Темнота

      Ты сидел напротив меня, такой злой, что мне не нужно было поднимать головы, и встречаться с твоим яростным взглядом, ведь я чувствовал нарастающее напряжение в комнате. Я снова провинился, ведь мои отряды вновь и вновь терпели поражение в Сербии из-за русских, что неожиданно вмешались в наши разборки. Я молчал, и сидел тихо, опустив голову и признавая вину. Мой единственный глаз, что уцелел после последнего сражения с сербом, я старался закрыть рукой, но ты подходишь и хватаешь меня за запястье, сильно его сжимая, и дергая вверх. Я послушно становлюсь на ноги и смотрю на тебя испуганно, когда замечаю в твоей руке остро заточенный нож.       -Один союзник бесполезнее другого… — тихо шипишь ты, сжимая его рукоять. Я немного поежился, но даже не попытался вырваться, как раньше, ведь знаю, что ты не в себе, и так мне будет только хуже. -Смотрю, ты зашевелился, когда лишился одного глаза… — на твоем лице появляется ухмылка, и мне становится по-настоящему страшно. Ты ведь не сделаешь это, правда?..       -И… Империя… Прошу… Я смогу разбить их… — тихо шепчу я, но ГИ уже не обращает внимания на мои слова, сжимая мое запястье почти до хруста, и притягивая к себе. Сейчас наша большая разница в росте стала еще заметнее, ведь ты почти на голову выше меня. Я закрыл глаза, Когда лезвие ножа касается моего века, я вздрагиваю, пытаясь вырваться, но ты не даешь мне даже двинуться.       -Не рыпайся, сволочь… — слышу я гневный рык над ухом, прежде чем чувствую ужасную боль, и мой крик эхом раздается в комнатах огромного дома…

***

      Я сидел в углу комнаты, трясся от боли и страха, и пытался остановить кровь, что стекала вместе с вязкой жидкостью по моей щеке. Я не мог открыть глаз, или порой открывал, но на пару секунд, но это не меняло ничего: я видел лишь темноту.       Почему ГИ поступил так со мной? Я не мог сдержать стонов и рыданий от жгучей и острой боли на лице. Он ушел, молча, даже не вызвав медиков.       Я должен был взять себя в руки, ведь он ненавидит плакс. Дрожа и пошатываясь, я поднялся, и нащупал холодную стену. Сделав пару осторожных шагов, я наконец почувствовал тяжелую дубовую дверь. Открыв ее, мне пришлось осторожно и медленно искать выход, основываясь лишь на воспоминаниях и ощущениях.       Доктор меня точно вылечит, правда? Я ещё докажу ГИ что я сильный, и что могу разбить Сербию, а когда сделаю это, то увижу на его лице гордость!

***

17 октября 1918 года.

      Снова слышу треск. На всем теле шрамы, которые с каждым днем проявляются всё сильнее. Я сидел один, на старом ободранном кресле в своем доме, считал минуты, которые мне остались. Я знаю, что Венгрия собирается разорвать союз, я знаю, что все славянские народы разберут мои южные земли и создадут там свои государства. Они всегда думали только о себе, о том, что они особенные, но никогда не думали о настоящем единстве.       Я всегда завидовал ГИ. Его народ был единый, преданный, отчаянный. Они слушали своего кайзера, они терпели, они шли на фронт, когда приходило время. Почему у меня не так? Может, из-за этого ГИ всегда меня презирал? Он думал, что я могу на это повлиять?       Боль в конечностях резко усилилась, словно меня растягивали, пытаясь порвать на части. Последнее, что я хотел бы — услышать твой строгий голос, приказывающий мне встать. Но тебя нет рядом. Тебя никогда не было рядом. Ты всегда был занят сначала подготовкой к войне, потом разработкой планов для атаки…       Ты был прав, когда в очередном гневном порыве сказал, что мне суждено умереть как последнему трусу. Я уверен, что ты умрешь героически: на фронте, под грустный звук труб, оповещающих о поражении века.       Боль усиливалась очень быстро, и мне пришлось расплыться в кресле, чтобы мои поскуливания не перешли на рыдания. Не сегодня. Я больше не буду тем трусом, что так бесил тебя. Я не буду жалким. Обещаю.       Я никогда не думал о том, что ждет меня после смерти. Я просто буду надеяться, что мы ещё встретимся. Встретимся, и будем вместе. И уже ничто нам не помешает. Ничто и никто.       Постепенно мои конечности стали неметь, а дышать стало так сложно, будто мои ребра сломаны в нескольких местах. Боль стала сменяться мягким ощущением умиротворения. Я знал, что начинаю исчезать. Но я уже не боялся.       Я думаю, что ты проживешь дольше меня хотя бы на месяц. Как ты отреагируешь на мою смерть, милый? Не волнуйся, я всегда ждал, и буду ждать даже после конца. Издав последний судорожный выдох, я больше не мог дышать. Слишком тяжело. Мне осталась пара секунд.       Я буду скучать по жизни. По всем этим ярким краскам, что я когда-то видел. По пению птиц, свежему холодному морскому ветру, мягкой перьевой подушке по утрам… Даже жаль, что я потратил свою недолгую жизнь вот так… Надеюсь, ты не сердишься.       Люблю тебя.