Бейся, сердце

Ещё не вечер. Часы показывают 3 октября 1990 года. На небе трудно заметить Полярную звезду. Но она всегда там. В городе разводят мосты. Пруссия уходит и не сможет увидеть, что они могут воссоединяться. Ему всё равно известно, как это бывает. Ведь с ним по-другому не получается. Ни у кого, кроме России. Которому разорвали сердце, а потом вменили в вину — бессердечный. Говорят, время лечит, c ним это происходит буквально: Россия вырастил новое сердце. Оно очень похоже на прежнее. Такое же слабое, когда дело касается мести. И такое же сильное, чтобы любить Пруссию. А пока его тёмную фигуру ещё видно — он должен исчезнуть. Когда лампы прогорят, всё окажется во мраке, в котором ему не место. Потому что Пруссия никогда не признавал слабость, а Россия слишком устал, чтобы спорить. Его вымотали холода этой войны. Вечереет. Пусть они позабыли о боге, но не перестали верить друг в друга. Может, поэтому расставание выдалось таким спокойным? Оба знают, что всегда справлялись в одиночку. Россия должен заставить сердце биться снова. За долгое время с Пруссией оно пропускало удары. Кажется, в таких случаях делают реанимацию. Приготовления закончены, и теперь он, должно быть, готов потерять всё, что страшно потерять. Ветер перемен вызывает проявления синдрома сухих глаз в качестве хорошего оправдания. Это не было сном, но, значит, было взаправду. А тишина — оглушением от снаряда, который запал слишком глубоко в его позиции. Сквозь неё Россия надеется вновь расслышать собственные удары. На лице рождается лёгкий румянец: сердце пришло в движение и наполнилось алым. Так время начинает отсчёт заново. Ведь оно очень любит эту кровь. России тяжело отпускать любимых, Пруссии — терять себя, всем — меняться. Никто их такими не станет искать, а если и решатся, то пусть строят ракету. Потому что они там, где солнце. Оно становится красным — и значит, время прощаться. Уже вечер.