыбка Изуку искривилась ещё больше. — Тогда Тога обязательно сделает так, чтобы Деку-кун тоже её любил.       Он резко целует её, не закрывая своих глаз. Очако тоже не закрывает: его взгляд гипнотизирует, пугает, а губы — не слушаются, не отвечают. В этот раз всё по-другому. Урараке страшно опустить веки: ей кажется, тогда всё будет кончено, и она проиграет. Она уже проигрывала ночь за ночью её чертовой метаморфозе и своим чувствам; кажется, этот раз ничем не будет отличаться от предыдущих. Только почему-то глаза щипет, почему-то что-то тёплое ползёт по щеке и мешает их поцелую.       Изуку замечает это и чуть удивляется. Снова наигранно, снова непонастоящему, ведь ему, конечно, всё понятно. Он отстраняется от нее. — Слёзы невкусные, Очако-чан. Они горькие. Я предпочитаю сладкое.       Изуку задумчиво проводит пальцем по её щеке, не вытирая слезы — но следуя их дорожке, прямо к губам.       Тога Химико любит сладкое. Ее любопытство порождает страсть. Ей всегда было интересно, достаточно ли сладкая кровь Очако Урараки на вкус.       Мидория снова впивается в её нижнюю губу, на этот раз прокусывая её зубами. Если бы Тога была в своём настоящем облике, это было бы проще простого: её реальные клыки острые, подобно кошачьим. Но даже сейчас Изуку не отступается; Очако дергаётся и судорожно переносит свои ладони на его грудь, надавливая сильнее и пытаясь оттолкнуть. Жаль, что это срабатывает слишком поздно; жжёт губу просто невыносимо, а чужое прерывистое дыхание — сейчас пугает до чертиков. Очако в страхе зажмуривает глаза до чёрных точек перед глазами. А когда открывает — еле подавляет крик.       Прямо перед ней сидела такая же Урарака Очако. Точь-в-точь, как копия. Как зеркальное отражение в темноте, которое искажает знакомые черты лица до неузнаваемости, играя с воображением и создавая причудливые, отталкивающие образы. Такой была её метаморфоза: до тошноты похожая.       Настоящая Очако прикрывает рот рукой и спешно отодвигается от её копии. — Нравится своё прелестное личико? И почему только Деку-кун не полюбил такое? — выдыхает она, нарочито растягивая слоги в своей привычной манере. Фальшивая Урарака тянется к настоящей, но та изо всех сил мотает головой. Она, наконец, опускает руку, чтобы сказать: «Не приближайся ко мне!». — А? Глупенькая Очако-чан. Как можно бояться себя?       Посмотри на себя, Урарака Очако. Посмотри, в каких грехах ты потонула: ты грязная, девочка. Твои чувства погубили тебя, теперь они погубят и всех остальных. — А ты знала, Очако-чан? Сегодня — наш последний раз.       Просто нужно было думать изначально. Злодеи уже захватили общежитие.       Деку бы так не поступил. Деку бы не утешал себя злодеем. Деку бы сказал о нём всем остальным. Деку бы сказал, что безопасность общежития под угрозой — он бы предупредил, что сюда проникла Лига Злодеев. — Давай сделаем его незабываемым!       Ненастоящая Очако в один присест настигает жертву. Она уже достаточно наигралась; но, пожалуй, мышку можно будет подбросить в воздух ещё раз. Её нужно как следует наказать. Глупую, влюблённую, безнадёжную героиню-мышку.       Урарака хрипит, когда её копия смыкает на её шее свои пальцы. Это её пальцы, Урараки Очако. Она душит саму себя. Такое только может присниться в самом ужасном сне, например, в реальности: она губит саму себя. И если Очако даже хочет что-то изменить, она уже не может. Урарака заранее знала финал её дешёвой любовной постановки.       Потому что не Тога Химико сейчас медленно сдавливала её в смертельных объятиях: она убивала себя всё это время сама. Медленно, понимая и принимая.       Руки бессильно опускаются, сдаваясь перед более сильной хваткой. За дверью комнаты девушки идёт бой, но одна жертва пала задолго до его начала.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.