Теперь она искренняя.

Ханамия часто остаётся у Киёши с ночёвкой. Теппей спит в мягком и лёгком свитере коричневого цвета, а ночами обнимает Макото со спины своими большими и тёплыми руками, прижимая к себе. — «Медвежонок», — каждый раз думает девушка. Просыпается первым, конечно же, Киёши, и лёгкими поцелуями в плечо будит Ханамию, она прячет лицо в подушку, чтобы ее не трогали, но Теппей настойчив, поэтому девушке приходится вставать. Парню не нравится, что Макото часто всех унижает на площадке. — Я не говорю, что это не правильно, просто мне это не нравится. Также она сидит допоздна, просматривая разные матчи, из-за чего Киёши не может уснуть. — Ханамия, ложись спать, — говорит он. — Секунду. Он вздыхает, потому что слышал это несколько секунд назад, но молчит, дожидаясь ее. Когда она выключает компьютер и переодевается в ночную сорочку, «медвежонок» улыбается, потому что дождался её. Девушка ложится в кровать, а он снова обнимает ее со спины, грея своим теплом. Выходной они собрались провести вместе. Киёши надевает на Ханамию свой свитер и поднимает наверх, свитер достает ей почти до колен, а рукава висят, девушка, как может, держится за его плечи. — Теперь ты медвежонок, — с улыбкой замечает Теппей. — Я не такая большая как ты, — спокойно отвечает она, а через пару секунд грустно добавляет: — Опусти на пол. Парень удивлен, но опустил ее. — Что случилось? — Я столько травм сделала тебе во время матча, неужели ты не собирался отомстить мне за это, прикрываясь доброй улыбкой и заботой? — Ханамия смотрела вниз. — Я думала, у тебя план! — Не собирался, — отвечает тот, положив руку ей на щеку и, поворачивая ее голову к себе. По ее щекам потекли слезы. — Прости меня. Это не ее актёрский талант, сейчас она искренняя, и наверное, Киёши впервые видит её настоящие слезы. Она утыкается носом в его грудь. — Прости. Он кладет левую руку ей на спину, а правую на затылок, и обнимает. — Все уже прошло, не плачь. Почему ты так резко вспомнила об этом? — Потому что ты слишком добрый, так нельзя относиться к людям, тем более к тем, кто травмировал тебя. — Можно, ведь если бы я плохо относился к тебе, ты бы не стала добрее. Ты и не была никогда злой. — Серьезно?! Была! Всегда! Она и сама не знает, злится она или грустит, но Теппею это сейчас неважно. — Не злись, — он пытается её успокоить. Киёши берет ее на руки и несёт на кухню, чтобы сделать ей вкусный чай и дать ее любимый шоколад. — Ханамия, я не подлый, чтобы сначала притворяться хорошим, а потом взять и отомстить тебе как-то, или подвести. Я никогда не притворяюсь. Она слушает, но молчит. Ей нечего сказать, потому что боится, что ее слово будет слишком грубым или резким, настолько, что она оттолкнет его от себя. Сидит на стуле, а он на корточках перед ней. Макото старается не смотреть ему в глаза, поэтому ее голова опущена. — Киёши, — прошептала она. — давай забудем это, ладно? — Как скажешь. Девушка обняла его, она точно ничего не хотела, кроме его объятий. — Я давно простил тебя, — сказал он, крепко обняв.