И наступает Ад

      Кларк пощелкала пальцем по бокам кофе-машины. Нет ответа. Девушка вздохнула, призывая себя к спокойствию, и постучала снова. Результат тот же. Кофе-машина все также молча блестела матовой поверхностью, даже не булькнув в ответ. Кларк взяла чашку, в которую успело накопать несколько капель, прежде чем машина сломалась. Только кружку испачкала. Кларк разочарованно замычала и поставила кружку возле одного из незаконченных холстов. Пусть стоит.       Клиентов сегодня было на редкость мало, пару девочек «серых мышек», и мужчина, около сорока лет в деловом костюме. Этот мужчина очень удивил Кларк, стены ее мастерской впервые видели столь великовозрастного гостя. Но мужчина только первые минуты казался серьезным и суровым, когда же Кларк принялась за работу, он краснел и смущался, как и те «серые мышки».       Кларк улыбнулась, вспоминая своих клиентов. Желание пить кофе отпало и сейчас ее мысли были далеки от него. Кружа в своей мастерской, она рассматривала собственные работы, которые висели на каждом дюйме стены и уходили под самый потолок. На полотнах Кларк люди признавались в любви, снежинки пускались в первый пляс, закат алел в водах кипящего моря, и даже одинокий космонавт грезил вернуться на Землю. Кларк любила смотреть на свои работы. Но только на законченные. В мастерской также стояла три или четыре холста с начатыми картинами, до которых все никак не доходили руки. Кларк мучала совесть, но она повторяла себе, что у нее много клиентов и рисовать просто нет времени. Но сейчас клиентов не было и Кларк стремилась запрятать свою не в меру разговорчивую совесть куда подальше. – Ну пусть кто-нибудь придет, – взмолилась Кларк. – Ну пусть.       Кларк любила своих клиентов, но больше всего она любила свою работу. Отец ей говорил, что предназначение их семьи направлять людей на путь любви, и Кларк искренне в это верила. Кларк рисовала татуировки. Но это был и необычные рисунки на теле, вовсе нет. Эти татуировки обязательно рисовались на правом запястье, около пульса. Эти татуировки были небольшими и полностью отражали характер человека. Отец рассказывал Кларк, что еще он и все предыдущие мастера в их поколении сами составляли что-то вроде психологических тестов для людей, писали их от руки и самостоятельно анализировали. На это могло уйти несколько дней, а то и недель. Сейчас же весь этот процесс автоматизировали и результат можно было узнать за считанные секунды. По итогам теста компьютер подбирал подходящий рисунок, который служил символом состояния души человека. Эта татуировка называлась «тэра». Тэра являлась связывающей нитью между человеком и его соулмейтом. Тэры никогда не повторялись, все они были уникальны, но у настоящих соулмейтов тэры всегда, пусть и неявно, подходили друг другу. Составляли дуэт. – Как две половинки целого, – говорил папа.       Тэру можно сделать в любом возрасте, начиная с десяти лет. К Кларк приходили люди примерно от двенадцати до двадцати пяти лет. Но сегодня попался особенный, который только в сорок решился озадачиться родственной душой. Кларк искренне не понимала таких людей. Девушка шла босыми ногами по солнечной дорожке, которая стелилась по подоконнику и полу, ложилась на столы, слепила кисточки и освещала глиняные фигуры. Кларк дошла до окна и забралась на подоконник. Посмотрев в окно на шумный Нэшнл-Сити, ей опять стало тоскливо. Кларк глядела с десятого этажа на людей, которые сновали по улице, заходили в кафе и магазины, садились в машины и автобусы. Люди. Много, много людей. Кларк, сколько себя помнила, помогала людям в толковании своих тэр, желала им удачи и говорила, что соулмейта не надо искать, он найдется сам в самое подходящее время. Но в тоже время она сама не знала, где же соулмейт. Кларк откинула рукав широкой кофты и посмотрела на запястье. Ее тэр был ровным облаком. Какая же тэра смогла бы составить идеальную пару к облаку? Порой, она мечтала, что она сама нарисует этот заветный знак и в эту же минуту все поймет. Отец по-доброму смеялся с этой идеи Кларк и называл ее «фантазеркой-романтиком».       Кларк так увлеклась созерцанием запястья, что не услышала, как ее зовут: – Мисс Гриффин? Мисс Гриффин? Простите, мне нужна тэра, вы же их делаете, не так ли? Кларк обернулась и увидела, как на пороге топтался паренек, не решаясь зайти. Кларк улыбнулась. Ее мольбы были услышаны и рисовать сегодня не придется.

***

      Если Кларк любила утро, то для Сары Лэнс любимым временем был вечер, когда она приходила с работы. Работа. Отношение к ней также отличали Сару от Кларк. Если Кларк любила, что она делает, то Сара просто ненавидела. Раньше она работала в фирме, которая изготавливала оружие, но ее модернизировали, и услуги Мисс Лэнс больше не были нужны. От девушки избавились, как от застарелого пороха. Сейчас же Сара была вынуждена работать консультантом в магазине «Товары для дома» и ежедневно подавлять желание прибить покупателей десертной ложечкой.       Сегодня выдался особенно дурацкий день. К ним в магазин стала заглядывать одна дамочка, с виду миловидная блондинка, но Лэнс так и чувствовала всю проступающую стервозность этой особы. Она скрупулёзно рассматривала товар, недовольно прикусывала губу, если видела незначительный брак и все время (машинально, но Сара была уверена, что назло) поправляла товар на полках, который только что расставила Лэнс. Сегодня блондинка была с подругой, и они снова обхаживала отдел Сары. – Может вы уже хоть что-нибудь купите? – наконец, не выдержала Сара, – вы здесь чуть ли не каждый день и только зыркайете своим недовольным взглядом. Блондинка удивленно посмотрела на Сару, но удивление тут же сменилось ухмылкой: – Так вы следите за мной? Сара хмыкнула, ага, только и делает что наблюдает за блондинками. За вредными, заносчивыми, сексуальными… стоп, не в те дебри Лэнс, не в те. – Вы сказали, что я часто тут бываю и ничего не покупаю, а это значит, что вы уделяете мне чуть больше внимания чем другим покупателем… Сара вскипела, но сказать ей ничего не дали: – Но, предугадываю вашу гневную тираду, отвечу на ваш вопрос. Я куплю что-нибудь только тогда, когда здесь появится хоть что-то стоящее, – блондинка скептически оглянула товар. – Ава, Ава, иди сюда, – к блондинке подошла низенькая шатенка с горящими глазами, – так такие классные махровые полотенца, пойдем, – девушка потянула блондинку за рукав пальто. Блондинка еще раз презрительно посмотрела на Сару и скрылась за полками с текстилем. – Ава, значит… ну и иди ты, за полотенцами, – прошептала Лэнс и яростно стала расставлять тарелки, которые она еще успеет сегодня разбить.       Воспоминание об Аве и разбитых тарелка отозвалось болью в висках. Сара устало вздохнула и подтянули ноги под себя. На столе стыл ужин, который Сара приготовила специально для Алекс, но ее девушка не спешила домой. Собственно, как и всегда. Сару сильно раздражало, что даже не в свою очередь ей приходиться готовить и мыть посуду. Но возмущаться она не смела, ведь у Алекс работа «серьезная», не то, что у нее. Лэнс зевнула и посмотрела на часы. Время близилось к полночи. – Ну сколько можно-то, – проворчала Лэнс и направилась в коридор. Она часто задавалась вопросом, как так получилось, что она стала встречаться с Дэнверс. Но в эти моменты подсознание услужливо подсовывала картинку свадьбы их общих друзей, на которой Алекс и Сара, даже не зная имен друг друга, очутились в одной постели. А дальше страх остаться одной взял вверх и, не взирая на странный дуэт их тэр, они сошлись. Зачем-то. Сара взяла куртку с крючка, проверила ключи и вышла из дома. Она знала где искать Алекс, ведь это место стало для ее девушки вторым домом, если не первым.

***

– Убийца, убийца… ты чертова убийца, – твердил вдрызг пьяный внутренний голос Алекс. Бармен за стойкой начинал плыть перед глазами и вскоре превратился в пятно, которое бубнило что-то про «достаточно». Алекс восприняла это как вызов и заказала еще стопку. Бармен налил ее, зарекаясь, что это последняя. Бармен знал Алекс, ведь она и ее лучшая подруга Вайнона были постоянными гостями бара «Шорти». Мужчина знал, что мисс Дэнверс и мисс Эрп ( на счет этой он не был уверен) вовсе не пьяницы, и если напиваются, значит что-то случилось. И он не ошибся. – А вот знаешь, я человека убила, – начала заплетающимся голосом Алекс. Бармен вздохнул, предвидя пьяную исповедь. – Может тебе показалось? Ты пьяна, иди домой, – неохотно отозвался мужчина, натирая бокалы, – тебя уже девушка, наверное, потеряла. Девушка. Де-ву-шка.       Алекс с просмаковала это слово на языке и вспомнила. Точно, ее же ждет Сара. А может и не ждет. – На операционном столе. Я не смогла его спасти. Он мертв. Точка. – Эту фразу Алекс произнесла на удивление трезвым голосом, – а ведь у меня был шанс. Он еще дышал, сердце билось ровно. Что же пошло не так… – Алекс закрыла лицо руками. Смерь пациента была первой в ее медицинской практике. Ее готовили к этому в институте, она ходила на лекции посвященные этой теме, на практике в реанимации их всегда учили надеется на лучшее, но готовится к худшему. Но я оказалась не готова. – Вы не можете спасти всех, и вы должны понять, что в большинстве случаях вашей вины здесь не будет. – Твердили ей преподаватели много лет назад. И именно эту фразу сказал ей пару часов назад Джон Холлидей, или просто Док, главврач больницы, где работа Алекс.       Дверь в бар открылась и на пороге появилась Сара. Она бегло оглянула помещение и увидев Алекс около барной стойки, уверено направилась к ней. Только что ей позвонил Холлидей и выразил беспокойство по поводу Алекс. Что ж, Сара устроит ей беспокойство. Но намерение устроить взбучку девушке в миг угасло, когда Сара увидела лицо Алекс. – Пошли домой, – только и смогла сказать Лэнс, – мне жаль по поводу твоего пациента.       Сара никогда не жаловалась Алекс на свою работу, она понимала, что у консультанта в магазине проблем на порядок меньше, чем у врача. И она терзалась тем, что не может пожаловаться даже на ту заносчивую блондинку. – Пошли, – Алекс решила не противится и дала девушке увести себя из «Шорти». Бармен облегченно выдохнул.

***

      Сара не знала, что она привлекла внимание Кармиллы Карнштейн, которая сидела за барной стойкой чуть дальше Алекс. Но ее интерес тут же сменился безразличием, когда Сара вышла на свет и Кармилла смогла ее разглядеть. Не она. Карнштейн вновь вернулась к своей «Кровавой Мери», в пол глаза наблюдая за странной парочкой. У темноволосой явно проблемы. Кармилла зацепила взглядом тэры девушек и невольно перестала пить. Серьезно? У темноволосой на запястье красовалась закрытая птичья клетка, Кармилла невольно заметила, как четко был прорисованы замок и замочная скважина на нем. У блондинки же была изображена птица, канарейка, кажется, которая стремилась лететь вверх. Странный дуэт.       Кармилла так увлеклась наблюдением за парой, что не заметила, как ее коктейль закончился и она уже какое-то время тянет воздух трубочкой, издавая при этом характерным звук. – Может вам налить еще? – услышала Карнштейн и рассеяно посмотрела на бармена. – Нет, нет, не надо. – девушка отодвинула стакан и стала смотреть на вход в бар. Надо быть трезвой. Ну или хотя бы частично.       Кармилла сделала невероятное. Кармилла позвала девушку на свидание. Невероятности начались раньше.       Напомнила себе Карм, вспомнив как она докатилась до такого, а точнее как позволила себя докатить.       Единственная подруга Карм, Мэтти Бельмонд, надоело постоянно лицезреть кислую мину Карнштейн и решила найти ей партнера. В какой же ужас пришла Бельмонд, узнав, что у Кармиллы в ее 25 лет все еще нет тэры и что она даже не собирается им обзаводиться. Мэтти повела Кармиллу к мастеру, который в течении получаса создавал на запястье Карнштейн маленькое произведение искусства – изысканный ловец снов, который словно покачивался на ветру. – Какая прелесть! Вот ищи теперь себе человека, у которого тэр сочетается с твоим! – Радостно заявила Бельмонд, словно рисунок на запястье решил все проблемы Карм. Карнштейн же казалось, что проблем только прибавились. – И где мне найти себе соулмейта? – кисло поинтересовалась Карнштейн. – Ловец снов можно сочетать хоть с чем. – Вот тут, – и Мэтти продемонстрировала сайт знакомств.       Лицо Карнштейн стало еще кислей. Кармилла не доверяла интернету, и обращалась к нему только в случае крайней необходимости. Например, когда забывала сколько нужно варить яйца или макароны. Карм называли «древней», но девушка не обижалась и даже несколько соглашалась со своим прозвищем, ведь порой она чувствовала себя намного старшей людей, которые ее окружают.       Кармилла решила не обижать Мэтти и обещала обязательно заглянуть на сайт. Обещание было дано год назад. И только пару недель назад Кармилла решила его исполнить. А что, лучше поздно чем никогда, верно?       Кармилла перелистала сотни аккуантов различных девиц, но с каждый раз разочаровывалась все больше и больше. Почти все девушки напоказ выставляли свои тэры, что считалось моветоном. Более того кто-то в открытую фотографировал свои запястья и демонстрировал свой тэр всему миру. Кармилле физически становилось плохо от таких девушек, и она спешила закрыть их странички раз и навсегда. Карнштейн считала, что нельзя искать человека согласно рисунку на руке, она была уверена, что в начале должны сойтись души, а уже потом – рисунки.       Девушка почти отчаялась пока, наконец, не открыла страницу одной милой девушки. Эта девушка нигде не демонстрировала тэр и в целом производила приятное впечатление. Кармилла и не заметила, как ежедневно часами стала проводить на странице девушки и разглядывать ее фотографии. Вот она с семьей, вот с друзьями. Кармилла долго с глупой улыбкой любовалась лучезарной улыбкой девушки, которая светилась чуть ли не с каждой фотографии. Однажды, листая заветную страницу уже в сотый раз, Карм наткнулась на одно фото, где девушка машет рукой. На запястье был виден кусочек тэры, большая же часть была скрыта рукавом свитера. Но Карм хватило и этого кусочка, чтобы разглядеть изображение совы. Карнштейн решила, что это знак и рискнула лайкнуть несколько записей девушки.       И та написала.       Они договорились встретиться сегодня в «Шорти», после работы. Кармилла нервничала весь день и в итоге не выдержав, отпросилась с работы пораньше и пришла в бар первой.       Дверь вновь открылась, Кармилла боялась посмотреть в ту сторону, будучи уверенной, что это не она. Но Карм ошиблась. Ее локтя невесомо коснулись и, когда Карнштейн повернулась, ее ослепила та самая улыбка с фотографии: – Привет! Ты Кармилла? Я Вейверли. Вейверли Эрп.

***

      Кармилле повезло, что она не работала сегодня допоздна, чего не скажет о Николь Хот, офицере полиции Нэшнл-Сити. Полгода назад неожиданно уводилась ее напарница, Мэгги Сойер, которая, оборвав все связи, укатила в неизвестном направлении. После себя она оставила целую гору работы, которую Николь до сих пор пыталась разгрести. – Ну что ж это, – Николь откинулась на спинку стула, потирая виски. Даты в одном и том же документе упорно не желали сходиться и это очень не нравилось Хот. Посидев с закрытыми глазами, девушка вновь хотела вернуться к документам, но вдруг ее рация заработала: – Офицер Хот, ограбление в Национальном музее Нэшнл-Сити, украли «Звездную ночь» Ван Гога, езжай, проверь что там, – услышала Николь голос начальника. – Да, сэр, – ответила Николь в рацию и поспешила на улицу. Ну хоть что-то интересное за ночь.       Хот в сотый раз просматривала запись видеонаблюдения, но так ничего и не поняла. Картина просто была-была и в следующую секунду ее просто нет. Сигнализация не сработала, когда вор вошел в музе, не сработала, когда он коснулся картины, и даже когда картина покинула пределы музея в здании оставалась мертвая тишина. Пропажу и то заметили нечаянно, когда уборщик пришёл мыть полы. – Странно…       Николь не впервые сталкивалась с ограблением, но это был первый случай, когда грабители сработали так чисто. Ну это на первый взгляд. Криминалисты точно найдут отпечатки и тогда красавца схватят уже завтра.       Николь отмотала запись назад и вновь нажала на «пуск». Хот внимательно смотрела на время в правой нижнем углу записи и еще раз удивилась тому, как ловко удалось скрыть преступникам себя от взгляда камеры. Наличие картины и ее исчезновение отделяют полсекунды. Хакеры, наверное. Вырубили сигнализацию, камеру обхитрили… Надо просмотреть записи уличных камер. – Включите запись наружных камер. Всех. – потребовала Николь у паренька из техперсонала. Паренек подавил зевок и постучал по кнопкам. На экранах тут же появились записи всех пяти камер. – Отмотайте на промежуток… – Николь назвала время на записи внутренней камеры. На одной из записей показался большой черный фургон, который стремительно уезжал. Не было видно, как кто-то выходить из машины или входит в нее. Николь отматывала записи вперед и назад, но так никого и не увидела. Машина подъезжает, стоит на месте не больше трех минут, а потом уезжает. Черт. И номеров не видно. – Что-то выяснили? – устало спросил директор музея, которого кажется, только десять минут назад выдернули из постели. – Картину явно украли для получения выгоды, наши люди будут отслеживать все аукционы и торги, чтобы отследить картину. – Я сомневаюсь, что украденная картина появится на официальных аукционах… – Я не говорила про официальные, – парировала Николь, вставая со стула, – не переживайте, Мистер Хейвуд, мы найдем картину, а воры будут наказаны.       Мужчина вздохнул, вкладывая в этот вздох всю боль от потери картины и недосмотренного сна.