***
« Я показал мою любовь через густую листву, сквозь тьму ночи, сквозь пыльные жалюзи. Я назову это искусством в честь тебя. Я бы хотел вернуться назад, когда мы только познакомились, чтобы не допустить ошибок. И даже если это конец, я не хочу ставить точку. Я буду хранить это в себе, все мгновения рядом с тобой. В другом мире, в другой галактике мы будем счастливы. Спасибо тебе, вселенское спасибо, что научил любить меня, пусть это и было сном. Я буду помнить тебя, и о том, что я всепобеждающе люблю тебя. »письмо в бесконечность.
15 августа 2018 г. в 00:13
Три часа утра. Проливной дождь застал Хэчана в самом центре его микрорайона. Его ночные прогулки подходят к завершению. Вымокшая насквозь одежда неприятно стягивает кожу. Мысли, мысли, мысли – от них никуда не сбежать. Останавливаясь посередине дороги, он поднимает глаза на серые глыбы из пара. Они движутся в непонятном направлении, не имея ни дома, ни души. Потерянность – это острое лезвие, истязающее душу Хёка. Он падает на колени, стирает с тонких брюк ткань, которая пачкается об асфальтную грязь вперемешку с кровью и отчаянно заливается плачем. Каждое окно маленького района слышит его катастрофический крик о помощи, каждая душа чувствует с ним родство. Он смотрит на сверкающие огни зданий. Перед глазами всё плывёт, и он уже не здесь. Париж ослепляет его своей кокетливостью и природным шармом. Тут в каждой кофейне тебе улыбнётся официант и разговорит на самую глубокую душевную проблему. Маленькая белая лодка с голубыми парусами, набитая туристами, тёплый круассан и объятия знакомых рук.
Хэчан пробуждается от того, что его кто-то беспощадно обнимает, сидя на коленях рядом. У него закрыты глаза, на веки которых налипли серые волосы. Приятный голос, словно из детских сказок, зовёт домой. Так спокойно. Хёк послушно поднимается с земли и оглядывает человека, спасающего сердце Хэ здесь и сейчас. Неловкая улыбка с ромашками в зрачках, опущенная от тяжести мирских забот голова и аромат миндального кофе. Хэ отчётливо запомнил это. Ресницы, изогнутые от капель на них, поднимаются, и Ли видит парижское очарование. “Ким Чону”- так зовут последнюю надежду для потерянного Донхёка. Он зовёт к себе домой и обещает, что угостит кофе с ароматом миндаля. Хэчан беспрекословно соглашается.
Каждый взгляд на Чону – это поездка во Францию. Будто упасть в море только созревших ромашек и пересчитать лепестки каждой, словно впервые попробовать кататься на велосипеде и уже не смочь отказаться от этого. Ким наливает в маленькую чашку из бабушкиного сервиза кофе и на блюдце предлагает два кусочка молочного шоколада.
«Детство», - думает Хэчан. – «Его тёплые ладони, хранящие в себе лучи солнца и отблески лунного сияния. В нём вселенская грусть и всепобеждающая любовь.»
Чону спрашивает всё о Хёке, от имени до любимой сладости и обещается угостить вишнёвым джемом в следующий раз.
Чону обнимает полноформатно. Он прижимается всем телом, обхватывает руками всю площадь спины и правой рукой проводит полосы. Его одежда всегда немного помята. То ли из-за спешки, то ли из-за ещё чего. Хэчан замечает это на четвёртый день пребывания у Чону.
Каждый вечер Донхёк возвращается усталый, но домой. Он учится возвращаться. Ким лечит его. Голос спасителя Хёка похож на то самое солнце в зените, из-за которого наутро на лице россыпь веснушек. Его движения спокойны, как и мимика лица. Он выглядит как самое чистое стекло на свете, как лазурная вода на галечном пляже Парижа. Хэчан утопает в нём, задыхается настолько, что легкие начинает покалывать, беззаветно влюблён. На его сердце, как на детской рубашке вышито имя Чону. Донхёк не может оторвать взгляда, он ослеплён.
Через две недели, уставший Ким возвращается с вишнёвым джемом и букетом ромашек. На них ещё осталась роса от утреннего тумана. Хёк интересуется, откуда они у Чону. Тот отвечает, что сорвал их в поле. Душистые цветы опускаются в вазу из тонкого хрусталя с таким же непонятным цветком с боку.
На следующее утро, Чону, взяв в плен руку Хэ, убегает из дома. Они бросаются лицом в сотни малых и больших бутонов, всей грудью вдыхая их аромат. Так пахнет первая любовь, безграничная по своей сути и неумелая. Она учит сердце любить, она, как первые цветы сакуры и их опавшие лепестки на кончиках пальцев. Хэчан украдкой оглядывает беспечное лицо Кима и ловит себя на мысли, что он будто оказался в музее. Чону – это пастельные краски, а Хёк измазал ими душу, в надежде впитать в себя как можно больше «Ким Чону».
Хэчан захлёбывается от внутреннего шторма внутри, но он снова чувствует родные руки со спины. Чону – его корабль, плывущий к лучшим поступкам. Каждое обращение к Чону пропитано благодарностью. Пролив свет на жизнь, сможет ли Хэ не быть должником? Хёк задаёт миллион вопросов от слова «Почему», а Ким всё так же успокаивающе гладит по голове и обещает, что всё будет хорошо. И правда, будет.
Но, однажды, Донхёк убегает из дома в страхе ощутить боль. Любовь не может состоять только из счастья. Его душа вновь валяется в переулке, что полон луж, мусора и скитающихся без дела людей. Страшнее, чем в объятиях. Но снова и снова он видит свет, который готов принять его домой. Добрые материнские руки, Хэ вновь чувствует ругающие слова Чону на своей коже, будто упал в поле маков.
Чону протягивает руку помощи.
Сидя на траве одной ночью, Чону вдруг замечает упавшую звезду и напоминает о том, что ещё одно сердце утонуло в любви. Хёк улыбается от счастья, настолько поглощающего, что не в силах сказать, что каждая звезда разбивается о его мягкое сердце и горит в нём прекрасным пламенем. Эта ночь особенно звёздная и Донхёк чувствует себя счастливым, как в последний раз. Его взгляд останавливаются на чёрных аметистах Кима, которые отразили в себе великолепие каждого созвездия и сверхновых, каждой галактики. Вселенные распадались и вновь рождались в его глазах – вот, насколько он был красив. Чону наклоняется к уху Хэ и шепчет о красоте этого дня. Хэчан был счастлив в этом мгновении.
Утром Хёк чувствует солнечного зайчика, аккуратно и так незаметно пристроившегося на щеке. Ли вздрагивает от неожиданности, но тут же успокаивается, падая головой в бамбуковую подушку. Постельное бельё с маленькими изображениями цветков мяты, сиреневыми и живыми. Чону радостно зовёт Донхёка к столу на завтрак. В металлической тарелке с изображением ленивого кота чуть пошатывается свежий зефир, а в чашке того же сервиза налито домашнее миндальное латте. Хёк улыбается что есть мочи от удовольствия и пробует. Вкус лета, вкус Чону, вкус места, где всегда есть ждущее сердце. Это помнит Хэчан.
Всё начинается рушиться тогда, когда Хэ осознаёт, что это было сном. Он, как обычно, просыпается в своей холодной постели пасмурным днём, окружённый серостью. На столе горит непогашенная с вечера лампа, тело закутано под несколькими пледами. Тут великие слёзы и охватывают Хёка. Его воспоминания – всё, что останется от этого сна и его чувства. Веки Хэчана опускаются.