Милдред

***

      Она довольно рано поняла, что в новом мире (старый она слишком плохо помнила, но, возможно, это сработало бы и в нем) ее единственным билетом в относительно легкую жизнь является красота.       Милдред не помнила, как ее семья прибилась к Спасителям. Хотя она была не так уж и мала, просто память услужливо вычеркнула месяцы страшных скитаний, и жизнь словно началась лишь здесь, в Святилище. Тем не менее она хорошо помнила день, когда отец не вернулся из рейда. Милдред было тринадцать, и она помогала матери в работе на кухне. Помимо горечи утраты ощутимой оказалась утрата отца как работника. Теперь вдвоём им не хватало баллов, чтобы нормально питаться. Приближенность к продуктовым запасам не влияла решительно ни на что. Даже напротив, оказаться уличённым в воровстве съестного было равносильно смертному приговору. И Милдред пришлось отправиться на настоящую работу. Ох уж эти ненавистные грядки и теплицы, эта вечная земля под ногтями и больная спина, которая не даёт высыпаться по ночам.       Мать приглядывала за ней, на сколько позволяла ее собственная тяжелая работа. В общине были установлены жесткие правила, и за посягательство на женщину, а на девочку тем более, Он наказывал собственноручно с пугающей и одновременно восхищающей жестокостью. Детей не приводили на публичные казни, но однажды Милдред прокралась сама и просмотрела представление от начала до конца, никем не замеченная, прячась за остовом старого брошенного во дворе грузовичка. Она надолго запомнила сладостное обжигающее ощущение внизу живота, которое было вызвано Его голосом, объясняющим, в чем состоит вина смертника, и его действиями, методично превратившими только что живого человека в груду фарша, прямо как мясорубка у матери на кухне. Ночью она впервые поласкала себя «там», представляя, что эти бесстыдные действия совершает вовсе не ее рука.       Бет, мать, довольно рано научила Милдред шить. Так появилась возможность дополнительного заработка - она перешивала красивые платья, которых никогда не видела раньше, для Его жён. Красивая услужливая девочка, она нравилась всем этим прекрасным леди. Ей часто дарили безделицы и уже не стеснялись ее при разговорах, словно предмета интерьера. Поэтому Милдред быстро поняла, чем занимаются все эти восхитительно одетые и пахнущие дамы и как они сюда попали. Но тогда ещё даже не допускала мысли, чтобы оказаться с ними в одном положении.       В четырнадцать она уже понимала силу своей привлекательности. На неё засматривались не только мальчишки-работяги, но и Спасители, взрослые мужчины из числа приближенных к Нему. Это было необычайно волнующе, тем более ее возраст уже допускал с согласия матери вступление в брак, и жизнь, конечно же, заиграла бы другими красками. Появились бы красивые вещи, еда, возможно, новое жильё, не такое тесное и мрачное. Вероятнее всего, рано или поздно Милдред приняла бы чьи-то ухаживания. Но заболела мама. Диагноз, который поставил доктор Карсон (осмотр врача по заплаченным за эту услугу баллам равнялся сытному обеду на двоих) был равносилен смерти. Сахарный диабет первого типа. Других диабетиков в Святилище не было, впрочем, и инсулина тоже. Где его взять - неизвестно. Доктор Карсон, человек в общем-то добрый, прописал Бет специальную диету и выдал небольшой запас тест-полосок, посетовав, что больше ничем не может помочь.       И тогда Милдред приняла самое смелое и самое безумное решение за свою короткую жизнь - обратиться к Нему напрямую. Первые две попытки оказались неудачными. Оба раза случайные Спасители заворачивали ее назад, предлагая высказать свою просьбу им. В итоге она просто дождалась появления Нигана, когда он шёл через двор в сопровождении свиты, и быстро подбежала к нему. Так быстро, что никто из его людей не успел среагировать. Бросилась под ноги и, не поднимая глаз от вычищенных до блеска байкерских сапог, выпалила заранее заготовленную фразу:        - Сэр, прошу Вас, позвольте с вами поговорить!       В этот момент Милдред была готова к чему угодно: к тому, что ее поднимут на смех, к тому, что пинком отбросят прочь с дороги. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого Ниган жестом велел своим людям не вмешиваться и поднял ее с земли.        - Видимо, чертовски важный разговор, девочка? - негромкий голос настолько оглушил Милдред, что она смогла лишь кивнуть. - Ну, пойдём поговорим.       Ниган провёл ее в свои помещения, сел сам и предложил сесть ей в кресло напротив.        - Слушаю тебя, Милдред.       «Он помнит, как меня зовут!» - поразилась та. И поскольку она все никак не могла собраться с силами, чтобы заговорить, Ниган продолжил:        - Я знаю, что твоя мать тяжело больна. Ты ведь поэтому пришла?        - Я... я хотела попросить. Попросить о помощи. Маме нужно лекарство. Инсулин. Я знаю, что на поиски нужны ресурсы и... Сэр, я могла бы предложить что-нибудь взамен…        - И что же это, девочка? - хотя Он улыбался, улыбка не выглядела веселой.        - Ну… Если я вам нравлюсь, я … я могла бы стать вашей женой.        - Послушай, Милдред. Ты очень красива, я же не слепой. Но ты такжеещё слишком юна для такого.        - Я быстро учусь, сэр. Уверена, что смогла бы... смогла бы доставить вам удовольствие.       Ниган неопределенно хмыкнул.        - Я в этом не сомневаюсь, милая. Но давай договоримся. Если мы где-то найдём инсулин, твоя мать получит его бесплатно. Бет - хороший работник. Я очень ценю ее. А о твоём предложении я забуду, будто его и не было, - он встал и усмехнулся. - По крайней мере на пару лет.       Было невероятным везением, что все так и сложилось. Бет получила своё лекарство совершенно бесплатно, как и обещал Ниган. А Милдред... Милдред постоянно помнила эту фразу «По крайней мере на пару лет». То есть возможность попасть на Олимп все-таки существовала. И она поставила перед собой эту цель.       Прошло два года. За это время Милдред узнала об объекте своего поклонения все, что можно. Режим дня, где, в какое время он бывает, какие женщины ему нравятся и что ему нравится с ними делать. Она старалась попадаться ему на глаза как можно чаще и выглядеть при этом так, чтобы легко привлечь внимание любого мужчины. К шестнадцати годам ей было несложно это сделать, даже не стараясь. Тонкая, с пышными формами там, где это радовало глаз, с молочно-лунными волосами до талии, Милдред перешивала себе одежду так, чтоб ещё больше подчеркивать свои достоинства.       В этот раз она встретила Нигана в столовой. Он шёл со своей новой рыжей пассией, на которую без слез не взглянешь. Ну, ничего в ней не было, кроме огненно-рыжих волос. Милдред, как и все, преклонила колени, но не стала, как все, опускать глаза. Напротив, она дерзко встретила взгляд Нигана и с замиранием сердца заметила, как он замедлил шаг, оглядывая ее с головы до ног, как его губы тронула легкая улыбка. После этой встречи она не спала всю ночь, а утром ей поручили отнести постиранную одежду рыжей шлюшке. Та частенько ночевала у Нигана, хотя своих жён он никогда туда не приводил. Девица открыла ей дверь. Она не выглядела высокомерной, поблагодарила за шмотки, и Милдред, неожиданно для себя, поделилась своей проблемой. И не менее неожиданно рыжая сообщила, что не видит никаких препятствий на пути к достижению этой цели.       Так и сложилось. Девица отчалила к себе домой, а Милдред внезапно получила предложение, о котором мечтала несколько лет. Причём оказалось, что с Бет Ниган уже переговорил и получил согласие. А что той оставалось? Ещё год, и Милдред могли направить работать за периметр, а ведь знают, чем это чревато, особенно для неподготовленной слабой девушки, которая и оружия в руках не держала. А так дочь всегда была бы сытой, одетой и в полной безопасности. Ну и что, что десятая по счету супруга. Все знают, что Ниган никого насильно в жены не брал и всегда хорошо обращался со своими женщинами.       Накануне «бракосочетания» у Милдред появилась своя собственная комната с большой двуспальной кроватью и с отдельной ванной. Николь и Таня, которых она знала не первый год, пришли помочь ей с приготовлениями. Конечно, она и не ждала полного обряда бракосочетания с речью священника в присутствии гостей, но все-таки не ожидала, что все ограничится лишь его предложением, ее согласием и их первой брачной ночью.       Расчесанные до перламутрового блеска волосы лежали на чёрном атласе легкого халатика, под которым скрывалось красивое кружевное белье. Милдред, напряжённо расправив плечи, сидела на краешке кровати и ждала своего супруга. Сердце колотилось, как у испуганного зайчишки. Конечно, она знала, чем они будут заниматься. Ее подруги, благосклонно принимавшие мужские ухаживания, охотно делились горячими подробностями своих свиданий. Да и жены Нигана, не стесняясь ее присутствия, обсуждали своё с ним времяпровождение. Но Милдред заранее решила ни в коем случае не сообщать ему о своей девственности, потому что не была уверена, как он к этому отнесётся. Вдруг его совершенно не порадует такая неопытность жены?       И когда дверь распахнулась, и на пороге показался он, Милдред порывисто вскочила с кровати и опустилась на колено. Полы шелкового халатика разошлись, обнажив гладкие бёдра. Ее супруг усмехнулся.        - Встань, дорогая. Теперь нет необходимости в таком приветствии.        - Да… Ниган.       Милдред неловко поднялась и сразу же очутилась в его объятьях. Муж вдохнул запах ее волос, потом приподнял подбородок, несколько секунд любовался ее личиком и, наконец, поцеловал, острожным медленным поцелуем, будто пытаясь распробовать десерт. Милдред даже не заметила, как Ниган развязал поясок чёрного шелкового халатика, и вздрогнула, когда легкая ткань скользнула вниз по ногам. Он чуть отстранился, по-прежнему удерживая ее за плечики, и осмотрел с видимым удовольствием тело, лишь слегка прикрытое кружевами, и теперь ему принадлежащее. Девушка не смогла сдержать дрожь.        - Ты замёрзла, детка? Прыгай под одеяло, а я сейчас к тебе присоединюсь.       Двигаясь, как механическая кукла, Милдред подчинилась. Забравшись под легкое мягкое одеяло, она наблюдала как он раздевается. Какой же красивый! Как будто и не было этой разницы в возрасте в... в лет тридцать?       Широкие плечи, рельефные татуированные бицепсы, плоский крепкий пресс... Ей стало трудно дышать, когда он взялся за брючный ремень. Боже! Какой же огромный! И с этим ей придётся иметь дело? Милдред ещё раз подумала, что ни за что не сознается, что видит полностью обнаженного мужчину впервые. И постаралась расслабиться, когда Ниган скользнул к ней под одеяло и сжал в своих объятьях. Конечно же, он и не подозревал о том, что такая красавица досталась ему невинной и списал ее зажатость на юный возраст и «важность» своей персоны, но все равно постарался помочь ей расслабиться. Долго целовал, прежде чем освободить грудь от кружевного бюстгальтера и впиться губами в маленькие розовые соски, на что Милдред отреагировала сладким протяжным вздохом. Маленькие ручки скользнули вниз по его торсу и обхватили твёрдый член. Как-то неумело и робко обхватили, но в горячке возбуждения он не придал этому значения. Ниган спустил кружево трусиков по нежным гладким бёдрам, раздвинул податливые ножки и рывком вошёл, сразу же входя в ритм. Милдред ахнула и вцепилась в его плечи. Побледневшее личико и искусанные губы он заметил не сразу, а когда заметил и притормозил, белая простынь и бёдра девушки уже были в крови.       Увидев его реакцию, Милдред дернулась:        - Все в порядке! Не останавливайся ! Все хорошо, правда. Мне небольно.        - Небольно? - он опустил руку вниз, потрогал ее, а потом осмотрел окрашенные кровью пальцы. - Почему ты не сказала, детка?        - Я боялась, что тебе это не понравится. - Глаза Милдред наполнились слезами.        - Ну, что тут может не понравиться, милая? Это же прекрасно! Просто если бы ты предупредила меня заранее, я был бы осторожней и не сделал бы тебе так больно.        - Я все испортила? - упавшим голосом спросила Милдред. - Ты больше не хочешь меня?       Ниган улыбнулся:        - Как же можно тебя не хотеть, детка? Просто мы подождём пару дней и попробуем снова. Дадим тебе время … ммм… восстановиться. В общем-то, основное дело сделано, а?       Милдред рассмеялась. Какой же он добрый и какая она счастливая! Как ей повезло!       Ниган оставался с ней, пока она не заснула. Лежал, облокотившись на руку, слушал ее болтовню, не особо вникая в смысл, и лениво лаская свободной рукой бесстыдно выставленные перед ним прелести.       Но после все оказалось совсем не так, как ей виделось. Когда Ниган зашёл в свой «гарем» следующим вечером, все девушки остались на своих местах, ожидая, к кому он подойдёт. Только Милдред бросилась к нему в объятья. Конечно, она получила свой поцелуй, но с собой Ниган увёл другую. На Олимпе оказалось тесновато, и своей очереди приходилось дожидаться даже самым юным, красивым и влюблённым.