Квартет Магов Дисней /временное/

Небо над вокзалом Кинг—Кросс только начинало подергиваться алой дымкой, когда на платформу 9 и ¾ хлынули первые пассажиры: не те привычные глазу мужчины и женщины, еле волочащие многотонные чемоданы и то и дело окликающие своих детей, нет — на этой платформе кипела жизнь иного мира. Невидимого глазу обычных людей мира волшебников, о существовании которого он и сам не подозревал всего лишь несколько дней назад. Джек Фрост готов был поклясться, что еще неделю назад скажи ему кто, что он будет стоять прямо тут, по—настоящему, вдыхая какой—то особенный аромат пергамента, ржавых вокзальных тележек для багажа и самого настоящего волшебства, он бы просто рассмеялся этому ненормальному в лицо. Однако вот он тут, застыл в немом изумлении прямо перед огромным алым паровозом, а за спиной осталось всё то, с чем он прожил одиннадцать лет своей жизни. За каменной кладкой, таящей в своих кирпичах секретный проход, остался мир, в котором у него никого нет, мир, который он хотел бы забыть: там одинокий, обшарпанный приют, пропитанный привкусом отчаяния; там тупая боль и укол зависти в груди каждый раз, когда мимо него по улице проходит счастливая семья. Однако всё это осталось позади него в тот миг, когда в приют заявился Хагрид — Джек так и не разобрался, что он был за существо, ни один из купленных им учебников не покрывал этого вопроса — и сообщил ему, что он волшебник. Сперва Джек не поверил — не смог поверить, если он был с собой совершенно честен. Столько раз ему говорили, что в нем нет ничего особенного, что он невольно и сам поверил в это.  — Ну конечно, — невесело хмыкнул он, старательно и неудачно пряча раздражение, — а ещё я марсианин.  — Магия существует, Джек, — добродушно хохотнул великан.  — Конечно, сэр. На досуге возьму своего единорога и наведаюсь в этот ваш Хогсвард. — язвительно усмехнулся он, откидываясь на дырявые, бледно—серые подушки кресла. Но Хагрид лишь весело сощурил глаза—бусинки, лукаво блеснувшие в полумраке пропахшей пылью приютской комнаты, выудил из кармана помятый розовый зонтик и вкрадчиво поинтересовался:  — Показать тебе магию?  — Нет, ни в коем случае, сэр. — он скорчил притворно—обеспокоенное лицо, — Я не могу прикоснуться к святому без моего знакомого драко… Всё, что произошло дальше, сейчас смешалось в одну белую вспышку, подернутую молочной дымкой. Он помнил, — и эти изображения плотно въелись в его сетчатку, должно быть, на всю жизнь — как Хагрид небрежно взмахнул зонтиком, как с серебристой, едва тронутой ржавчиной верхушки слетело снежное облако, обдавшее его лицо жгучим холодом. Помнил он, как великан негромко охнул, невольно позволяя какому—то незнакомому Фросту ругательству слететь у себя с губ, как волосы у него на макушку встали дыбом, и помнил ощущение, — не самое приятное, которое ему доводилось испытывать, — как будто на голову вылили целый чан ледяной воды. Помнил он и как перед ним извинялись, много—много раз, перед тем как виновато протянуть карманное зеркальце. Джек Фрост не помнил, что он чувствовал, когда обнаружил, что жжено—каштановый цвет его волос обратился белоснежным, с искоркой пепельного.  — Эй, чего ты встал, как истукан? — громко возмутился какой—то рослый парень позади него, наглейшим образом подталкивая его вперед.  — Прошу простить покорно, — весело ухмыльнулся Джек, поспешно вынырнувший из своих мыслей, в наиграно—ленивой манере освобождая проход. Парень что—то буркнул себе под нос, что—то смахивающее на: «Понаехали тут всякие», и толкнул тележку вперед. Джек запоздало сообразил, что это, скорее всего, был один из учеников старших курсов, который мог бы помочь ему освоиться с непривычным ему миром магии, однако поезд уже ушел. Метафорический. Настоящему поезду только предстояло отбыть от платформы, а Джеку Фросту стоило бы на него поторопиться. Досадуя про себя, что никто не услышит его шутки, он последовал за парнем, еле сдвигая с места ржавую тележку. В вагонах было кристально прохладно и невероятно тесно. С усилием протискивая себя и свой внушительных размеров багаж по узкому коридору, Джек преодолевал расстояние от одной двери до другой, только чтобы раздосадованно вздохнуть и продолжить поиски места. Почти все купе были забиты студентами, весело приветствующими друг друга после двухмесячной разлуки. Наконец, когда поезд уже готов был трогаться с места, и когда он уже отчаялся найти себе свободное купе, он добрался до последнего окошка. Заглянув в прозрачный стеклянный прямоугольник, Джек, в сущности уже почти примирившийся с мыслью, что свой зад ему в этот поезд не втиснуть, завидев лишь три человека издал облегченный свист и надавил на дверную ручку.  — Привет! Сидящие в купе дети обернулись на протяжный скрип петель и бодрое приветствие, и Джек смог поподробнее разглядеть их лица — через окошко особо не поразглядываешь. У большого окна со скучающим видом развалилась девочка с внушительным объемом рыжих, отливающих золотом дикого меда, волос.  — Привет, — неспешно кивнула она, гордо прищурив глаза — Джеку показалось, что она оценивает его потрепанную одежду, — и вернулась обратно к рассматриванию леса, пролетавшего за стеклом. — Здравствуй, — мальчик, расположившийся рядом с ней, улыбнулся уголками губ и чуть склонил голову набок в знак приветствия.  — Приветик, — жизнерадостно ответила блондинка, сидящая через проход от остальных двух, и поправила выбившуюся из прически золотистую прядку. Фрост кое—как взвалил свой латаный—перелатаный чемодан на верхнюю полку, с глухим щелчком захлопнул крышку и рухнул на сиденье по левую руку от златовласки.  — Джек Фрост, будем знакомы, — улыбнулся он, демонстрируя два ряда белоснежных зубов, идеально ровных.  — Мерида Данброх, — девочка, демонстрировавшая максимально скучающий вид, старательно и неспешно накручивала огненно—рыжую пригоршню мелких кудряшек на бледный палец.  — Иккинг Хэддок, будем, — шатен неуютно постучал пальцами по обложке массивной книги, которую держал на коленях, но улыбнулся тем не менее вполне искренне.  — Рапунцель Корона, очень приятно, — вежливо кивнула златовласка. Джек приподнял бровь, задумался и произнес:  — Как девушка в той сказке?  — Какой сказке? — Рапунцель заинтересованно на него покосилась, изгибая тонкие брови.  — Ты не знаешь? — искренне удивился Джек, а когда девушка метнула ему вопросительный взгляд, поспешил объяснить, — Ну, просто это очень известная детская сказка, я думал, о ней все слышали.  — Она, наверное, маггловская? — задумчиво предположила Мерида, переставшая мучать свои волосы и теперь с вялым интересом слушавшая разговор Рапунцель и Джека. Последний вопросительно на неё посмотрел и едва заметно смутившись, бледные щеки покрыл мягкий румянец, спросил:  — Кто такие магглы? На одну мучительную секунду в купе повисла гробовая тишина, — Фрост почувствовал себя еще более неудобно, и молил небеса, чтобы он не сильно покраснел — а в следующую секунду Мерида разразилась звонким хохотом. Джек неловко повел плечами и перевел смущенный взгляд на Иккинга, — тот виновато улыбнулся, и постарался не заставлять нового знакомого краснеть еще больше. Когда рыжеволосая просмеялась и смахнула с длинных ресниц слезинку, Джек раздраженно буркнул:  — Да объяснит мне кто—нибудь, что это значит? — его щеки уже пылали огнем, а потрепанное горло свитера вдруг показалось ему неверояно тесным.  — Конечно, — ответила Рапунцель, недовольно покосившись на Мериду — златовласка явно сочла её поведение слишком грубым — магглами мы называем не волшебников. Обычных людей, если угодно. О, только не путай со сквибами.  — Рапунцель, ты его путаешь, — нарочито—серьезно вздохнул Иккинг, но в его глазах плясали смешинки, — смотри, Джек. Для начала, тебе, по сути, надо запомнить эти несколько понятий. Есть волшебники, это мы, люди, способные к магии. Магглы, наоборот, люди к ней не способные. А сквибы, которых упомянула Рапунцель, это люди, рожденные у волшебников, но не способные к магии. А, ну и у магглов тоже рождаются дети со способностью к магии, у них нет особого назва….  — Ну да, сейчас, нету, — внезапно фыркнула Мерида, снова вернувшаяся в состояние нормально говорить, — у них вполне есть название — грязнокровки, то есть. Джек слышал слово впервые, однако мог сказать, что оно было каким—то образом грубым — Иккинг неудобно поморщился и пожал плечами, а Рапунцель издала неопознанный высокий звук, явно не квалифицируемый как человеческий.  — Почему вы так среагировали? — поинтересовался Фрост в наступивший тишине, нарушаемой только мерным звуком ударов колес о рельсы. Он услышал, как Рапунцель набирает воздух в легкие, собираясь с мыслями, и повернулся к ней:  — Это очень, — она бросила ищущий взгляд на Иккинга, потом обратно на Фроста, — очень грубо. Грязная кровь, не волшебная кровь. Как Иккинг и сказал, так называют колдующих детей магглов. И используют этот термин всякие… — она недовольно поморщилась, — волшебники с «чистой» кровью.  — Те, у кого родители… — Джек замялся, — нет, те, у кого в роду только волшебники?  — Именно так, — Мерида снова вклинилась с разговор, расфуфырено кивая, — например, я чистокровка — в роду Данброхов нет ни одного маггла.  — А еще вы кичитесь этим так, словно это делает вас всех Министрами Магии, — фыркнул Иккинг, стискивая зубы. Джек внезапно для себя заметил, каких усилий ему стоит поддерживать этот разговр спокойно.  — Зато вы не кичитесь, — Мерида усмехнулась, — уже.  — Кто—то из Хэддоков связался браком с магглом? — поинтересовалась Рапунцель, старясь добавить в голос как можно больше добродушных ноток.  — Ага, — кивнула рыжая, вернувшаяся к поигрыванию прядью рыжих кудряшек, — и был это не кто иной, как Стоик Хэддок. Не так ли, Иккинг?  — Это не твое дело, — поморщился мальчик, несмотря на попытки скрыть свой дискомфорт, он был заметно смущен, — а нашей семьи и моего отца.  — А я считаю, — начала было Мерида, но её резко оборвал Джек:  — А нам, в сущности, плевать, что ты там считаешь, — Иккинг благодарно посмотрел на Фроста, который при затрагивании острой темы родителей сам не свой становился, — так что хватит лапшу нам ан уши вешать. Мерида открыла рот, чтобы что—то ответить, но так его и закрыла, не издав ни звука — вместо этого она надулась и уставилась в окно, с двойным остервенением теребя свои волосы. Рапунцель, приподняв бровь наблюдавшая за разворачивающимися событиями, облегченно выдохнула. Фрост, более или менее вернувшийся в презентабельный вид, с неподдельным интересом заглянул Иккингу в книгу.  — Что читаешь? — поинтересовался он, пробегаясь взглядом по строчкам непонятных формул, вываленных на новенький пергамент в не имеющем смысла порядке.  — Решил почитать учебник по нумерологии за третий курс, — под удивленным взглядом Рапунцель и Джека он поспешил пояснить, — просто я думал, мне нечего делать будет, вот я и приготовил, чем заняться. Они продолжали обсуждать школьные учебники и уроки. В процессе разговора выяснилось, что Джек, дескать, «просмотрел» некоторые учебники — ядовитую ремарку Мериды о том, что он намеренно выбирал наименее информативные, все благополучно пропустили мимо ушей. Также Рапунцель познакомила Джека с парочкой необходимых понятий — дошло и до объяснения факультетов школы, о которой девушка была поразительно осведомлена.  — О, факультеты, — оживилась Мерида, всё время старательно делавшая вид, что разговор этих смертных она не слушает и слышать не желает, — На какой вы хотите пойти?  — Ты, надо полагать, хочешь на Слизерин? — аккуратно осведомился Фрост, уже проинформированный о каждом из четырех факультетов Хогвартса, поглощая приобретенную минутой ранее шоколадную лягушку.  — Ага, — не без гордости кивнула девочка, поправляя полы черной мантии, — А ты сто процентов попадешь на Гриффиндор или Пуффендуй, зуб даю.  — Уж точно не на Слизерин, это я тебе гарантирую, — хохотнул Фрост, берясь за следующую лягушку и с восторженным огнем в глазах рассматривая движущиеся фотографии на карточка, — Как же они, черт подери, это делают? Это же фантастика!  — Всего лишь обычная магия, — ухмыльнулась Рапунцель, и все, даже высокомерная Мерида, весело захихикали.  — Знаешь, — вдруг задумчиво, почти что тоном философа, протянул Джек, глядя на рыжую девочку в упор, — когда ты не ведешь себя, как расфуфыренная аристократка и не наводишь тень на плетень, с тобой запросто можно вполне неплохо общаться.  — Ну, — Мерида попунцовела от смеси эмоций, заметно разрываясь между двумя возможными реакциями: злостью за подразумевающееся оскорбление и удовольствием от неожиданного комплимента. В конце—концов, она фыркнула и ухмыльнулась так самодовольно, как только могла, — спасибо. Ответить никто ничего не успел, потому что поезд вдруг затормозил и издал гудящий звук, а из—под колес донесся скрежет, — увлекшиеся разговором дети не заметили, как подъехали к станции Хогсмида.