У лжи множество лиц

      Она шипит, кривится, скалится от каждого шага-вздоха-шороха в её сторону. Железные оковы электрического стула — орудие адских пыток — сдерживают тонкие запястья от сильных ударов и увечий, нанесенных бы своим обидчикам в любом случае. Накапливаемая ярость так просто не растворяется, она по венам чернильными реками растекается, каждую клеточку воспаленного мозга ещё больше раздражая.       «Неконтролируемая», — такой вердикт выносит Брок, стоит ему оказаться в одной комнате со своей новой подопечной первые.       Глаза-сапфиры прожгли бы в нем дыру внушительных размеров, будь в её крови чудодейственная сыворотка. Взмокшие от очередного «обнуления» волосы липнут к впавшим щекам, а бледная кожа ещё больше контрастирует с растекшейся черной «боевой раскраске». К счастью Рамлоу, она практически обездвижена, благодаря специальным конструкциям, поэтому его здоровью ничего не угрожает. Так спокойнее думать, да?       — Брок Рамлоу, твой новый командир. Не могу сказать, что был добровольцем на эту должность, но люди «сверху» всегда все решают за нас, не так ли?       «Не боится», — хмыкает, пододвигая небольшой табурет чуть ближе позволенной дистанции и с интересом наблюдает за своей целью.       Она внимания на него больше не обращает, лишь изредка сгустки крови на бетонный пол сплевывая. Сама нарывается на очередные «процедуры», никак не может смириться с принужденным заключением. Каждого за врага принимает и в глазах отчетливо приговор читается: убить. Зимний Солдат — машина для хладнокровного уничтожения цели.       — Ты ненавидишь меня, но в этом нет необходимости. Нас объединяет один очень хороший знакомый, ты наверняка его узнаешь. Стив Роджерс. Это о чем-то говорит тебе?       Солдат резко голову на голос поворачивает, пальцы до хруста в кулаках сжимает. Машет головой из стороны в сторону, не желая в это верить, и металлический вкус на языке чувствует, внутреннюю стороны щеки изо всех сил прикусывая. Пытается играть с ним в игру, мол, у меня нет эмоций, парень, тебе здесь ловить нечего. Но сама же проигрывает. Потому что обеспокоенный взгляд по выражению лица Рамлоу мечется, каждую морщинку считывая. Врет или не врет?       — Я не лжец, Барнс. И не враг тебе. Ты не сделала ничего плохого, но кто-то распорядился твоей судьбой. С этим я ничего не могу поделать. Ни Щ.И.Т., ни Гидра не слушают мнения простых солдат, призванных служить высокопоставленным гениям своего дела. Таковы наши дела.       Спустя пятьдесят восемь дней после этого разговора Брок больше не встречается с леденящими буравчиками. Его встречает теплый взгляд из-под длинных ресниц и слабая улыбка. Нет, Джейми — она называет свое имя уже в седьмую встречу, — в ожидании очередной истории о жизни там, в реальном мире, где нет треклятых нацистов, криков беспомощных детей и луж крови. И Брок садится ещё ближе, без устали рассказывая о новейших технологиях, популярных песнях и лучших комедиях этого года.       С последнего обнуления прошло уже чуть больше двух недель и Баки все чаще ловит себя на мысли, что ей не хочется убивать того странного мужчину, приходящего к ней даже без бронежилета. Он несколько раз упоминает какого-то Стива Роджерса и Капитана Америка, и почему-то что-то внутри замирает. Сумбурные отрывки появляются перед глазами на несколько секунд, а затем снова исчезают, но на всех из них есть высокий светловолосый парень с теплой улыбкой. Он напоминает солнце.       В их семьдесят вторую встречу Брок входит без бронежилета. Распускает охрану снаружи и освобождает руки Барнс от металлических оков. Девушка испуганно смотрит на него и сжимается в тугой комок, чтобы покинуть эту чертову комнату пыток и выжидает нужный момент. Один. Два. Три.       — Я никогда не лгал тебе, Джейми. Помни об этом.       Холодные руки сцепляются в тугой замок сзади массивной спины солдата, а совсем не хрупкое тело натренированной Зимней дрожит от ощущения близости. Впервые за долгое время она — не ненавистное орудие убийства, способное лишь устранять задания, оставляя после себя реки крови. Она — сломленная девушка со внутренними демонами, ставшая жертвой жестокого эксперимента без возможности когда-либо вновь овладеть своим разумом и жить нормальной жизнью.       Ей так долго врали все вокруг, что единственный Рамлоу, относящийся к ней как к человеку, а не к солдату, был вынужден ломиться сквозь воздвигнутые стены. И у него получилось оказаться по ту сторону.       — У лжи множество лиц, но ни одно из них не является твоим.