Удержи мое сердце

Он возненавидел этот город всей душой. Всё было чужим — дома, люди, язык — здесь говорили на странной смеси каталонского и французского, так что иногородние с трудом понимали речь местного населения. А уж ему — коренному парижанину — и подавно резало слух непонятное наречие. Возненавидел непривычную сентябрьскую жару и дома кирпичного цвета, которыми так восхищались туристы и гордились местные жители, называя Тулузу «розовым городом». Он был один посреди него, и тот, казалось, заливал мысли розовым киселём. Он не был больше собой, став другим человеком — чужим, незнакомым себе самому. Чувство вины, грызущее с того дня, как он сделал свой выбор, полностью опустошило его. Чтобы как-то выбраться из этого состояния он уходил к реке. Широкая, неторопливая Гаронна серебрилась на солнце, в её водах отражались медленно плывущие облака в синеве осеннего неба. От созерцания этой неспешной, величественной реки становилось немного легче. Она словно примиряла его с действительностью. Ему нравилось лежать на траве у моста Понт-Неф и глядеть в залитое солнцем небо. Вот и сегодня он ушёл пораньше из дома в надежде, что в утренние часы найдётся немного охотников смотреть на реку, что позволит ему привести в порядок мысли. Небо было спокойным, безразличным и холодным, но ему это было на руку. Его безмолвие помогало не впасть в глубочайшее отчаяние, выхода из которого могло и не найтись. Прошло две недели с того дня, как они перебрались из Парижа в Тулузу. Он ждал свою избранницу в аэропорту, так как ей необходимо было заехать к каким-то пожилым родственникам, чтобы попрощаться. Счастье переполняло Себастьена, и даже чувство вины, не покидавшее с тех пор, как он оставил Лали, поутихло, когда он встретил Алину в Орли. Он ликовал — любимая с ним — такая нежная трогательная, мягкая. Девушка выглядела несколько необычно: на голову была одета косынка, полностью скрывающая волосы, а огромные солнцезащитные очки словно выполняли роль маски и меняли лицо практически до неузнаваемости. Да, если бы Алина сама не подошла, Себастьен вряд ли узнал бы её. Она время от времени оглядывалась по сторонам, как будто опасалась чего-то. — Алина, что с тобой? Что за маскарад? Или ты скрываешься от полиции? — рассмеялся Себастьен над собственной шуткой. Девушка вздрогнула, но тут же улыбнулась уголком рта и покачала головой: — Нет, просто на улице сильный ветер и яркое солнце, вот и пришлось спасаться. — Но здесь-то ты можешь всё снять? Я хочу видеть твои глаза и прекрасные волосы. Ты похожа на монахиню, а мне это не нравится, — и Себастьен потянул за край косынки. — Не неси ерунды! — резко отбросила его руку Алина. — Мне нравится этот платок, и я не собираюсь ничего снимать! Парень оторопел от такой неожиданной вспышки гнева и недоумённо посмотрел на девушку. Поджатые от ярости губы расслабились, и Алина, будто ничего не случилось, мило улыбнувшись, промурлыкала: — Ох, прости меня, любовь моя, — она прижалась к нему всем телом, — просто я вся на нервах с этим отъездом. И потом, мне показалось, что этот образ мне к лицу, а ты не оценил его, — надула она губки, — вот я и расстроилась. Но я сейчас постараюсь всё исправить, дорогой. И она сочно впилась в губы Себастьена с такой силой, что ему ничего не оставалось, как ответить взаимностью. На протяжении всего полета Алина не давала ему покоя — её ласки становились настойчивее и откровеннее, и Себастьену становилось неловко за такое поведение перед пассажирами, сидевшими в соседних креслах, которые начинали недовольно поглядывать в их сторону. Казалось, ещё немного, и Алина приступит к более решительным действиям. Когда её рука начала расстёгивать верхнюю пуговицу его джинсов, Себастьен не выдержал: — Перестань, прошу тебя! — раздражённо убрал он руку девушки. — Что на тебя нашло? Это неприлично, в конце концов. — Но я хочу тебя, любимый, — жарко зашептала Алина и, похотливо хихикнув, спросила: — Неужели ты никогда не делал этого в самолёте? Себастьен ошеломлённо смотрел на девушку: — Только не говори, что у тебя имеется подобный опыт! Алина вдруг отпрянула, глядя ему в лицо затуманенными желанием глазами. В ней мгновенно как будто что-то переключилось, и перед Себастьеном предстала прежняя Алина — кроткая и скромная. Потупив глазки, она умудрилась покраснеть и пробормотала: — Не знаю, что это со мной? Ты на меня так странно действуешь. Она склонила голову на его плечо и проспала до окончания полёта. Первую неделю они прожили в небольшой квартирке в одном из спальных районов Тулузы. Себастьен был на седьмом небе от счастья — Алина готовила его любимые блюда, предупреждала малейшие желания, а ночью была страстной и неутомимой. Единственное, что его огорчало — ежедневные отлучки Алины. Она говорила, что идёт на прослушивания — ей хотелось устроиться играть в какой-нибудь местный оркестр. Себастьен же в это время бродил по городу, пытаясь привыкнуть к новому месту. Вскоре Алина объявила, что они переезжают: — Я нашла для нас прелестный домик! Он, конечно, расположен на окраине города, но там рядом автобусная станция, так что проблем с поездками в город не будет. По большому счёту, Себастьену было неважно, где жить с любимой девушкой, и он согласился, подумав, что нужно будет сообщить новый адрес отцу и матери. Как будто услышав его мысли, Алина добавила: — Только не нужно говорить твоим родителям наш адрес. — Почему? — удивился Себастьен, — может, они захотят нас навестить? — Как же, «захотят», — хмыкнула Алина. — После того «тёплого» приёма, который нам устроили в Париже, я в этом сомневаюсь! — Ты до сих пор обижена на них? Но пойми, родители очень любят Лали, им сложно принять то, что у меня новая девушка. — Опять Лали! Всё время Лали! Кстати, почему «девушка», а не невеста? — вспыхнула Алина. — Послушай, мы с Лали были вместе три года, строили планы на будущее, но появилась ты, и всё изменилось. Я люблю тебя, и со временем, надеюсь, ты тоже станешь моей невестой, — улыбнулся Себастьен и привлёк девушку к себе, покрывая её губы поцелуями. Размолвка была мгновенно забыта. Следующая ссора произошла в день переезда. Они ехали в автобусе довольно долго, и Себастьен задремал, пригретый солнцем. В полусне ему казалось, что рядом с ним сидела Лали, склонившая голову ему на плечо. Он даже ощутил её аромат — смесь цветов и тропических фруктов. Шёлковые волосы щекотали ухо Себастьена, и он слегка поморщился, так как боялся щекотки. Тем не менее, его сердце наполнилось покоем и блаженством от близости девушки. Внезапно автобус сильно тряхнуло, и Себастьен открыл глаза, ещё до конца не проснувшись, — за окном проносились прекрасные пейзажи. Из-за очередного поворота открылось великолепное зрелище — величественный замок на холме, залитый утренним солнцем. Себастьен, восхищённый увиденным, воскликнул: — Лали, посмотри скорее, какая красота! Он повернулся и, увидев перекошенное от ярости лицо Алины, осёкся. — Прости меня, прости, любимая! Я случайно оговорился! — попытался обнять девушку Себастьен, но она сбросила его руки с плеч, уничтожающим взглядом посмотрела на него и отвернулась, не проронив ни слова до конца пути. Дом оказался небольшим, из серого камня и с большим подвалом по всему периметру здания. В полном молчании Алина раскладывала вещи, что-то протирала, двигала, полностью игнорируя Себастьена, который всеми силами старался вымолить прощение. Лишь поздно вечером она милостиво разрешила поцеловать себя и, удовлетворённо улыбнувшись, сказала: — Надеюсь, ты понял, что произошло. Я уже говорила, что не собираюсь делить тебя ни с кем. Если ты любишь меня, запомни — я не потерплю пусть даже случайных воспоминаний о той, с которой ты прожил три года. А теперь идём в постель. Сегодня ночью тебе придётся очень постараться, чтобы я тебя окончательно простила. И Себастьен постарался… С того дня, казалось, они стали жить по-прежнему. Алина вела себя ровно, спокойно и нежно улыбалась Себастьену, отдаваясь ему с прежней пылкостью каждую ночь, но он ощущал холодок, пронизывающий каждое её слово, каждую улыбку. Иногда ему казалось, что она играла в любовь, при этом внимательно наблюдая за ним. Он всё же попытался сообщить родителям о своем местонахождении, но телефон в их доме не отвечал, а когда Себастьен набрал номер соседей, ему сообщили, что врачи посоветовали Полин отправиться к морю, потому что у неё стало плохо с сердцем. Эта новость потрясла его, и вновь в душу закралось чувство вины уже не только перед бывшей невестой — его снедало беспокойство за здоровье родителей. А потом Лали стала приходить в его сны. Она то молча смотрела на него блестящими тёмно-карими глазами, из которых катились слёзы, то падала в какую-то пропасть или убегала, едва Себастьен делал попытку подойти к ней. Это продолжалось почти каждую ночь. Иногда во сне он звал Лали, но разве человек властен над собой, когда спит? Алина всё больше нервничала и раздражалась, и эти бесконечные ссоры выматывали его, он устал бесконечно извиняться и успокаивать девушку. Себастьен почти перестал спать, опасаясь увидеть во сне ту, к которой были снова обращены его мысли. Он ненадолго проваливался в забытье, а потом просыпался посреди ночи в холодном поту и лежал, пытаясь разобраться в своих чувствах, глядя в окно, пока на улице не рассветало. Он каждый день уходил из дома, бродил по городу, который давил всей сущностью, но почему-то дома, с Алиной, ему становилось ещё тяжелее. Но он пока не мог решится разорвать их отношения, ведь временами Алина становилась прежней, и это заставляло его надеятся, что скоро всё наладится. Однажды утром Алина была непривычно печальна. Она готовила завтрак, при этом поминутно вздыхала, иногда накручивала на палец прядь волос или легко промокала уголки глаз носовым платком. Он исподлобья наблюдал за ней и наконец спросил: — Что с тобой? Плохо себя чувствуешь? Алина посмотрела на него огромными голубыми глазами и вдруг села к нему на колени, прижалась к груди и всхлипнула. — Что произошло на этот раз? — вздохнул Себастьен. — Знаешь, мне сегодня такой плохой сон приснился — будто я в больнице, и тебя не пускают в палату, потому что ты для меня никто, и мне стало так больно и страшно, что я проснулась и не могла спать до самого утра. Вот я и подумала: может, нам пожениться, милый? Себастьен был в шоке. — Пожениться? Но, Алина, мы знакомы чуть больше месяца и только начинаем наши отношения. Не будешь же ты из-за какого-то сна затевать бракосочетание?! — А вдруг со мной или с тобой что-нибудь случится? — снова всхлипнула она. — Что с нами может случиться? Мы молоды и здоровы. Не говори глупостей, — Себастьен заставил себя поцеловать Алину и заглянул ей в глаза. — Ну как, тебе получше? — Нет, — помотала головой Алина, — я всё равно беспокоюсь. Она помолчала, а потом нежно коснулась пальцами его щеки: — Но, может быть, чтобы мне было спокойнее, мы обменяемся завещаниями? — промурлыкала она. А Себастьен почти не слушал её, некстати вспомнив, что опять проснулся глубокой ночью и лежал без сна до рассвета, а Алина крепко спала рядом, уткнувшись лбом в его плечо. — Милый, — потрясла его за руку Алина, — так как, ты согласен? Он очнулся от размышлений и, чтобы избежать очередной ссоры, пожал плечами: — Я подумаю. А пока поеду в город, проконсультируюсь у нотариуса, что с этим можно сделать, хорошо? — Ладно, — улыбнувшись, неожиданно легко согласилась Алина и начала накрывать на стол. Теперь, сидя на берегу реки, он не понимал, что произошло? Почему он оказался здесь, в чужом городе, с чужой, по сути, девушкой? Много вопросов не давали покоя. Почему Алина обманула его? Ревновала? И что за странное желание пожениться и обменяться завещаниями? Насколько он знал, она не была богата, да его никогда и не интересовало её финансовое положение. Что касается Себастьена, то у него были небольшие сбережения, которые он накопил благодаря неплохим гонорарам за концерты группы, но вряд ли они могли кого-либо заинтересовать. Постепенно Себастьен забыл о деньгах, свадьбе, завещании. Его мысли обретали былую ясность, и он задался уже другими вопросами, разрывавшими на части и без того раненое, уставшее сердце: что он натворил? Зачем ему Алина? В ней не было и не будет тепла, задора и сердечности, которыми обладала Лали. Внезапно он так отчаянно захотел увидеть её, прижать к себе, ощутить вишнёвую сладость губ, вдохнуть аромат тела, что у него непроизвольно сжались кулаки от бессилия. Он закрыл глаза, и перед внутренним взором предстало лицо Лали с большими чёрными глазами, тёмными ресницами и оливковой загорелой кожей. Его серце было наполнено любовью и непереносимым влечением к ней. — Лали, Лали, Лали! — прошептал он в отчаянии. А через мгновение в реальность его вернула острая боль, пронзившая вытянутую ногу. Себастьен открыл глаза, с губ сорвались отборные ругательства в адрес парня, сидевшего рядом и потиравшего ушибленную лодыжку. Себастьен всмотрелся в профиль возмутителя его спокойствия. Коротко стриженые светлые волосы, ровный нос… Наконец он вспомнил и тронул парня за рукав куртки. — Бруно?