Рандеву

      Вообще-то Йо не должно быть смешно, но он смеется. Разве в смерти есть что-то забавное? Многие бы сказали, нет, но Асакура — не многие. И смешно ему, впрочем, даже не поэтому. Факт смерти его не особо заботит. Серьезно, ну кто, кто, скажите на милость, после перерождения сразу же бредет любоваться на себя в речную гладь и пытается привыкнуть к тяжести массивных серег с гравировкой пятиконечной звезды? Тело у Йо — его собственное, не Хао, но, судя по сомнительной бижутерии в ушах и белому балахону, Великое зло здесь все же он… А, собственно, где, здесь?       Мир кажется Йо смутно знакомым — то же лазурное небо с ленивыми облаками-овечками, которые он так любил считать (пока не пришла Анна со своей системой тренировок «В мир духов раньше срока»), казалось бы, бесконечный каньон за спиной и мелкая речушка с одиноким деревом. Солнце палит так, словно желает уничтожить оба мира сразу, его возможные последователи где-то прохлаждаются, а сам шаман мечтает поскорее добраться в деревню Добби и съесть мороженого, например. Если исключить парочку досадливых факторов в собственном же лице и загадочных намерений обладателя этого тела, то все, пожалуй, не так уж и плохо. Воздух какой-то сухой, а песок под ногами зыбкий — обувь Йо пугает и вовсе, когда он догадывается на нее посмотреть. Великие духи, как в таком можно ходить? Недо-ботинки больше похожи на два куска людского конструктора и на ощупь оказываются такими же твердыми. Асакура уже скучает по своим скромным сандалиям и странному костюмчику подвального пошива. А еще по крикам Анны и постоянным восклицаниям Морти. Пожалуй, перепалок Рена и Трея, тяжких вздохов Лайсерга и шуток Джоко ему хватило на все жизни вперед. Когда Йо тянется за любимым плеером, то с громким протяжным стоном вспоминает, что он, на минуточку, поменялся ролями со своим дражайшим братом-близнецом, и никакой мирской техники у него нет и в помине. Вот засада!       Через какое-то время созерцания природы и постижения глубин мыслей, к Асакуре наконец приходит действительно важный вопрос — а какой, собственно, у него дух-хранитель? Конечно, если мыслить логически, то он — покоритель пяти концов звезды, мстительный шаман и далее по списку лицеприятных эпитетов, а значит и товарищ у него далеко не Амидамару, но почему бы просто не спросить, верно? Почему-то в голове слышится ехидный голос Анны, признающий его гениальность, а потом издевательские аплодисменты, но юноша упорно гонит их от себя. Ему, в общем-то не страшно, но будет действительно грустно увидеть позади себя некоего сомнительного духа с жутким выражением лица. Н-да… В таком случае разговоров с Амидамару ему будет крайне не хватать. Тяжко вздохнув, Йо все-таки подносит раскрытую ладонь к лицу, всматривается подозрительно и как-то внимательно, потом стягивает неудобную кожаную перчатку без пальцев и задумывается, как Хао создавал огонек?       — Дух огня, — наконец негромко зовет молодой шаман, когда пятая попытка увенчалась грандиозным фиаско. Надо же хоть как-то проверить свою теорию, верно? Голос у Асакуры на удивление твердый, только какой-то глухой, будто после долгой простуды или продолжительного сна. Он терпеливо ждет три минуты, а затем повторяет уже чуть громче и как-то… растеряннее? — Дух Огня.       Хранитель на этот раз появляется незамедлительно, почти картинно, с кучей «спецэффектов», резкими вспышками того самого огня и робкими всполохами фуриоку, а Йо приходит в голову только одна мысль, и та абсурдна: «Здешний Покоритель любил театральность не меньше самого Хао». Шаман смотрит в глаза гигантского духа внимательно, почти проникновенно, а затем протягивает к нему руку по непонятной причине. Просто он так чувствует. Так надо. Конечно, хранитель — не ручная собака, а Йо — далеко не дрессировщик, подобные ассоциации даже вызывают у него легкую дрожь, но он упорно не отступается и терпеливо ждет, пока персональный монстр не касается кончиков его пальцев жуткой мордой.       — Надеюсь, ты меня не съешь, когда мы встретим Хао, — шутит Асакура и все-таки прижимается ко лбу странного, непонятного существа и глупо хихикает, совсем как в прошлой жизни. — Поможешь мне? — по старой привычке спрашивает Йо и склоняет голову на бок, совсем как маленький ребенок. Интересно… Был ли Дух огня для местного шамана другом? И вообще, понимает ли он его сейчас? В голове почему-то всплывает старая фраза Рена, неосторожно брошенная в одном из первых этапов турнира. Кажется, он что-то там говорил о выживании, а еще о мстительных и сильных воинах. Подходит ли это определение ему в данном случае?       Наконец Дух огня как-то одобрительно, но не сильно бодает его массивным черепом, и легкая вибрация проходит по всему телу, в крови тут же услужливо откликается потухшее пламя. Где-то в сердце медленно отмирает вода, а на задворках сознания открываются врата для воздуха и земли. Йо теперь четко ощущает природу — ветер в ушах громче собственных мыслей, а могущественные волны тектонических плит устойчивее ног. Это потрясающе, приходится признать. Как и слышать отголоски чужих мыслей где-то на границе пока еще запутанного сознания. Йо впервые за долгое время спокойно и так тепло, а еще ужасно не хватает советов вредного старшего брата, он бы в такой ситуации не растерялся. Кто угодно, только не Хао. В конце концов молодой человек решает, что пугает своим поведением хранителя и легко запрыгивает на когтистую горячую лапу; если у него есть хоть какие-то последователи (забавный фанклуб), то они с легкостью найдут его, если захотят. Признаться честно, шаман даже не знает, кого именно он хочет видеть в рядах «помощников». А еще… он как-то забывает уточнить, куда именно несет его Дух огня, но так, пожалуй, даже интереснее.       В голову закрадывается новая, куда более интригующая мысль: «Каков Хао в этом мире и насколько сильно его мучает Анна, если все примерно так, как я представляю себе?» Почему-то именно это незнание ситуации заставляет Йо улыбнуться, а затем и вовсе нервно хохотнуть. Все-таки медиум — страшная девушка, а у Хао характер — далеко не сахар. Йо всегда было интересно, если случится прямое столкновение, кто же из этих двоих победит?

***

      Йо просыпается из-за того, что хранитель аккуратно сгружает его на удивительно мягкую траву, и ему попросту становится прохладно. Видимо, сказывается единство с Духом огня в этом мире, поэтому парень лишь зябко ежится и сильнее кутается в белое пончо — к такому придеться долго привыкать. Какое-то время он просто бездумно смотрит на потемневший небесный купол, а затем внезапно натыкается рассеянным взглядом на мобильный оракул на левой руке. Маленький экранчик загорается тусклым светом; и Йо вылавливает дату — точное совпадение со вторым испытанием шаманов. Значит… поиск деревни Добби? На самом деле все куда более иронично, чем могло показаться на первый взгляд. А еще на этом этапе с командой шаманов Хао может случится все, что угодно, начиная от песчаных бурь и заканчивая пресловутыми Х-судьями с их Вавилонскими вратами. «А ведь он спас нас тогда, несмотря на то, что не слишком то хотел», — лениво думает молодой человек и с тяжким сердцем встает. Он в этом мире меньшую половину дня, а проблемы уже оптимистично машут ему рукой из-за ближайшего дерева.       На самом деле Йо хочется просто плюнуть на свою, откровенно говоря, глупую затею и просто лениво валяться на земле, но, как говорится долг зовет. Какое-то время он пытается найти в голове Великого зла какую-нибудь подсказку, где отыскать шальной отряд брата, но натыкается только на унылую пустоту. Кажется, бывший владелец этого тела в глубоком шоке, раз даже не пытается вырвать себе вполне законный, к слову, контроль. В то, что местный покоритель умер, Асакуре верится как-то мало. В конце концов, в его измерении Хао всегда успевал красиво уйти в вечность, чтобы попозже, лет так через пятьсот, вновь прогуляться по земле. Ну и в турнире поучаствовать, бонусом, так сказать. Йо внезапно громко хохочет от своих же мыслей — действительно, профилактика в лице брата-близнеца была самой лучшей. Пожалуй, даже немного жаль, что в их мире он все же стал Королем шаманов. Асакура странно поглядывает на ускользающий розовый горизонт и резко вспоминает про книгу. Вот оно! Бинго! Йо закрывает глаза и прислушивается к себе. Долго и упорно, пока синие звезды перед глазами не начинают надоедать. Душу шамана мягко окутывает время, несет его быстрым потоком куда-то в неведомую даль, пока услужливо не оставляет скучать над жарким адским пеклом, который по ошибке назвали жерлом вулкана. Ожидание в одиночестве заставляет Йо заскучать. Признаться честно, он даже жалеет, что это не загробный мир, где можно пару раз сжульничать в карты с каким-нибудь азартным духом.       Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Великое недозло слышит приглушенные голоса и слабые стенания откуда-то со стороны. Хао в его черных штанах и ожерельем на шее выглядит так забавно, что Йо прыскает в кулак, а затем и вовсе смеется, как сумасшедший под критическим взглядом шамана. Когда первый приступ своеобразной истерики проходит, Асакура-старший (судя по всему) садится в воздухе по-турецки и начинает с интересом рассматривать остальных членов отряда. Трей в припадке обнимает драгоценный сноуборд, как и ожидалось, Джоко лежит ничком, лицом, как говорится, в пол, и с интересом «разглядывает местность», Рю, кажется, потерялся в пространстве, смотря в одну точку где-то над головой Йо, а Фауст восьмой тоже медитирует на окрестности. Йо с неким интересом натыкается на рыжеволосую девочку с милыми хвостиками, которая вот-вот рухнет, подобно местному шутнику, и почему-то с облегчением отмечает, что Рена среди этой компании нет.       Хао начинает с присущими ему заносчивыми нотками распинаться о каком-то непонятном освобождении, а Асакура запоздало вспоминает, что он, вроде, никого в книгу и не приглашал. Может быть, конечно, их и затянуло ненароком, но это ведь не значит, что он виноват? Йо возвращается к брату, подпирает щеку рукой и с глумливым любопытством разглядывает чужое перекошенное гневом лицо. Глаза у Хао черные, как мрак, губы сжаты в тонкую полоску и взгляд дикий, такой же пугающий и холодный. Покоритель пяти концов звезды тяжко вздыхает, с немым сожалением глядит на знакомый меч за спиной брата и поднимается на ноги неожиданно легко.       — И чего тебе на месте не сидится? — тягуче, но совсем обреченно перебивает Йо и понимает — а Хао то прежний. Красноречивый, чуточку озлобленный, явно вспыльчивый и такой же наглый. Удивляется он, кстати, идентично — замолкает на полуслове, растерянно хлопает глазами и смотрит то ли внимательно, то ли как на сумасшедшего. Асакура невозмутимо проходит мимо, по старой привычке хлопает Хао по угловатому плечу, ожидая, что «каменная статуя» взбрыкнет, поэтому тут же отдергивает руку. — Притащил с собой целый обоз, во главе с милой девушкой, а теперь еще и жалуется… — между тем продолжает размышлять шаман, когда одним усилием воли заставляет своих, к сожалению, бывших друзей исчезать одного за другим.       Хао он выкидывает в реальный мир менее бережно, поставив надменному братцу щелбан, чтобы на будущее неповадно было. А еще Йо приходиться признать — он в свое время соображал быстрее. Каким-то запутанным образом шаман через сознание книги обнаруживает примерное место расположения маленького отряда, видит морю недовольных лиц и хмурую Анну, при виде которой сердце делает испуганный кульбит. Самого Асакуру выкидывает из древней рукописи часа через два, причем весьма недружелюбно. Йо стонет досадливо, скорее, для виду, а когда окончательно приходит в себя, понимает, что возле него вьется армия последователей. Конечно, его транс больше походил на обычный сон, так что никто из преданных фанатов не тронул хозяина. Духа Огня не видно, но шаман прекрасно ощущает его силу вокруг. Чужие мысли теперь нагло вторгаются в голову, и Йо просто отключается, чтобы не случилась проклятая мигрень. Порой своего голоса в голове уже слишком много, а тут, видите ли, по меньшей мере, шесть. Это же рехнуться можно. Лица, впрочем, оказываются все теми же, кроме одного, крайне недовольного и явно раздраженно его долгим отсутствием. Физиономию Рена Тао и его фирменный взгляд в стиле: «Тот, кто неправильно двинется, будет незамедлительно убит», невозможно спутать с чьей-нибудь другой. Если Йо правильно помнит, вредный шаман в его мире был живее всех живых, в то время, когда он влип в неприятности. С одной стороны, даже немного жаль…       …Через неделю Йо убеждается, что один из лучших друзей ничуть не уступает другой версии себя. В меру высокомерный, он упрямо не говорит ни с кем, кроме Йо, а на его нескромный вопрос о именах других последователей, лишь душевно интересуется, не падало ли на него недавно что-нибудь тяжелое. Такой Рен притягивает и греет душу вечными ворчаниями. Йо на удивление все нравится, а к кочевничеству в обществе мрачных типов он быстро привыкает. Имена с непривычки, конечно, путает, но этому почему-то никто совсем не удивляется, собственно, как и резкой смене характера. Окончательно шаман расслабляется, когда Рен довольно отмечает, что паранойя у Великого прошла, и странных закидонов в ближайшее время больше не предвидится. А потом они с Тао умудряются случайно уничтожить те самые Вавилонские врата в пылу шуточной дуэли с Х-судьями и Железной девой и спасти гордого и независимого Хао с компанией. После этого скромный отряд долго приходит в себя, Анна пытается ненароком убить Асакуру фирменным ударом с правой, а младший брат откровенно отказывается что-либо понимать, когда Йо с блаженным вздохом: «Наконец-то!» стягивает с его головы наушники и крадет с кармана плеер. Лицо Рена в этот момент не поддается графическому описанию, по авторитетному мнению Йо.

***

      Хао странные изменения в характере брата-близнеца пугают до нервной дрожи. Меланхолия и плавные размышления Йо с хотдогом в руках кажутся не просто нереальными, а какими-то дикими. Наверное, поэтому он застывает неловким каменным изваянием на одном из пустырей деревни Добби, когда натыкается на поигрывающего с огнем на кончике пальца шамана. Странный отклик в душе находит растерянный и почти удивленный вид парня, и на тихую просьбу просто посидеть рядом, Хао почему-то отвечает стремительным согласием. Амидамару за его спиной беспокойно возится, а сам он скалится криво, когда брат невозмутимо меняет цвет травы по своему желанию. Зеленый, желтый, снова зеленый, время от времени кричащий красный. Хао кажется, что этот спектр похож на его жизнь. А когда Йо внезапно говорит, что так и есть, резко дергается в сторону.       — Что? — с детской наивностью и прямотой спрашивает покоритель. — Всегда было интересно, что у тебя в голове, — улыбается он, а потом смеется полушепотом с перекошенного выражения чужого лица. А потом так легко общается с духом-хранителем Хао, что ему самому невольно становится завидно.       Чуть позже Хао даже позволяет себе улыбку украдкой — Йо на полном серьезе предлагает Амидамару и Духу Огня сыграть в покер на желание. Еще Асакура-младший тайком радуется, что повторно умереть очень сложно, ибо самурай явно заработал себе инфаркт. Впрочем, логику самого шамана ломают еще не раз и даже не два, когда надоедливые «темные силы» лениво перекатываются с места на место, аки толстая гусеница, и пытаются одним усилием воли скинуть с себя неудобную обувь. Конфискованные наушники и плеер вернуть не получается даже с боем. Йо выигрывает у него, шутя, но не совсем привычным способом. Они впервые бьются на мечах, как настоящие самураи, и Хао невольно признает, что это почему-то захватывает дух. Конечно, шаман видит, что чертов брат постоянно поддается и позволяет ему немного порадоваться призрачным надеждам на победу, но это, опять же, не злит. Взгляд у Йо не колючий, как обычно, а теплый, немного подернутый непонятной дымкой и, к немому удивлению, несказанной ленью. Хао не может не признаться — ощущения крайне странные, путанные, но приятные. Впрочем, гнев на Йо заседает где-то на глубине души, опускается туда болотным илом и тихонько ждет своего часа.       И этот час наступает слишком быстро, когда на пустырь поднимается Рен Тао и с язвительными комментариями угрожает Асакуре оружием. Ненависть колышется зыбко, но колышется — раньше этот противный китаец с невообразимой прической мог считаться если не другом, то надежным товарищем точно. Ровно до тех пор, пока его не уводит за собой шлейф силы Йо. Рен на внезапную помеху не обращает никакого внимания, отбивается лениво, а оскорбления, сыпавшиеся на него, как из рога изобилия, лишь скептически приподнимает брови. Покоритель концов звезды наблюдает за их дуэлью со скукой, постоянно громко зевает и порывается уснуть уже на третьей минуте. С громогласным разгромом побеждает Рен. На недовольные шипения со стороны Хао он лишь злорадно смеется и говорит, что тоже в свое время был слепым. Хао не ценит дружбу и любит предаваться гневу, а посему совсем его не понимает. Длинноволосый шаман уходит с пустыря полностью опустошенным и разбитым. У него на языке горчит.       А Рен внимательно смотрит сначала в спину бывшей надежде, а затем переводит взор на расслабленного Йо, который приветливо улыбается и тянет к нему руки, как дитя малое. Тао и сам немного не понимает, почему он оказался именно с повелителем пространства и времени, почему пошел за ним, когда хриплый голос позвал, и как смог дождаться долгожданной свободы, которую ему обещал еще Хао.       В их следующую встречу Йо никого не калечит, обеспокоенно спрашивает, в порядке ли ребята после его шуточной атаки, издевательски улыбаясь и помахивая ладошкой. У него на шее чужие наушники, а по правую руку скучающий «заместитель». Хао злится на Рена почему-то даже больше, чем на собственного брата-близнеца, хотя так, по идее, не должно быть. И занятый своей не ревностью пропускает действительно серьезный удар. У него начинает адски дергать руку, а от сожалеющего взгляда Йо становится тошно — лучше бы сдох под линией огня и не увидел этого. Шаман терпеть не может, когда его жалеют и когда над ним смеются. Асакура-старший делает это одновременно, но упорно остается безнаказанным, даже когда позволяет Хао подойти к себе непозволительно близко. Такое случается нечасто, и парень ловит эти ускользающие мгновения руками, а еще губами, целуя Йо все на том же пустыре. Выходит дергано, чуть нервно, жадно и до абсурдного правильно. В такие моменты Хао даже готов согласиться на условия брата, о чем при первой же возможности и говорит ему, сбегая от навязчивого внимания товарищей по команде. Только Йо неожиданно качает головой, отрицая, улыбается как-то грустно и исчезает в ярком всполохе огня. Хао остается стоять с вытянутыми руками и разочарованием на губах.       Хао приходит на пустырь еще трижды и каждый раз находит пустоту. В четвертый он разжигает небольшой костер, отсылает настойчивого духа в свою комнату в деревеньке и зовет огненного шамана глухо, отчаянно, с надрывами. Ответом становится высокомерный тон Рена, который властно велит ему унять пустую гордыню. Хао злится, потому что понимает — не может. В бешеном темпе проходит турнир, на котором весьма предсказуемо побеждает Йо; а Хао, как последнему эгоисту, плевать. Без брата ему холодно вечерами и совершенно пусто в груди. Асакура-младший смирился; он ждет обещанного конца света, который почему-то все никак не наступает. Подозрительное спокойствие растягивается на бесконечно долгий год. Год, за который Хао успевает рассориться со всеми своими друзьями, серьезно обидеть Анну и вернуться в Изумо. Он не говорит с дедом и отцом, тренируется в семейном храме молча и часто застывает посреди двора при сильных порывах ветра. Микихисе и Йомею его почти жаль. На второй год Хао становится спокойнее и терпимее — налаживает старые мосты, а те, что сгорели окончательно, выстраивает заново. А еще все чаще вспоминает Йо с беззаботной улыбкой на губах и почему-то надменного Рена. Еще через месяц они становятся единым механизмом, неразделимым целым, о котором думается не иначе, как синхронно. Хао замечает, что скучает по обоим, и на заре третьего года новой эры короля совсем тихонько зовет их по именам. Сначала взрывного Рена, а затем мягкого Йо. Сердце в груди застывает все так же предательски на последнем, но Хао не ждет ответа.       — Теперь он готов, — отрывистое, резкое, как взвившееся пламя, а затем тихое и совсем ласковое подтверждение приходят из-за спины, совсем близко.       — Готов.       Хао не оборачивается, лишь закрывает глаза и улыбается слабо. А потом делает шаг назад.