A bad day to love

―Безмозглая кретинка. Тсуна выдыхает и кривит губы в жалкой попытке улыбнуться. Что-то хуёво получается, мелькает в мыслях. ―Как такого никчёмного человека только земля носит? ―Реборн чеканит слова, сверкает глазами из-за полей шляпы и задаёт мучавший его, её, всех соседей вопрос. У меня этот вопрос, каждое утро, стоит только глаза открыть, всплывает, думает Тсуна. ―Дура, ―выплёвывает, кривя губы и картинно сплёвывая. Сам мудак! *** Тсуна ненавидит разговоры [моменты, жизнь, людей], когда речь заходит о соулмейтах. То ли это связанно с огромным количеством времени, которое она потратила на поиск – неудачный – своего соула, то ли из-за гадких шрамов на плечах. Тсуна знает, все эти соулмейты, родственные души, любовь-до-гроба-и-навеки – полная чушь и лабуда. Гадость. Гадость, гадость, гадость. Тсуна мечтает, что когда-то выскажет своему соулмейту всё накопившееся в лицо, оскорбляя его разными словами, чтоб он, сука, прочувствовал, какого это, когда кусок плоти вырывают из тебя, а всё что ты можешь – кривить губы в улыбке. *** Тсунаёши прекрасно знает, что такие, как Реборн не бросают всё на полпути. О нет, такие мрази хваткой бешеного бульдога вцепятся и будут держать до самой смерти. И то, не факт, что после смерти пасть расцепится. Тсуна кривит губы, когда Репетитор с паникой смотрит на расползающиеся по запястьям шрамы. Ну, что, доволен, сука? Красная полоска расползается на её глазах. Реборн паникует, как истеричка, Тсуна ухмыляется. Говори в аду, мразь. Чтоб тебе так же больно было, тварь. В моих мечтах ты сдох уже двести раз. *** Соулмейты. Тсуна их ненавидит. Считает всю эту хрень уёбищной и надеется, что это боженька решил устроить людям такой геноцид. В мыслях у Тсуны: ненависть, ненависть, ненависть. Такая же чёрная и всепоглощающая, как глаза одного Аркобалено. В глазах у Тсуны читается: сдохни, сука, сдохни; побыстрей и наверняка. Реборн усмехается, зажимая кровоточащие порезы. ―Сука. ―Ублюдок. На плечах-запястьях распускаются кровавые бутоны.