***
Дома было темно и пусто, как и всегда, только почему-то сегодня это нагнетало куда больше обычного. Арима по привычке первым делом принял душ, смывая с себя остатки боли внутри, затем приготовил легкий ужин и, подкрепившись, снова сел за пианино... Из форточки струился прохладный, вечерний воздух, поднимая легкие, совсем невесомые шторы на окнах вверх... серебряные ноты пианино разливались в нем, пропитывали насквозь, заполняли весь темный, одинокий дом, сияли в его пустующей тишине; прошел уже год, а все так же было тяжело смириться с тем, что она умерла... Друзья поддерживали его, да, но даже они не могли всегда быть рядом, и стоило только остаться наедине с самим собой, как печаль вновь и вновь невыносимо терзала сердце. От этого всего он спасался только благодаря музыке, хоть и раньше были моменты, когда он ненавидел пианино, думая, что оно забирает всех дорогих ему людей; сейчас он стал понимать, что это вовсе не так, и даже более того, пианино напротив — единственное, что всегда спасает его. Сейчас играть на нем было невероятно легко, словно оно являлось продолжением его самого... пальцы еле касались клавиш, и не смотря на это звук был ясным, чистым, громким; Арима прикрыл глаза и сделал глубокий, расслабляющий вздох...— Чего такой кислый?— резко, очень громко вдруг раздался знакомый голос за спиной; он вздрогнул, распахнул глаза и обернувшись, увидел Каори.
Сердце рвано застучало в груди, все больше ускоряя свой ритм и, оглядевшись, он обнаружил, что снова стоит на том мосту, где сегодня задержался, а затем, снова перевел взгляд на скрипачку; она как и прежде широко улыбалась, а сзади нее разливался яркий, оранжевый свет солнца, которое словно застыло в воздухе. — Каори?.. — неуверенно выдавил он. — Опять ты спрашиваешь очевидное! — она показала ему язык. — Я это, я. — Но ты... — Чудеса случаются, не так ли? — она подошла ближе и встав рядом, облокотилась на перило локтями, устремляя свой взгляд вдаль. — Правда ведь, этот оранжевый закат напоминает вкусный, сочный апельсин? — тихо хихикнула она. Арима изумленно разглядывал ее, не желая верить своим глазам... как такое возможно? Она была в своей привычной, школьной форме, мягко улыбалась чему-то, и что-то тихо напевала про себя. Это не может быть правдой... это снова игра его воображения, снова злые шутки судьбы, которой так нравится в последнее время изматывать его назойливыми воспоминаниями; Косэй снял очки и с силой протер глаза руками, а затем убрав их, вновь увидел взгляд ее серебристых глаз. — Ну и что ты делаешь? — Тебя нет. Ты лишь моя фантазия... и мне больно видеть тебя, знать, что это все не правда, — он сцепил зубы, опуская взгляд. — Дурак ты, Косэй, — она вздохнула, — я же обещала, что всегда буду с тобой. Говорила ведь, что ты не один, что у тебя есть я. И я по-прежнему с тобой. Просто... обычно ты не видишь меня, — она снова улыбнулась ему. — Ты стал очень чувственно играть, — она мгновенно сократила расстрояние, и нежно обняла его, — ...я так горжусь тобой, — прошептала она ему на ухо, и по телу пробежали мурашки. — Это все благодаря тебе... Если бы не ты, если бы не твой свет, меня тогда бы поглотила тьма. — Этот свет теперь всегда с тобой, ты об этом только не забывай. Я рядом... Сердце беспомощно заныло внутри, задрожало, а потом и вовсе застыло... Каори чуть отстранилась от него, проводя ладонью по его щеке, но вместо ощущения теплой руки он почувствовал, как струя холодного воздуха пробежала по его коже; она встала на мысочки и еле ощутимо поцеловала его в губы, шепча при этом: — Я всегда буду любить тебя... Горячая слеза пробежала по щеке и обожгла висок, он открыл глаза, обнаружив, что лежит на полу. Сон... Арима поспешил подняться, встать на ноги, попутно забираясь пальцами под свои очки и вытирая мокрые от слез глаза и, подойдя к окну, закрыл форточку. Он поднял взгляд на темное небо, и приглядевшись, заметил что сегодня оно было невероятно ярким; крупные звезды переливались, искрились, они сияли, совсем не обращая внимания на темноту. «Я всегда с тобой...», — вновь эхом раздалось в ушах, и он едва заметно улыбнулся, а затем, поправляя ноты на подставке, мягко провел ладонью по пианино и вышел прочь из комнаты... Хоть ее сейчас и нет рядом, она все же была у него, пусть на совсем короткое мгновение, но все же делая его жизнь счастливой и яркой. Воспоминания о ней всегда останутся в сердце, всегда будут греть его изнутри, а потому надо всеми силами стремиться к тому, что он обещал ей... Стремиться стать великим музыкантом.И после этого видения, ему еще много дней подряд вновь и вновь снился этот прекрасный, оранжевый закат... где она весело смеялась, ругала его, а затем снова целовала, говоря, что любит...