Пирамида из золотого песка

Чертово золото повсюду. Под ногами, в покрытиях стен и потолков над головой, в предметах интерьера. Даже такие простые предметы, как столовые приборы, держатели для небольших шарообразных ламп и рои электронных светлячков содержат проклятый золотой песок. Здесь всё напоминает о том, кто победил в финальной битве Корпусов за превосходство. Таал Синестро с Параллаксом - всех остальных, несовместимых, но объединившихся, посмевших бросить вызов диктатуре Страха. Зеленая Батарея уничтожена, все остальные члены Корпуса Зеленых Фонарей мертвы, а Хэла Джордана великий зловещий лидер, чей Корпус носит его же имя, решил оставить для себя, взять в плен, даже построил для содержания единственного пленника целую планету. Всю - из золота; с парками и городами, содержащими десятки тысяч уникальных строений многих космических цивилизаций. Хэл не смог жить в имитации своего собственного дома. Простой многоквартирный дом и собственная мебель из золота смотрелись дико, возмутительно неправильно. Хэл выбрал в качестве пристанища просторный инопланетный храм в относительно-северной части города. Хэл всё ещё не боится. Не боится без зеленого кольца. Не боится, что однажды Синестро надоест играть в свои причудливые игры. Не боится пыток. Не боится смерти. Не боится, ощущая за спиной чужое присутствие, прекрасно зная, кто это и что произойдет дальше. - Я бы убил тебя снова, будь у меня такая возможность. - спокойно сообщает очевидную истину Хэл, когда на его плечи ложатся длинные коругарские пальцы, оглаживают, тянут вниз золотистый "домашний" халат. Синестро отвечает ему смехом. Смеется громко и долго, уверенно, как в то славное время, когда они оба были Зелеными Фонарями, отличниками Корпуса, напарниками и ничто не предвещало беды. Синестро шутил, сам же смеялся над своими шутками. Хэл позволял себе кривую улыбку. - Не ради себя, ради общего блага. - В этом весь ты, Джордан. - поддерживает приятельский ничегонезначащий диалог Таал, задирая халат Хэла, под которым ничего нет, толкая человека вперед и вдавливая бедрами в золотистый столик для книги, одновременно тесно прижимая к своему твердому телу, впитавшему всю первозданную мощь Сущности Страха. - Ты делаешь мне больно. Мне чертовски больно, приятель. - мрачно шутит Хэл, опираясь руками на столик. Ложь. Они оба знают, что это - ложь. Синестро в этом так же хорош, как в создании многозадачных конструкций. Хэлу никогда за полгода плена не было с ним больно, с самого первого раза. По крайней мере, не физически. Синестро убил всех, кто был Хэлу хоть сколько-нибудь дорог. - Нравится жестоко пытать безоружных? - продолжает провоцировать Хэл, не дождавшись ответа, ощущая приятную заполненность. Коругарский сукин сын умеет сделать хорошо даже без подготовки и долгих заласкиваний, даже с учетом того, что Хэл Джордан жизнь готов отдать за то, чтобы как следует набить его возвышенно-снисходительную, ненавистную красную рожу. У Хэла стоит, как не стояло в тринадцать на порнокомиксы. Изящные длинные пальцы захватывают в плен его стояк. - Гх... Падла. - ругается Хэл, впиваясь пальцами в столик до боли в ладонях. Падла запускает длинный коругарский язык в ухо Хэла, идеально доводит рукой, частыми неглубокими толчками внутри до неминуемой разрядки и на какое-то время Хэл утрачивает способность связно ругаться с врагом, прикрывая глаза. Когда Хэл вновь открывает глаза, Синестро рядом уже нет. Улетел по своим гребанным диктаторским делам, набросив на плечи в очередной раз изнасилованного им пленника тяжелый красный плащ. Хоть какое-то цветовое разнообразие. Хэл кутается в этот плащ, сползая вниз вдоль вмонтированной в пол громады столика и обнимая себя за плечи.