Либертинаж

Она стояла вполоборота. Невесомая и прекрасная, как принцесса, и в то же время твёрдая и несгибаемая, извергающая тяжёлый дым, подобно огнедышащему дракону, готовящемуся к атаке. Я не могла оторвать глаз. - Так ты говоришь, что это всё? – чей-то голос прорезал воздух, и я не сразу поняла, кто из нас был его источником. Её лоб морщился, а брови ползли вверх. Повисло молчание. Я не знала, жду ли ответа или должна ответить сама, поэтому просто оставалась там, где и была, вцепившись в кружку, наполненную кофе (свою или её, не знаю). То есть, конечно, я хотела подойти к ней, дотронуться до её плеча и сказать что-то ободряющее, что-то настолько простое и естественное, что бы заставило любую из нас передумать, потому что, кто бы ни начал этот разговор, я знала, что каждая испытает на себе последствия этой ужасной ошибки. Мы были как бы на границе между прекрасной поляной и крутым обрывом , следующим за этой поляной. Наши руки сцеплены, и жизнь одной находится в прямой зависимости от решения другой. В любой момент можно прыгнуть вниз или сделать шаг назад, а можно просто оступиться. И я чувствовала, что почва уже уходит из-под ног, какой бы ни была причина происходящего. Но я не думала уже ни о каких причинах. Только бы руки оставались сцеплены. - Ты думаешь, ещё можно что-то исправить?- спросила одна - Не знаю, – ответила другая. - Тогда ради чего всё это было? Зачем? - Для нас. Для нашего же блага. - Что именно? Что именно для блага? – этот голос дрожал - И то, что были мы, и то, что… - этот обрывался. А слёзы разбавляли дым и пар. - Так значит, это всё? – вернулись к главному вопросу - Да, видимо, что так,- ответила она и затушила сигарету. *** Я возвращалась от неё, забрав с собой свой старый сарафан, мобильный и зубную щётку, забыв при этом про часы, оставленные на комоде. - Который час? - спросила девушка на остановке. -Не знаю,- криво улыбнулась я,- Наверно, поздний. Не могу сказать. Я потеряла время. - Ладно, извините. Темнело и горели фонари. И вот я возле двери. До-олго шла! Стучусь, звоню. Жду где-то около семи гиппопотамов. Выходит человек. Мужчина в серой майке. - К Кому? К Марине? - Да. Он отошёл, и я вошла в квартиру. Запнулась об порог, пытаясь не шуметь, когда вплывала в комнату Марины. Она проснулась. Крепко обняла, когда узнала в чудище меня. - Привет. - Привет. Мы пили чай. Я не могла смотреть на кофе. Поговорили с ней о той, которая так больно покидала душу, свирепо раздирая всё внутри. - Я думала, умру. - Ты не умрёшь. Ещё не время. - Как знать… Наверное, уже мертва. Я ночевала здесь. Укутавшись в чужое одеяло, я ожидала сна. Мариночка сопела, я ждала, а после задыхалась от рыданий. *** Я вспоминала день, когда увидела её впервые. Красотка, как ни посмотри. Поглаживая переносицу, стояла. Не зная почему, зачем, я подошла. - Я так устала! – услышала я шёпот. - Почему? – вмешалась в разговор её с собой. - Простите, я…- она вдруг опустила руку и посмотрела на меня, как будто ангел. Я чувствовала, что дрожала. - Нет, вы простите, - опустила вниз глаза и так стояла. - Из-за очков,- на что-то отвечала мне она. - Что? – удивилась я и подняла глаза. - Мне рассказали, что горбинка на носу… Всё потому, что я ношу очки. Вернее, я носила. - Линзы? - Да. Мы посмотрели друг на друга, улыбнулись: сначала я, потом – она. Стояли тихо. - Может, сигарету? - Я не курю. Но можете при мне. Вы… я не против. - Хорошо. Она достала сигарету. - Так может, лучше нам на «ты»? - Отлично, - покраснела я. - И замечательно, - она курила. Дым отделял меня от окружающих и строгих, привязывая к ней. - Теперь ты куришь. - Почему? - Пассивное курение. Опасно. Лучше отойди Она легонько надавила на плечо. - Я не боюсь. Мне нравится. - Прекрасно. Она пускала дым. А я её – в себя. - Тогда по кофе? - Здорово. - Отлично. Мы шли. Как будто вакуум вокруг! Есть только мы. Блаженство и покой. - Два латте. Здравствуйте. С собой. Мы честные. Мы чистые. Мы рядом. - Дашь номер телефона? Есть в сети? Как кофе? - Нравится. - Я рада. - Когда увидимся? Не уходи! Давай ещё пройдёмся. - Ладно, ладно. Улыбки освещают темноту. Мы обнялись, как будто растворяясь. Так было и так будет, мне казалось. Я думала так завтра и потом, и каждый раз, когда она меня касалась. Мы съехались спустя четыре дня, что провели, сплетая руки в гнёзда, в которых зарождалась наша жизнь при ярких звёздах. *** Марина капала мне корвалол, меня трясло, знобило, а слёзы покрывали ей кровать. - Нашла, убила б!- твердила всё подруга про неё. – За что она с тобой так? - Оступились. Она и я. «Твоя!»- всё в голове витало. Голос, он… Я засыпала. *** Отец Марины, тот мужчина в сером. «Что с Лерой?». Господи, не говори! Крик в кухне. Боже! «Убери же руки!» «Убью!» - удар «Распущенность!» - удар «А, распустились?!». Убегали. - Что ты сказала? - Про тебя. - Они не знали? - Решили, я... и ты… распущенность? Мы распустились? - Не больше, чем цветы. Марина не живёт отныне дома. Её же дом - ей враг. Мы друг у друга есть. Друзья на веки! Да будет так! *** Стою вполоборота у окна и вспоминаю о прошедшем. Однажды так она курила где-то вечность, а я сидела и ждала. Чего? Зачем? Мы обе оступились. Я оборачиваюсь, глядя на диван. Сидит она. - Как ты сказала? Распустились? - Да. - Навсегда? - Конечно, навсегда.