***
Бурнет сдержала своё слово и вскоре перезвонила. «Мои бывшие ассистенты согласились помочь. Привезут нужные наработки Феннел из Юновы в Канто и и, похоже, что-то ещё. Только наотрез отказываются говорить мне что, представляешь? Они шебутные ребята, но хорошие. Я дала им твои контакты, так что не пугайся, если вдруг позвонят. А, и ещё. Сан и Мун сказали, что им удалось поймать Нихилего! Конечно оно ещё агрессивное, но мы всё равно сможем попытаться получить нужные нам данные. Поблагодари потом ребят, они очень за тебя переживают». Таковы были её слова. Конечно, после этого Лилли сразу связалась с Саном и Мун. Двойняшки были ей так рады, что говорили наперебой. Слова мешались и путались, кантовский акцент портил каждый звук, но Лилли впервые за долгое время рассмеялась. Кажется, что ребята на другом конце провода были тоже счастливы. Она не могла выразить им всю свою благодарность за всё: за то, как помогали, как поменяли её жизнь и взгляды, как придали уверенности двигаться вперёд, самой, ни смотря ни на что. Но, похоже, Сану и Мун и не нужны были лишние слова — достаточно было искреннего смеха Лилли. Почти всё время Лилли сидела в палате матери, надеясь, что при ней она наконец очнётся. Пока чуда не происходило, но девочка всё равно не собиралась покидать Люсамин лишний раз. Хоть сейчас хотелось быть рядом — вскоре после пропажи отца Люсамин оттолкнула детей, и они почти не общались. Тогда Лилли не могла ничем помочь: была слишком маленькой и несмелой, чтобы противиться воли взрослых и понять душевные муки женщины, потерявшей любимого мужа. Но сейчас она подросла: морально и физически. Пусть в силу обстоятельств Лилли могла сделать лишь малое — наблюдать и навещать, но подходила к этому со всей ответственностью. Эта монотонная рутина, впрочем, не менялась. Однако на третий день после звонка Бурнет, открывшаяся совсем не по расписанию дверь в палату отвлекла Лилли от чтения книги. В комнату чуть ли не ввалились парень и девушка: розовощёкие, чуть загорелые и как-то странно похожие друг на друга. Они были одеты в спортивного вида одежду, смотревшуюся совсем не к месту в больнице — очень похоже на то, что обычно носят тренеры. — Привет, Лилли! Ты же Лилли, да? — радостно помахала рукой девушка. Два длинных хвоста, выходящие из пучков на голове, качнулись в такт её движениям. — Мы от Бурнет! — отсалютовал парень от своего теннисного козырька. — Вы… бывшие ассистенты профессора Бурнет? — решила уточнить Лилли. Они определенно подходили под описание «шебутные, но хорошие ребята», но девочка всё равно подумала, что лучше уточнить. — Верно, — кивнул парень, — прямиком из Юновы! Примчались первым рейсом, так сказать, — на этой фразе ассистент-девушка хихикнула, а парень подмигнул ей в ответ, отчего она чуть не рассмеялась сильнее. — Я Нейт, а это моя сестра, Роза. Имена показались Лилли знакомыми, и она стала вглядываться в лица ассистентов, надеясь, что не покажется слишком грубой. — Мне кажется, что я вас откуда-то знаю… — решила озвучить девочка свои сомнения, на что Нейт обворожительно улыбнулся и подмигнул уже ей, а не Розе. — Всё может быть. Возможно, и правда знаешь. — Могу дать подсказку, — вмешалась в разговор Роза с точно такой же чарующей улыбкой, как и у Нейта. Но Лилли уже успела сама понять. — Если вы из Юновы, то могли ли сниматься в фильмах Покестар Студиос? — она раньше смотрела эти фильмы вместе с Гладионом, но обычно закрывала глаза на тех моментах, где покемоны дрались. Если подумать, у Розы была такая же причёска, как у героини многих фильмов, да и Нейта она явно видела раньше… Впрочем, такое ощущение могло возникнуть из-за того, что они брат и сестра. — Бинго! Держи награду за верное отгадывание, — Роза похвалила её, открыла большую сумку, которую носила на плече, достала оттуда коробку и протянула её Лилли. В коробке лежали красивые разнообразные пончики. — Гостинцы из Юновы, — пояснил Нейт. — Ладно, мне надо тоже принести свой подарок Лилли. Сказав это, он быстро вышел из палаты. — Ну, брат сейчас вернется, — прокомментировала Роза, — угощайся пончиками, не стесняйся. Я лучшие купила, уж мне можешь в этом верить! — Спасибо вам большое, — искренне поблагодарила Лилли. Нейт и Роза были такие активные, такие живые, что ей почему-то стало неловко. Впрочем, она не могла отрицать, что они разбавляли удушающую атмосферу палаты одним своим присутствием. «Удивительно, какие люди работали у профессора Бурнет ассистентами…», думала она, беря пончик с розовой сверкающей глазурью. Роза не обманула — он действительно оказался очень вкусным. Но при этом страшно сладким. Похоже, слухи о юновской кухне вполне правдивы. — Да ничего, нам не сложно. Мы всегда рады помочь и останемся здесь поддержать тебя, если попросишь. Ну, или я останусь. Ты извини Нейта, если ему придется вдруг резко уехать, он у нас такой, — Роза фыркнула, но по-доброму, шутливо, — занятой. — Вы снимаетесь и сейчас в фильме? — поинтересовалась Лилли, прожевав пончик. — Мы? Нет-нет, — помахала рукой Роза. — Я снимаюсь, но в данный момент свободна. А Нейт Чемпион. Так что у него всякие чемпионские штуки. Надо сказать, что Лилли сильно удивилась. Конечно, Алола только построила свою лигу, и институт чемпионства ещё не утвердился в регионе, так что у них всё было нетипично, но в Юнове Лига существовала уже давно и там, как и в других регионах, титул Чемпиона был особенным. Его было сложно получить, сложно удержать, и он давал не только славу и почёт, но и накладывал определенные обязанности. Сложно было поверить, что такой человек бросит всё, чтобы прилететь в далёкий регион помогать девочке, которую совсем не знает. Конечно, это была просьба Бурнет, но всё же… Лилли не успела ещё задать Розе вопрос, потому что Нейт вернулся. Он держал за локоть человека в белом халате и был крайне доволен собой — в отличие от незнакомца, который явно безуспешно пытался вырваться из хватки парня. — А вот и второй подарок для милой Лилли! Колресс, это Лилли. Лилли, это Колресс. Обращайся с ним хорошо, корми мороженым, не давай сбежать и, если не будет слушаться, зови меня, — на этих словах Нейт, наконец, отпустил человека в белом халате. Тот откашлялся и, поправив свои очки, представился. — Колресс, исследователь. Приятно познакомиться, — изящным движением он протянул Лилли свою руку для рукопожатия. Она неуверенно вернула жест. — Могу ли я посмотреть на госпожу Люсамин. — Ах, м, да, — Лилли замешкалась, но чуть отошла, чтобы Колрессу была видна кровать, на которой, подключённая к приборам, лежала спящая Люсамин. — Спасибо, — чисто из формальной вежливости поблагодарил он её, подошел к кровати и, достав из внутреннего кармана халата небольшой планшет, начал смотреть то на устройство, то на Люсамин. — Колресс, — окликнул его Нейт. Исследователь повернулся, и парень кинул ему какой-то странный предмет, который тот тут же поймал. — Премного благодарен, мистер чемпион, — с усмешкой сказал Колресс. — Из-под земли достану, если подумаешь спереть сплисер, — с детской улыбкой пообещал Нейт. Роза поспешила успокоить Лилли. — Не переживай, они всегда так. — Просто этот четырёхглазый раньше работал на одного безумного юновского деда, — незамедлительно отреагировал Нейт. — Но учёный он талантливый, с этим не поспоришь. А предмет, который я ему дал, единственный в своём роде. Второго такого в мире не найти, а он мне очень нужен. — И всё же вы даёте его господину Колрессу, господин Нейт? — Эй-эй, отбрось формальности, — рассмеялся парень. — Ну, эта штучка может оказаться ключом к излечению твоей мамы, так что да. Ты слышала легенду о трёх юновских драконах? Лилли задумалась на секунду. — Немного, но я не уверена, что понимаю, как это связано с мамой… — Напрямую не связано, конечно, — кивнул Нейт. — Но суть вот в чём: говорят, что три великих дракона Юновы раньше были одним существом, но позже были разделены, отвечая на волю своих владельцев. Одна часть стала Зекромом, олицетворяющим идеалы. Другая — Реширамом, олицетворяющим правду. Ну, а третья — Кюрем — оставшийся от них «излишек». Однако есть предмет, который позволяет Кюрему объединяться либо с Реширамом, либо с Зекромом. И это ДНК-сплисер, который я дал нашему другу Колрессу. — Как говорит название, этот предмет влияет на ДНК двух существ. Но ДНК-сплисер умеет не только соединять, но и разъединять. Именно это свойство мы и надеемся использовать, — пояснила Роза. — В идеале это должно вывести всё, что Нихилего оставило после себя, — пояснил Нейт. — А после за дело уже должна будет взяться Феннел. — Сможет ли тогда мама прийти в себя? — спросила Лилли с надеждой. Нейт и Роза переглянулись между собой и сказали то, что девочка слышала уже много раз. — Остается лишь надеяться и ждать.***
Люсамин становилось лучше — по крайней мере физически. Лекарство, которое сумел сделать Колресс, давало результаты: постепенно к волосам женщины возвращался их пшеничный цвет, а обследования показывали, что концентрация яда Нихилего в клетках снижается. Нейту быстро пришлось вернуться в Юнову, но Роза осталась в Канто, как и обещала, и приходила скрасить досуг Лилли. Она рассказывала девочке много историй о Юнове, о своих приключениях и друзьях: обычно весёлых, но иногда и грустных. Несмотря на разницу в возрасте, они сдружились — Роза была удивительно лёгким человеком в общении, но в то же время опытной и серьёзной, когда было нужно. Именно она подтолкнула Лилли больше звонить Сану и Мун, ждущим её в Алоле. «Дорожи друзьями, которые у тебя есть», таковыми были её слова. И Лилли вняла совету. Вскоре яд Нихилего почти полностью вышел из тела Люсамин, и Роза и Колресс начали собираться, чтобы вернуться в Юнову — по крайней мере для того, чтобы отдать Нейту ДНК-сплисер и переговорить с Феннел. Лилли приготовилась делать то, что теперь у неё получалось лучше всего — ждать. Ожидание съедало, но она уже привыкла. Впрочем, долго ей грустить не пришлось. Стоило попрощаться с Розой, как вскоре в палату зашёл новый гость — вот будто специально подгадывал момент, когда Лилли останется одна. — Алола, сестрёнка. Сменивший чёрную одежду на более привычную ей белую, но всё ещё такой же растрёпанный и не снявший с ушей серьги, парень лет четырнадцати стоял, скрестив руки на груди. — Гладион! — Лилли, не сдержав эмоций, чуть не нарушила правило тишины в больнице и кинулась к брату. Тот только и успел, что развести руки и удержать в последнюю секунду баланс, чтобы не упасть, и Лилли уже крепко обнимала его, уткнувшись носом в плечо. — Эй, поаккуратнее! — шикнул на неё Гладион, но тут же смягчился. — А то меня уронишь. — Я так скучала! — пробормотала Лилли, и парень чуть вздрогнул, почувствовав её дыхание у себя на шее. Пусть это было и не в его стиле, но он решился и небрежно потрепал сестру по голове. — Ну, ну, — он отстранил Лилли от себя, усадил её на стул рядом с койкой Люсамин и, найдя второй стул рядом, сел на него задом наперед, положив руки на спинку. Конечно, писк приборов не мог не привлечь его внимания: и вот он уже сам смотрел на безмятежное спящее лицо матери. Вопрос напрашивался сам собой, — как она? — Уже лучше… Физически лучше. — Она ещё не очнулась? — Нет… пока нет. — Ясно, — Гладион вдохнул. — Ну что за женщина. — Гладион! — Лилли, я не такой добрый как ты. Я не смогу её сразу простить, — Гладион серьёзно посмотрел на готовую праведно возмущаться сестру. — Но сейчас не об этом. Оставим плохие вещи на потом, когда всё, наконец, уляжется, хорошо? — Что именно уляжется? Ты имеешь в виду, когда мама придёт в себя? — И это тоже. Пойми, пока ты тут с ней, на меня легло управление делами Фонда. Видишь, даже одежду пришлось сменить. Раз уж я сейчас официально «исполняющий обязанности Президента», — Гладион горько усмехнулся и выпрямился, чтобы Лилли, смогла лучше разглядеть его наряд. Девочка охнула, услышав слова и увидев подтверждение в одежде — она и правда была похожа на то, что носил их отец когда-то давно, ещё до своего исчезновения. — Но тебе же всего четырнадцать! Разве не рано взваливать всё это на тебя? — Лилли, — тон Гладиона снова был серьёзен, — много случаев, когда Чемпионами регионов становились дети моего возраста или вовсе младше меня. И поверь, управление Фондом проще, чем уничтожение преступных организаций. Тут Гладион был прав, и Лилли понимала это. В конце концов, если вспомнить рассказы Розы, то ей и Нейту было как раз четырнадцать, когда они расправились с Плазмой в Юнове (и чуть не погибли в процессе). А в Канто, где она находилась сейчас, чемпионами становились и одиннадцатилетние дети… — К тому же, я не один, — продолжал Гладион, — у меня есть Вик и оставленная матерью документация. В общем, из-за неё я и приехал. Сказав это, парень достал из кармана небольшую потрёпанную записную книжку. — Похоже на дневник, — высказала мысль Лилли. –Ты права, это и есть дневник. Старый дневник матери. Я знаю, что не должен был его читать, но мне хотелось найти какие-то улики, зацепки… понять, из-за чего она стала… «Стала такой». Неприятные слова вместе с неприятными воспоминаниями повисли в воздухе, но никто не решился их озвучить. — В любом случае, мне не удалось найти этого — по крайней мере именно в этом дневнике. Он слишком старый, тут, в основном, вещи, произошедшие ещё до нашего рождения. — Понятно… — только и смогла ответить Лилли. Если честно, она не знала, о чём и думать. — Но. Есть одна интересная запись, — Гладион открыл дневник на заложенной странице и начал читать. «Дорогой снова принёс мне букет из свежих лилий и гладиолусов. С тех пор, как он узнал о том, что это мои любимые цветы, я каждое утро обнаруживаю букет у себя перед кроватью. Никогда бы не подумала, что просыпаться под их запах так прекрасно! Кажется, я полюбила и цветы, и дорогого ещё больше. Более того, я заметила, что их аромат теперь ассоциируется у меня с ним. Это и мило, и забавно одновременно. Думаю, в этом с самого начала и был план моего дорогого. И, кажется, я знаю, какое имя хочу дать нашему ребёнку, когда он родится… С нетерпением жду этого дня» Гладион с хлопком закрыл дневник и протянул его сестре. Неуверенно, она приняла его из рук брата. — По крайней мере, мы знаем, что она хотела избавится… что она ненавидела не нас, а цветы, которые напоминали ей об отце. Хотя мы тоже напоминали… Но, в любом случае, в этом нет нашей вины. Гладион встал со стула и повернулся к выходу. Не смотря на мать, не смотря на сестру, он вновь потрепал последнюю по волосам. — Это всё, что я хотел передать. Я оплатил счета и оставил тебе карточку с деньгами. Она в отеле. Бывай. И он молча ушёл. Лилли оставалось только прижимать к груди старый дневник матери и гадать об истинных чувствах брата: к ней, к их семье, к Фонду и, конечно, к их матери. Впрочем, и гадать долго не пришлось. Придя в палату на следующий день, Лилли обнаружила, что у кровати стоит ваза, а в ней — букет из красивых белоснежных и желтых лилий и гладиолусов. Как и писала мама в старом дневнике, аромат был просто прекрасный. Лилли вдохнула его полной грудью, но тут же спохватилась и пошла искать медсестру, чтобы спросить, кто же принёс цветы. Пусть ответ и был ей известен. Две девушки в форменных халатах с радостью ответили на вопрос. — Так вчера приходил ваш брат. Он так на вас похож… — Да-да, такой красавчик! — Да, блондин с зелёными глазами… сразу видно, иностранец! Ну так вот он поручил приносить цветы каждый день, до выписки. — За всё заплатил уже, так что мы организовали доставку. «Значит, ты всё же волнуешься», с облегчением улыбнулась Лилли. Она не могла сдержать улыбки при мысли о брате: он часто пытался казаться суровым и холодным, но на самом деле заботился о ней, она знала это. И как бы он ни злился на маму, похоже, её он тоже любил. Где-то в глубине души… Возможно, теперь она очнётся. Надежда с новой силой начала греть сердце Лилли, и, окрылённая этим чувством, девочка поспешила обратно в палату. Первое, что она увидела — Люсамин сидела в своей кровати. Это было так неожиданно и внезапно. Обычно, если Люсамин и открывала глаза, то всё равно продолжала лежать — сознание не возвращалось к ней, она не «просыпалась», а потому была безвольна. Но сейчас женщина сидела, будто только что очнувшаяся ото сна ранним утром. — Мама… — прошептала Лилли. Слёзы начали наворачиваться ей на глаза. Это был прогресс, определенно прогресс. Она медленно подошла к кровати и взяла мать за руку. Она была чуть теплой. — Мама, это я, Лилли. Ты узнаёшь меня? И Люсамин повернулась. Но взгляд её был направлен не на дочь, а на стоявшую на тумбе вазу с цветами. Лилли заметила это и, не растерявшись, тут же взяла из вазы одну лилию и один гладиолус. Взгляд Люсамин проследовал за цветами. Девочка аккуратно вложила их в руку матери. Они сидели так, неподвижно. Лилли боялась даже шелохнуться, и бесконечные слёзы стекали по её щекам, капая на одежду и белоснежную кровать. Мгновение было легко упустить, но она успела его поймать. Её мама слабо улыбнулась. — До… рогой… Спустя столько бесконечных, безумно долгих, тягучих дней, в глазах Люсамин наконец появился огонёк.