Три часа из жизни Яги Тошинори

Что такое три часа в день? Объективно говоря — одна восьмая суток. Субъективно — мизер. Что можно успеть за это время? Немногое. Пожалуй, примерно столько уйдёт на просмотр современного блокбастера. Три часа — это даже не половина учебного дня школьника (что уж и говорить о полном рабочем дне). За три часа даже Тсукаучи Наомаса не успеет заполнить все необходимые документы и отчёты по очередному раскрытому делу (при условии, что дело всё же было тяжёлым, а сам детектив злоупотреблял кофе и увлекательными беседами с коллегами). Основательному человеку даже на сдачу важного экзамена трёх часов вряд ли хватит. А Тошинори приходилось в этот короткий временной отрезок успевать справиться с работой героя номер один. И попозировать для фоторепортёров. И дать парочку интервью на разных концах города. И фанатам автографы пораздавать. А уж если и настроение оказывалось ни к чёрту — пиши пропало. Попробуй изобрази знаменитую улыбку Всемогущего, когда в лучшем случае хочется гаркнуть на надоедливых репортёров, чтобы не отнимали драгоценные минуты. А в худшем — и вовсе забиться в угол своей пустой спальни и пыхтеть от бессильной ярости на себя самого, свои дурацкие ранения и чёртов лимит времени. Вот и в этот день Тошинори встал не с той ноги. Хотя нет, пожалуй, к ногам его состояние не имело никакого отношения. Точнее будет сказать «спал не на том боку». С самого утра отвратительный шрам, завораживающим узором расползающийся по левой стороне живота, нещадно саднило. Ночью наверняка донимали кошмары: снов своих Тошинори обычно не запоминал, но отдохнувшим себя отнюдь не чувствовал. С ночи шёл дождь. Не проливной, и даже сильным его назвать нельзя было. Но затянется он надолго, уж в этом мрачная уверенность Тошинори была непоколебима. Не то чтобы он не любил дождь — как раз самое то, чтобы хандрить. Но в том то и дело, что кто ж ему даст нормально похандрить? А скакать по лужам за нарушителями общественного спокойствия — то ещё удовольствие. Затем, как назло, с утра пораньше понадобилось объявиться какому-то мелкому, но проблемному злодею. Пришлось ввязаться в потасовку, спасая день с улыбкой на лице. Чувствовалась она скорее как гримаса, но люди не жаловались. В довершение ко всем бедам пресловутый мелкий злодей в схватке задел многострадальный левый бок Тошинори. И если вспышки тьмы на периферии зрения и кровь, раз за разом подступающая к горлу, хоть о чём-то говорили, рану надо было как можно скорее обработать. А не со смехом отвечать на всегда одинаковые вопросы репортёров и подмигивать в их камеры. Как только Тошинори наконец сбежал от внимания прессы и неугомонных фанатов и торопливо скрылся в ближайшем переулке, приняв свой настоящий облик, его одолел жестокий приступ кашля, сопровождающийся фонтаном крови изо рта. Прекрасно. А ведь ещё даже не полдень. И вообще суббота. И до дома — как на край света. И в глазах снова рябит. И чёртов дождь сухой нитки на нём не оставил. Чтобы не тревожить шрам ещё сильнее («Хотя куда уж сильнее», — мрачно подумалось Тошинори), Всемогущий решил свою мускулистую форму не принимать. А это означало, что до дома придётся топать пешком. Под дождём. Без зонта (кто ж о зонтах-то думать будет, спеша на встречу со злодеем?). Поэтому, безразлично протерев рукой подбородок от крови и проклиная всё на свете, Тошинори поплёлся предположительно в сторону своего района. И, разумеется, не успел он выйти из переулка, как, вылетев из-за угла, что-то с силой в него врезалось. Снова задев левый бок. Болезненное шипение Тошинори заглушил удивлённый мальчишеский возглас. Тошинори в последний момент увернулся от спицы зонта, грозившей лишить его глаза, и, мягко говоря, недовольно уставился на причину своих очередных бедствий, облокотившись о стену дома. Причина, которой оказался зеленоволосый мальчишка лет тринадцати, на данный момент непрезентабельно сидевший в луже, уставилась на него в ответ огромными зелёными глазищами. Однако гляделки длились не дольше секунды, потому как глаза мальчишки стали ещё шире (Тошинори мимолётно удивился такому достижению), и он резво вскочил на ноги, загомонив: — Ох, извините пожалуйста, я не хотел... мне очень жаль, вы не ушиблись? Я очень спешил и не обратил внимания, не смотрел под ноги... совсем голову потерял, я просто хотел... О ГОСПОДИ, У ВАС КРОВЬ! Тошинори моргнул и, проследив за перепуганным взглядом мальчишки, уставился на неприятное красное пятно, растекающееся по белой футболке с левой стороны. В его голове пронеслась парочка ругательств, но вслух он ничего сказать не успел, потому что мальчишка продолжил бормотать: — Вы ранены? Ох, что я несу, конечно же ранены, мне очень жаль, я не хотел вот так на вас налететь, честное слово, извините... Вам нужна медицинская помощь, надо скорее кого-то вызвать, но я, как назло, сегодня забыл телефон дома, а район мне этот незнаком, я не знаю, в какую сторону идти или к кому обратиться, но если вы мне скажете, что делать, я могу помочь, у меня мало опыта, но что-то я могу, меня мама учила оказывать первую помощь... Тошинори и слова не мог вставить в бесконечный поток речи мальчишки. Да и не хотел какое-то мгновение, недоверчиво глядя на это болтливое чудо. Именно чудо — потому что на памяти Тошинори этот мальчишка был первым ребёнком, который не только не бежал в страхе куда подальше, но и не отводил с отвращением глаз от, откровенно говоря, отталкивающей наружности Тошинори. Дети обычно так и поступали. Самые маленькие и вовсе заходились рыданиями, за что их мамаши ещё долго бросали ему вслед испепеляющие взгляды. А этот мало того, что не кривится, так ещё и в извинениях рассыпался и помощь предлагает. И вряд ли самостоятельно заткнётся в ближайшие полчаса. Чудо. — Я в порядке, юноша. — Голос пришлось поднять, чтобы мальчишка услышал сквозь собственный монолог. Вышло хрипло и неубедительно, но парень всё равно замолчал. Тошинори собственноручно уничтожил весь эффект очередным приступом кашля и, как следствие, новым потоком крови. — Определённо нет! — взвизгнул мальчишка, судорожно замахав руками. — У вас кровь изо рта, насколько я знаю, это свидетельствует о внутреннем повреждении, вам срочно нужна медицинская помощь, я сейчас же позову кого-то или хотя бы попрошу телефон у прохожего, чтобы вызвать скорую, вы только никуда не уходите, я се... Тошинори ловко схватил вознамерившегося умчаться мальчишку за руку, чем заставил того замереть и с тревогой покоситься на костлявые длинные пальцы, обвившие его запястье. Тошинори тут же выпустил парня из своей хватки. Тот, слава Богу, больше сбежать не порывался. Тошинори глубоко вздохнул и как можно более кратко объяснил: — Это всё старая травма. — Рассеянный жест в сторону левого бока. — Просто неудачно задел её несколько раз за этот день, вот кровь и выступила. Нет причин для беспокойства. Решительный взгляд зелёных выражал что угодно, но только не согласие. Тошинори, смягчившись, снова вздохнул и запустил ладонь в свои насквозь промокшие волосы. — Это не впервые, мальчик мой. Я справлюсь. Вернусь домой и обработаю рану как следует. А ты же спешил куда-то. Не позволяй этому старику тебя задерживать. — Вы не старый, — как-то уж совсем по-детски возразило это чудо, и Тошинори чуть не расхохотался. Мальчишка неуверенно заглянул ему за спину, будто пытаясь там углядеть кого-то. Затем, поразмыслив секунду (смешно нахмурив при этом лоб), решительно выдал: — Я проведу вас домой. — Заметив, что Тошинори уже собрался активно протестовать, он снова перешёл в режим безостановочного потока слов: — Раз уж из-за моей невнимательности вы пострадали, я обязан что-то сделать... И вообще, на моём месте любой бы решил вам помочь, а ведь я хочу стать героем, а герои всегда должны помогать людям, верно? К тому же, не так уж я и спешу, точнее, и вовсе не спешу, видимо. — Тут мальчишка слегка покраснел. — Но это неважно, ведь ещё и дождь не перестаёт, а вы без зонта и... ай! Тошинори легонько щёлкнул это чудо по лбу и хохотнул в ответ на пылающий справедливым негодованием взор. Куда только его утренняя хандра подевалась? — Я ценю твоё желание помочь, мальчик мой, но я и правда справлюсь сам. Нечего тебе со мной возиться. Чтобы доказать свои слова, Тошинори убрал руку со стены, о которую всё это время опирался, и попытался пройти несколько шагов. Ключевое слово — попытался, потому что в глазах снова заплясали чёрные точки, а бок пронзила очередная вспышка боли. Тошинори бы позорно свалился в ту самую лужу, в которой сидел мальчишка в самом начале их знакомства, если бы оный мальчишка не поймал его, перебросив длинную и худую руку через свои плечи. Тошинори благодарно опёрся на парнишку и понял, что спор проигран, ещё до того, как мелкий (а он и правда ростом был всего по грудь Тошинори) решительно сказал: — При всём уважении, но я вас одного не оставлю. — Не оставишь, — сдаваясь, ответил Тошинори. Мальчишка ослепительно улыбнулся и вспомнил наконец о своём зонте, до сих пор валявшемся на земле. Тошинори чуть не начал снова плеваться кровью, когда с оного предмета защиты от дождя на него уставилось его собственное лицо, ухмыляющееся во все тридцать два. «Ещё и фанат», — не то восхищённо, не то обречённо подумал он и, чтобы скрыть неловкость, попытался пошутить: — Вряд ли зонт так уж необходим. Не знаю, как я, а ты выглядишь промокшим до нитки. Мальчишка коротко рассмеялся, а потом оглянулся по сторонам и заметил: — Да и дождь почти закончился. И точно, одиноким каплям недолго оставалось рисовать круги по воде. Тошинори счёл это добрым знаком. Три квартала спустя, которые они прошли в полном молчании, дождь и вовсе прекратился, а головокружение Тошинори отступило настолько, что он перестал опираться на мальчишку. Тот поначалу, видимо, не сообразил, куда девать руки, поэтому смущённо почесал затылок, приведя гнездо из влажных зелёных кудрей и вовсе в непрезентабельное состояние, а затем вцепился в лямки своего жёлтого рюкзака. Пару раз несмело поднимал взгляд на Тошинори, будто собирался что-то спросить, но не решался, и снова уделял внимание своим ботинкам. А ведь каких-то четверть часа назад и слова не давал вставить в свою обеспокоенную болтовню. Тошинори хмыкнул и улыбнулся. — Как тебя зовут, мальчик мой? — спросил он. Мальчишка чуть подпрыгнул от неожиданности, но тут же с энтузиазмом ответил: — Изуку! Мидория Изуку! — Очень приятно, юный Мидория. Моё имя — Яги Тошинори. — Рад знакомству, Яги-сан! — просиял мальчишка. — Зови меня Тошинори. Так куда привычнее. — Те немногие люди, которых Тошинори имел честь называть своими друзьями, разумеется, предпочитали звать его по имени. А остальной мир вполне довольствовался «Всемогущим». — Хорошо, Тошинори-сан, — тихо отозвался Мидория, отчего-то снова смущённый. Потом он опять поднял взгляд на Тошинори и неуверенно спросил: — Как вы себя чувствуете? — Бывало и лучше, — честно признался Тошинори, стараясь ступать так, чтобы тревожить старую рану как можно меньше. — Но не переживай, я крепче, чем кажусь. Тошинори улыбнулся и понадеялся, что этой улыбкой можно было успокоить, а не отпугивать, к примеру, мелких воришек, которым этот оскал на измождённом лице будет в кошмарах сниться. Судя по вежливому недоверию в глазах Мидории, чуда не случилось. Поэтому Тошинори быстро сменил тему. — Могу я узнать, куда ты так спешил, мальчик мой? Надеюсь, это не было чем-то важным? К его удивлению, Мидория отвёл глаза и густо покраснел. — А, это... Меня сюда мама отправила, она собиралась встретиться здесь со своей старой подругой, та должна была передать ей какую-то посылку или что-то в этом роде, но у мамы на работе случилось что-то непредвиденное, и некоторых сотрудников, включая её, выдернули из дома, и она сказала, что до вечера уже не освободится, а встречу отменять неудобно, поэтому попросила съездить меня. Я встретился с Ямамото-сан, она очень милая женщина, передала мне посылку, я уже был на пути домой, но тут услышал звуки борьбы и поспешил к месту событий, а там был Всемогущий, представляете? — Глаза мальчишки засияли. — Он так лихо расправился с этим злодеем! А я с детства восхищаюсь героями, особенно Всемогущим. Он мой кумир, и я, когда вырасту, хочу стать героем, как и он, чтобы спасать людей с улыбкой на лице, чтобы они знали, что всё хорошо, потому что я здесь... А тут я лично увидел Всемогущего и подумал, что смогу догнать его, когда он закончит давать интервью, и сказать, каким вдохновением и поддержкой он был для меня всю жизнь, и попросить автограф, и спросить... — Тут Мидория перешёл на едва слышное бормотание и покраснел ещё сильнее. Тошинори надеялся, что сумел сохранить хотя бы подобие бесстрастия на своём лице. Разумеется, ему не раз приходилось выслушивать восторженные возгласы фанатов и ловить влюблённые взгляды юных девиц. Однако слова юного Мидории, совершенно искренние и по-детски простые, тронули его до глубины души. Да так, что он ещё добрых полминуты растерянно молчал под затянувшееся бормотание мальчишки. Наконец Тошинори прочистил горло, сглотнув при этом неприличное количество крови. Мидория (в своём монологе дошедший до того места, где погнался за Всемогущим, но вместо своего кумира наткнулся на Тошинори) замолчал, смешно распахнув глаза и захлопнув рот ладошкой. Тошинори подумал, что он, наверное, уже давно безуспешно борется с этой своей привычкой, от которой окружающие, вероятно, готовы были на стену лезть. Самому же Тошинори это скорее казалось забавным. — Юный Мидория, — сказал он наконец, — мне кажется, ты станешь замечательным героем. Уж чего-чего, а слёз мальчишки в ответ на такое заявление он никак не ожидал. Мидория всхлипнул и попытался стереть солёные дорожки со щёк (в чём таки не преуспел). — П-правда? — На Тошинори уставилась пара зелёных глаз, полных какой-то отчаянной надежды. — Правда, — кивнул Тошинори. — У человека, который отказывается от своих дел ради помощи жуткому незнакомому типу, кашляющему кровью, определённо сердце героя. Геройство ведь далеко не всегда заключается в громогласных победах над злодеями. Иногда просто протянув руку помощи своему ближнему, ты становишься для него героем. — Тошинори с улыбкой взъерошил и без того растрёпанные волосы мальчишки. — Сегодня ты — мой герой. Мидория расплакался ещё сильнее. Наверное, на лице Тошинори отразилось беспокойство, потому что мальчик с удвоенными усилиями принялся тереть свои глаза и пробормотал: — Я не... я в порядке, правда. Спасибо. Спасибо за ваши слова. Вы первый, кто сказал мне это, и я... кажется, я немного переборщил с эмоциями... — Хочешь сказать, никто раньше не одобрял твоего желания стать героем? — нахмурился Тошинори. Мидория кивнул и отвёл глаза. — Надо мной только смеялись, — очень тихо признался он, так, что Тошинори пришлось изо всех сил напрячь слух. — Всё потому, что... у меня нет причуды. Мальчишка крепко зажмурился, будто ожидая, что Тошинори его как минимум ударит. Или на худой конец сбежит куда подальше с дикими криками. Тошинори же пришлось приложить усилия, чтобы продолжить неспешно идти вперёд, а не встать как вкопанному и вытаращиться на мальчика, будто у того выросла вторая голова. На мгновение ему показалось, что он сейчас задохнётся от яркой вспышки воспоминаний. На мгновение в зеленоволосом мальчишке с крепко зажмуренными глазами он увидел себя четырнадцатилетнего, точно так же ожидающего презрения и насмешек окружающих. Если уж и ему в те времена, когда беспричудных было не так уж мало, приходилось нелегко, то что же должен терпеть юный Мидория сегодня? Мальчишке, видимо, невмоготу стало выносить его молчание, поэтому он тихо спросил дрожащим голосом: — Вы всё ещё считаете, что я могу стать героем? «Нет», — хотелось честно ответить Тошинори. И он мог бы привести немало здравых аргументов в пользу такого ответа. Но кому нужны эти аргументы, когда у него сердце сжималось от несчастного вида Мидории, этого искреннего, доброго мальчишки, который с решительным блеском в глазах заявлял, что хочет спасать других с улыбкой на лице? — Не буду врать, такому, как ты, очень трудно будет стать героем, — осторожно начал Тошинори. — Иногда просто невозможно справиться с очередным злодеем, не обладая никакой суперспособностью. Но знаешь, с твоими решимостью и упорством... Что ж, мальчик мой, я уверен, что так или иначе, но ты найдёшь свой путь и ещё всех нас удивишь. Тошинори даже не удивился, когда глаза мальчишки снова наполнились слезами. Только мягко улыбнулся и продолжил путь. Остаток дороги до дома Тошинори прошёл в молчании. У самого порога Мидория собирался, видимо, попрощаться как следует, но вместо этого оглушительно чихнул. А потом ещё раз чихнул — для пущего эффекта. Тошинори нахмурился, окинул взглядом мокрую одежду и волосы мальчика и, не обращая внимания на протесты со стороны этого чуда, чуть ли не силой затолкал в дом. Не терпящим возражений тоном приказал снять с себя всё мокрое. Порывшись в шкафу, откопал самый маленький халат, в котором Мидория, разумеется, утонул (теплее будет). Затем мальчишка, в свою очередь глухой ко всем протестам, помог ему обработать рану (Тошинори был благодарен за то, что тот воздержался от вопросов о том, откуда этот уродливый шрам вообще взялся). Тошинори поймал себя на мысли, что вовсе не хочет расставаться с этим своим неожиданным маленьким гостем. Поэтому, отмахнувшись ото всех смущённых возражений Мидории, поставил перед ним чашку горячего ромашкового чая и вазочку с печеньем. Их беседа была непринуждённой и доставляла Тошинори, обычно страдавшему чаепитием в одиночестве, немало удовольствия. Мальчишка (поначалу стеснительно, а после — с энтузиазмом размахивая руками) рассказывал о своей жизни и мечтах. Тошинори и сам припомнил парочку историй, которыми мог поделиться, не рискуя выдать себя, и сам удивился тому, как легко сумел заставить Мидорию смеяться. В какой-то момент мальчишка заметил коллекцию фигурок Всемогущего, украшающую одну из полок в гостиной. Тошинори любил иногда покупать собственный мерч и мог похвастаться внушительным количеством некоторых очень эксклюзивных вещичек. Что он и сделал. Судя по тому, как засияли глаза Мидории, он это дело оценил. Таким образом их беседа перетекла в обсуждение известных героев. Тошинори поразило то, какими обширными знаниями на данную тему обладал этот фанат и какие точные замечания это юное дарование время от времени вставляло о причудах разных героев. Когда Тошинори похвалил его за это, мальчишка скромно признался, что уже давно ведёт записи, в которых подробно анализирует героев и их причуды. «На будущее», — тихо добавил Мидория, и Тошинори понимающе улыбнулся. В итоге мальчишка провёл у него добрых два часа. Тошинори (опять оглохший к возражениям Мидории) вызвал мальчику такси, когда узнал, как далеко от дома тот оказался. Ещё раз поблагодарив Мидорию за помощь (и выслушав в ответ уже привычное смущённое бормотание), Тошинори неохотно попрощался с мальчишкой. Ну кто бы мог подумать, что за каких-то неполных три часа он так привяжется к этому чуду? В очередной раз убедившись, что эти чёртовы три часа — самое мизерное количество времени во Вселенной, он со вздохом закрыл за собой входную дверь и вернулся в опустевшую гостиную. А потом разулыбался от пришедшей в его голову идеи. *** Несколько дней спустя Изуку обнаружил в почтовом ящике адресованное ему письмо. Недоуменно нахмурившись, он открыл конверт. Внутри нашлось два сложенных листа, первый из которых оказался коротким письмом. Изуку с любопытством принялся за чтение, и с каждой новой строкой его брови поднимались всё выше.

Юный Мидория! Кажется, я нашёл достойный способ отблагодарить тебя за помощь — и за то, что скрасил день одинокого старика. Так получилось, что один мой знакомый работает в геройском агентстве Всемогущего. Поэтому раздобыть этот небольшой сувенир оказалось несложно. Надеюсь, это послужит для тебя вдохновением. Не давай другим отобрать у тебя мечту, мальчик мой. Ты можешь стать героем. Тошинори.

Изуку чувствовал, как в уголках глаз снова собирается влага. Быстро поморгав, он с любопытством развернул второй листок. На всю страницу красовался автограф Всемогущего. Кажется, радостный мальчишеский вопль слышали и на другом конце города.