Вечность

Она глядит на него пустыми холодными глазами. Живая — Сасори точно знает это. Она живая. Он делал ее не так, как остальные марионетки. Эксперимент с живым материалом, молодая сильная куноичи, способная видеть потоки чакры — идеальный образец. Идеальное будущее тело. Способное существовать вечность. Совершенная марионетка. Совершенно особенная. Бессмертная. Именно к этому они все втайне стремились: к бессмертию. Или почти все. Сасори может говорить о бессмертии вечно. О том, что искусство вечно, что оно остается всегда; о том, что жизнь вечная гарантирует совершенство. Только все они несовершенны, мечтатели: Орочимару с его привычкой изнашивать живые тела, не привнося в них ничего своего; Хидан, готовый по сотне раз подносить Ясину новые жертвы и по сотне раз испытывать невыносимую боль; Какузу, вынужденный скрывать лицо; Пейн, гнездящийся во множестве холодных трупов; Зецу, который так же вечен, как неистребимые сорняки; наконец, придурок Тоби... прикоснувшийся в какой-то момент к вечности. Конан не стремится к вечности. Учиха Итачи не стремится к вечности. Хошигаки Кисаме и понятия-то такого не знает, «вечность». «Искусство — это взрыв», — говорит Дейдара. Он не признает вечности как таковой, для него есть лишь здесь и сейчас. Дейдара не боится умереть. Все, равнодушные к вечности, не боятся. Они, напротив, будто стремятся к смерти. Куноичи с холодными глазами жива. Более того, она совершенна. Почему же тогда Сасори, деревянными пальцами касаясь бледной щеки, хочет вернуть ее глазам такой несовершенный теплый блеск?.. Возможно, дело в самой этой куноичи? Сасори не знает.