(Раз/с)веденные судьбою

Глаза Карката давно и устойчиво черные, как ночь, и даже темнее. Глаза Дейва – бледно-розовые, и с каждым днем все светлее. Однажды он ослепнет. Дети и тролли давно завершили свой сеанс, создали свою Вселенную, стали богами не только по статусу, но и в плане морали – для своего народа. Можно считать, то, что у человека простого называется целью в жизни, даже планом, они выполнили на отлично, несколько раз, и перевыполнили тоже. И все, что им остается сейчас – это мирное существование в созданном ими мире, где есть и люди, и тролли, где нет ежесекундной опасности, и где единственное, что может причинять некоторые неудобства – моменты с компанией Крокер, но и они так мелочны, что не заслуживают внимания и после тяжелой игры кажутся не то что маковой росинкой – наночастицей. В жизни экс-игроков больше нет крови, отрубания конечностей, смертей, убийств, самоубийств, вознесений, слепяще-ярких и беспросветно-темных планет, нет Джека Нуара, Бека Нуара, Проныры, нет Ее Снисхождения, нет новых потерь и адреналина. Нет ничего. За столь краткий срок это стало их кислородом, и теперь, сидя в своих квартирах, они не знали, как им дальше существовать. Да, они улыбались друг другу и встречным, да, проводили вместе вечера, да, говорили, что счастливы, как все закончилось, и что нынешние будни для них как лучший подарок, но каждый знал, что они друг другу лгут. И здесь не нужно быть Провидцами. Дейв поднимает голову и смотрит на Канайю – ее лицо бесконечно спокойно, а радужки глаз своей тьмой слились со зрачками. Он помнит ее в момент первой встречи на метеоре – тогда ее глаза были светло-серыми, как подобает тринадцатилетнему, по человеческим меркам, троллю. И он помнит, как с каждым часом, проведенным с Роуз, они стали такими же темными, как и сейчас, двенадцать земных лет спустя ничего не изменилось. Помнит, как что-то между ней и Роуз треснуло пару оборотов назад, и тогда Дейв впервые увидел глаза Марьям такими, какими они должны быть без яркой любви – насыщенно зелеными, манящими, затягивающими в водоворот своих красок, но такими мертвыми, что мерещился запах гнили. Ее глаза не успели достичь пастельно-салатового, на грани потери зрения – их отношения пришли в норму. В этом мире без соулмейта тяжело. Можно жить нормально, если вы никогда не виделись и/или не были вместе, и тогда у вас пары – не вторые части душ, но это никому не причиняет страданий ни моральных, ни тем более физических. В ином случае – любой раскол в отношениях будет как пытка, и когда ты будешь видеть в отражении зеркала свои глаза, невыносимо светлые, тебе станет так больно, что никакие рыдания не избавят от этого мерзкого ощущения меж ребер. Да, можно спокойно жить с другим человеком, если вы со своим соулмейтом никогда не состояли в отношениях. А еще можно в том редком случае, если ты – чистейшей воды ублюдок. Как Вантас. Каркат всегда проходит мимо, не оборачиваясь, и давно скрывает от него свое лицо, но Страйдер знает, что его глаза – темнее всего, что есть в этом мире и во всех близлежащих. Уж Страйдер-то знает, что его любовь к самому истеричному из всех троллей так и не ослабла за все года, за все пройденные вместе и порознь события, и если когда-то для него это было дико, то сейчас он уже смирился. Да, отношения с троллем. С парнем. Вне квадрантов – частично, по большей части Дейв до сей поры горит мейтспритом. И теперь для Дейва в этом нет ничего необычного. Только вот глаза каждый день болят от резкого источника света, а зрение падает так низко, что в солнечных очках линзы, пусть и затонированные, как всегда, теперь толще в несколько раз – это больше не элемент ироничного и независимого облика, а необходимая вещь, чтобы не биться об косяки в коридоре лбом, не спотыкаться о случайно оброненные вещи и различать друзей не только по общим формам их причесок и голосам, а по лицам, как все нормальные, здоровые люди. Дейв знает, что Каркат к нему остыл, и знает, что Каркату на это плевать. Потому что Каркату не больно. Он не теряет зрение. Его глаза все еще темнее его грязной души. Дейв знает, но отпустить не может, даже ради своего же блага. — Ты скоро станешь инвалидом, — каждое слово Марьям звучит отчеканено, чисто и безупречно. Это психологическая помощь, терапия, но при этом не монотонная речь Лалонд, пестрящая терминами и сложными оборотами. К слову, она тоже здесь – выжимает апельсиновый сок на кухне в пяти шагах. — И я ничего с этим не сделаю, так зачем ты мне об этом говоришь? Выхода нет. Это не обыденная травма, типа порезанного бумагой пальца, чтобы вылечить ее, пустив себе пулю в лоб с косплеем на Курта, это... — Слепота не тебя, а твоей души, ошибшейся при рождении в выборе, избравшей неверный путь, оступившейся, доверившейся. Зрение теряешь не ты. Это хочет ослепнуть твоя душа, чтобы не видеть более чужих сердец, а следственно – не доверяться им. — Спасибо, Роуз. Именно это я и хотел сказать, — он берет стакан только из вежливости, не пьет. Он не любит апельсиновый сок. И вообще, его тошнит. Уже давно. Несколько лет. И сложившаяся беседа в нем что-то надламывает, и пусть он старался это скрыть, реплика все равно вырвалась наружу вместе с кривой усмешкой, — иногда я жалею, что на богоуровне не могу покончить с собой окончательно. Страйдер и правда разрушен изнутри. Роуз была права. Точнее, правы были учебники по психологии. Зрение теряет его душа, потому что он больше не хочет видеть ни окружающие его стены, ни небо, ни созданных эктобиологами жителей, ни тем более Карката. Последнего он хотел бы не видеть больше никогда. Потому что надеялся, что хотя бы это поможет ему забыть и перестать любить. Поможет остыть к Вантасу так же, как он остыл к Страйдеру. Но ничего не получится – он в этом уверен. Шансов нет. Ведь как бы они ни игнорировали друг друга, Дейву не забыть этого вечно возмущенного лица, противных криков, сухих губ, рогов на голове выше его по уровню и заспанных черных глаз напротив по утрам. Дейву не забыть. Эгберт держит его под руку, чтобы довести до туалета и обратно. Ему обещали, что скоро по полу проведут специальные дорожки – он сможет ходить сам. Страйдеру хочется смеяться. И он смеется, но остановить слезы не получается: «дожили, Джон Эгберт помогает королю иронии Дейву Страйдеру поссать». Желание Дейва исполнилось – он больше не видит Карката. Он вообще больше ничего не видит. И теперь Дейв знает, с чем можно сравнить тьму глаз Вантаса.