Neon

Клуб назывался «Рай». Норт уже исполнилось двадцать три, и она брала от жизни всё. Бросила колледж и порвала со своей подружкой, по которой долго сходила с ума на первом курсе. Устроилась на работу в обшарпанный ресторанчик на Пятой авеню и сняла дешёвую квартирку в самом бедном районе Детройта. Забила себе руки татуировками, снова начала курить и питаться всякой дрянью в «Макдоналдс», хотя зареклась в прошлом году. А сегодня она впервые попробовала экстази. Маркус всегда отирался рядом, потому что они дружили ещё со средней школы. Маркус — вроде как художник. Он иногда показывал Норт свои рисунки, растёртые карандашные наброски с акварельными брызгами или чёткими линиями перьевой ручки. Она пальцами перебирала мятые листки, ухмылялась и про себя думала, что руки у Маркуса растут из нужного места. Не то что у неё. Клуб назывался «Рай». Они стояли неподалёку от входа, щурились от слепящей неоновой вывески, которая выжигала на сетчатке ярко-розовые буквы, и курили, выпуская в морозный ноябрьский воздух густые клубы дыма. Трасса, возле которой они мёрзли, переминаясь с ноги на ногу, блестела от луж и, надвое располосованная сплошной белой линией, рябью отражала жёлтые огни фонарей. Под ногами мокрый снег мешался с грязью и пачкал тяжёлые ботинки Норт. Полуночный сине-красный Детройт, сырой и весь пёстрый от рекламных баннеров, молча хмурился откуда-то сверху, тяжело наваливаясь на плечи. У Норт перед глазами поплыли разноцветные всполохи, от которых загудела голова. Вообще-то, «витаминки» не должны давать такого эффекта. Это не какой-нибудь сраный галлюциноген, от которого потом ещё полдня штырит так, что самого себя в зеркале не узнаешь. Но когда вы отдаёте деньги за наркотики, торопливо пряча под куртку крохотный пакетик с двумя цветными таблетками, и молитесь, чтобы сегодня не попасться на глаза копам, вы не уверены, что купленные вами «колёса» хотя бы на половину состоят из того, из чего они должны состоять. Вся эта авантюра обошлась Норт в двадцать пять баксов, поэтому стоило ожидать, что сомнительных примесей в бледно-зелёной «витаминке», которую она недолго держала под языком, будет куда больше, чем чистого порошка. — Да ладно тебе, Маркус, это просто экстази. К такому не привыкают. Она без предупреждения завалилась к нему домой посреди ночи и была взвинчена до предела. Даже забыла закрыть тачку, которую вот так просто бросила у чужого гаража, не опустив стёкла. Плевать на воров, у неё ведь под курткой чёртов экстази! — Норт, не думаю, что это хорошая идея... Маркус выглядел неуверенно. Потирал шею и презрительно кривил губы, но Норт успела заметить, как загорелись его разноцветные глаза, когда он взглянул на плотно закрытый пакетик, брошенный на испачканный масляными красками стол. — Заткнись и слушай сюда. Сейчас ты приземляешь свою задницу на сиденье моей развалюхи и мы едем развлекаться. Сегодня ночью на Вудвард-авеню намечается какая-то крутая тусовка, и мы просто не можем её пропустить. А насчёт этого, — она потрясла таблетки в возбуждённо дрожащей руке, — решай сам. Я могу впарить их кому-нибудь внутри и купить тебе молочный коктейль, ладно, малыш Маркус? Норт смеялась ему в лицо карими глазами и, надо признаться, хорошо держалась: она думала, что скрыть собственный смутный страх перед давним другом будет куда проще. Они с Маркусом многое пережили вместе. Тусовались на школьных вечеринках, приставали к девчонкам из параллели, втихаря курили на парковке, дрались с хулиганами, оставались после уроков, ночами напролёт торчали на детройтских заброшках и плечом к плечу стояли на похоронах Карла. Маркус вздохнул. — Твоя взяла. Поехали уже отсюда. На Маркусе был длинный плащ. Сигарета в его руке давно истлела, выгорев до фильтра слабым рыжим огоньком, но Маркус этого не заметил. Экстази начал действовать спустя полчаса после того, как он проглотил круглую таблетку болезненно-жёлтого цвета. Весёлый смайлик хитро ухмылялся с вытянутой ладони Норт. И что-то с этой паршивой дрянью явно было не так. — Эй, Маркус, — хрипло позвала Норт, кутаясь в воротник куртки. У неё сильно дрожали прозябшие ноги. — Ты завис. Выброси чёртов бычок и скажи мне, что всё в порядке. — Я просто... — Он поднял глаза к чёрному небу, унизанному мелкими тусклыми звёздами, и резко замолчал. Над Маркусом и скользкой крышей «Рая» разлилась бездонная тёмная лужа с радужной бензинной плёнкой на поверхности. Эта переливчатая плёнка походила на что-то такое аморфное и неуловимое: как крыло вспорхнувшей бабочки или огромный холст импрессиониста, плотно покрытый резкими, почти агрессивными мазками. Моргнёшь или закроешь глаза — тут же растворится в ночном запахе дождя или помоечной вони подворотен. У Маркуса вдруг закружилась голова, как будто ему дали хороший подзатыльник. — Ты просто — что? — У Норт застучали зубы. На другой стороне улицы, на углу справа, она заметила два человеческих силуэта, приближающихся к «Раю». — Странно себя чувствую, — Маркус с трудом оторвал глаза от узорчатой лужи над головой и из-под потяжелевших век посмотрел на Норт. — Мне… так хорошо. — О, так тебя уже разобрало. Сейчас начнётся, погоди немного. А как вернёмся внутрь, накроет по полной, там ведь народу немерено, — она сдавленно рассмеялась и бортанула его в плечо. — Оно того стоило, Маркус. А ты отказывался. — И где ты только достала эту хрень? — Там же, где Лео достаёт «красный лёд». Упоминание сводного брата Маркуса, который давно был с ним не в ладах, а после смерти Карла вообще оказался на волоске от наркотической комы, явно было лишним, но бестактные слова уже соскочили с языка Норт, и она как будто невзначай отвернула голову и сунула под куртку раскрасневшиеся от холода руки. Маркус промолчал. Если бы у него в голове сейчас не взрывались фейерверки, он, быть может, и сказал бы что-нибудь в ответ. Но внутри, где-то у заходящегося сердца и чуть ниже, концентрировалась чистая энергия, стягивалась в тугой узел и пульсировала, распространяя по телу горячие волны. Маркус поймал приход и криво улыбнулся этой глупой мысли. Опустив голову, он бегал глазами по мокрой мостовой. Силуэты с другой стороны улицы перешли дорогу по «зебре», подсветившейся зелёным, и их очертания превратились в девушку и парня, идущих рука об руку. Высокий блондин в синей штормовке и миниатюрная девчонка с короткой стрижкой под мальчика прошли мимо, и их смех прокатился между многоэтажками, приласкав слух. Норт с Маркусом почти синхронно повернули головы им вслед. Засмотрелись, внимательно и беззастенчиво ощупали две ровные спины. Маркус, не удержавшись, облизнул верхнюю губу. Асфальт, накинутый двумя длинными движущимися тенями, переливался под их ногами, талый снег серебрился на бордюре. Кукольная девочка вдруг обернулась, светлыми глазами сцепившись с голодным взглядом Норт, которая раскурила уже вторую сигарету, и растянула в улыбке розовые губы. А потом смущённо приподняла брови и спрятала лицо в бордовом шарфе. Норт подавилась дымом и проводила удалившуюся пару до входа в неоновое нутро клуба. — Чур девчонка моя, — заявила Норт, стряхивая пепел на землю. Экстази вдруг показался ей детским лепетом по сравнению с тонкими губами, покрытыми клубничным тинтом. — Я и не против. Маркус ещё раз прокрутил в памяти острые скулы того парня, который стрелял глазами так, будто целился навылет прямо в солнечное сплетение. Посмотрел и ударил Маркуса под дых, выбив из лёгких весь воздух. Слегка приподнял уголки губ и рукой проник Маркусу прямо под рёбра, осторожно дотрагиваясь пальцами до сердца, чтобы с любопытством распробовать. Крайне отвратительно и вместе с тем до одури возбуждающе, и Маркуса передёргивало, почти выворачивало наизнанку. — Всегда знала, что ты педик. — Что? — Маркус тряхнул бритой головой. — Почему? Норт длинно затянулась в последний раз. Потушила окурок пальцами, кинула себе под ноги и прямо спросила: — Кого ты собираешься трахнуть этой ночью, а? Маркус нервно усмехнулся и не ответил, вновь уставившись на тротуар, по которому минуту назад прошёл тот, кого он точно собирается трахнуть этой ночью. — Молись, чтобы они не оказались грёбаными андроидами, — Норт шмыгнула носом. — Что андроиды тут забыли? — Маркус помолчал и добавил: — Если честно, мне уже наплевать. — Вообще-то мне тоже. Она слишком горячая. Самые страшные опасения по поводу пластиковой начинки и нестабильного скина-кожи не оправдались. Маркус и Норт заняли столик неподалёку от кукольной девочки и парня в штормовке, под которой оказалась светлая рубашка с коротким рукавом. Они болтали, повернувшись друг к другу, и почти не пили: девчонка и вовсе заказала себе колу со льдом. Только смеялись и всё чесали языками. Мрачный Детройт снаружи пролился неожиданным косым ливнем, смешав остатки снега с дорожной грязью и бензином. Внутри «Рай» светился неестественно розовым ослепительным, до ожога роговицы, свечением танцпола под микшерным пультом и огромного экрана над вспотевшим диджеем. Экстази здорово гнал кровь, и Норт с удовольствием рассматривала зыбкие желтовато-зелёные и сине-голубые блики на чужой заднице, крепко обтянутой узкими джинсами. Она ярко представляла, как сдирает с кукольной девочки штаны вместе с её нижним бельём, гладит фарфоровую кожу и разводит острые коленки в стороны, и глубоко вдыхала носом тяжёлый воздух. Воображаемые картинки били ниже пояса. На их с Маркусом столике стояло шесть пустых шотов из-под горьких многослойных шутеров, которые они влили в себя по три залпа на каждого. Норт задумчиво жевала лимонную дольку, почти не чувствуя вкуса. — Как думаешь, они встречаются? — Маркус обеспокоенно наклонился к её уху, почти прильнул к нему губами и чуть не оглушил Норт. — С чего ты взял? — Просто посмотри на них и сама мне скажи, с чего я взял. — Да ладно тебе. Они такие же, как и мы. — А какие мы? — Лучшие друзья: лесбиянка и гей, — невозмутимо поведя бровью, ответила Норт. — Ты прекрасно знаешь, что я не гей. — Давай начистоту, Маркус. — Норт бросила кислую дольку лимона в рот и, поморщившись, проглотила. — Или ты признаёшь, что парни тебя привлекают так же, как и девчонки, или мы уходим отсюда прямо сейчас и ты всю ночь мучаешься со своим каменным стояком. Маркус покачал головой. — Ты невыносима. — Я знаю, — Норт хмыкнула. — Давай по последней. После четвёртого опрокинутого шота у Маркуса подкосились колени. Всё тело сводило приятной судорогой, и шум в зале уже не казался ему таким раздражающим. Череп трещал по швам от ярких пятен, замелькавших перед глазами: на гладком столике, на татуированных руках Норт и на парне за барной стойкой, который улыбался не Маркусу, а своей подружке в мужской рубашке. На задворках разума закипала иррациональная и неоправданная ревность, которую даже не хотелось глушить. Норт вдруг схватила Маркуса за руку и потянула за собой. — Куда? — только и успел выдохнуть он, проталкиваясь через танцующих людей. — А ты так и собирался сидеть там всю ночь и сверкать глазами, как маньяк? — Норт затянула его на середину душного танцпола, но держала достаточно крепко, чтобы Маркус не потерял её в толпе. — Разнюхаем обстановку, познакомимся. Они вырвались на более свободный участок площадки с мягкой сине-голубой подсветкой. — Зайди с другой стороны, чтобы сесть рядом с ним. — И кто из нас двоих тут маньяк? Норт хлопнула его по плечу. — Ну и шутник, — она подмигнула ему. — Если ты такой остроумный, то быстро найдёшь место для перепихона, потому что моя машина уже занята. Усёк? Девочку с короткой стрижкой и синими бликами, ползущими по пепельным волосам, звали Кэра. Вблизи её лицо оказалось ещё более привлекательным, чем тогда, у трассы, и Норт откровенно пялилась, выхватывая взглядом изгибы её губ — наверняка чувствительных и податливых. Её друг назвал себя Саймоном. Норт почему-то нашла их похожими: добрые голубые глаза, бледноватая кожа и беспричинная, даже наивная, открытость. Дальние родственники? Всё возможно. Они вчетвером сидели на углу стойки, как на отшибе, густо поросшем бурьяном, — недоступные, отталкивающие. Бармен возился с другой стороны, принимал заказы и крутил в руках бутылки разноцветного стекла, не обращая на них внимания. — Так вы типа парочка? — Норт изогнула бровь. — Нет, — Кэра покачала головой, рассмеявшись в ладонь. Саймон неловко улыбнулся: — Мы просто друзья. Очень давно знакомы. — Отлично, — Маркус вдруг придвинулся ближе, намеренно касаясь чужого бедра своим. — Вы бы смотрелись отстойно, если бы были вместе. — Это выглядело бы странно, — согласилась Кэра. — Может, выпьем за встречу? — Отличная идея, Маркус, — Норт щёлкнула пальцами. — Эй, бармен! Четыре виски. — Три, — поправила Кэра, смущённо опустив глаза на стакан колы. — Подлейте мне, будьте добры. Диетическую, да. Спасибо. — О, да ладно тебе!... — Норт опрокинула свою стопку и потянулась к солёным орешкам. — Я, наверное, тоже откажусь, — Саймон пожал плечами и невольно задержал взгляд на губах Маркуса. — Плохо переношу крепкое. — Тогда «Голубую Маргариту» для моего нового… — Маркус издевательски сверкнул глазами, — друга. Спасибо. Саймона вдруг пронзило странное сомнение. Он определённо видел эти гетерохромные глаза и веснушчатые щёки прежде — по телевизору, в газете или, может быть, вживую. Уже тогда Маркус показался ему привлекательным, и Саймон бы соврал, если бы сказал, что не хочет увидеть его без футболки. И сейчас шанс выглядел настолько заманчивым, что спирало дыхание. — Мне кажется, я тебя знаю, — Саймон пальцами поймал соломинку в бокале. По его щеке быстро проползла ядовито-зелёная тень. — Ты… тот парень, который устраивает студенческие демонстрации, да? — Я собираю не только студентов, — возразил Маркус, но от Саймона не ушло, насколько он был польщён таким вниманием. — Мы пару раз проходили мимо, — Кэра никак не отреагировала на тот факт, что ладонь Норт легла ей на колено и почти нежно огладила его. — Однажды копы чуть не схватили Саймона. Мы еле унесли ноги. — Странно, что я никогда не видел тебя в толпе, — подперев голову кулаком, Маркус изобразил самую невинную улыбку, на какую только был способен. Его давно знобило внизу живота так, что на ногах подгибались пальцы, но он уверенно продолжал заговаривать Саймону зубы. — Меня легко не заметить среди других людей. — Совсем наоборот. Они сидели чересчур близко, касаясь друг друга локтями и бёдрами, которые медленно плавились от тактильного контакта. Маркус знал, что Саймон видит насквозь его и это непомерное желание обладать, подстёгнутое алкоголем и невозможной духотой, в которой они сбивчиво флиртовали на четверых. Маркус не хотел давить. Он бы никогда не стал настаивать или пользоваться положением, если бы не знал точно, что ему разрешили, например, провести кончиками пальцев по чужой щеке. Но что-то непокорное внутри Маркуса заставляло его действовать куда решительнее, чем обычно, когда он не глотает всякую дрянь и не опрокидывает стопку за стопкой перед симпатичным парнем, которого хочется прижать к стене и отыметь до красного марева перед глазами. Кожа у Саймона была мягкая, гладкая и приятная на ощупь. Он невесомо улыбнулся и подался навстречу руке Маркуса, как ластящийся кот. Их лица были ближе, чем это позволяло знакомство, которое только-только завязалось, но обстоятельства были не те: Маркуса во всю штормило, а выражение слегка прикрытых глаз Саймона давало знать, что он совсем не против. — Эй, кажется, тут становится очень жарко, ты так не думаешь? — шепнула Норт на ухо Кэре, выбив из неё судорожный вздох, и ловко расстегнула пуговицу на её широкой рубашке. Норт привыкла действовать куда более грубыми методами, чем Маркус. Она не любила долго тянуть с прелюдиями и едва говорила на языке полунамёков, поэтому сразу давала знать о своих намерениях. Для Кэры это было в новинку. Все девушки, с которыми у неё была хоть какая-то связь, были робкими и даже не позволяли трогать себя во время поцелуя. — Норт, перестань, — Кэра забавно свела тонкие брови к переносице и застегнула пуговицу. — Это некрасиво. Норт ухватилась за её талию, обвела рукой поясницу и напряжённо прогнувшуюся спину, задержав ладонь между лопаток. — Что, стесняешься мальчиков? Тогда давай найдём местечко поукромнее. — Но мы... — Кэра так по-детски трогательно обхватила пальцами стакан с холодной колой и умоляюще посмотрела на Норт, сжав розовые губы. Точно. Клубничный тинт. Норт не сказала больше ни слова. Молча притянула Кэру к себе за воротник рубашки и влажно поцеловала, проводя языком по мягким губам. Вкус лимонной кожуры до сих пор горчил на языке, а от Норт пахло сигаретами, и она определённо была пьяна в стельку, но Кэра почему-то не смогла её оттолкнуть. Обхватила чужую шею руками, пальцами путаясь в рыжих волосах, собранных на правый бок, и закрыла глаза, подставляясь под горячие губы с кисловатым привкусом. Норт без спроса забралась руками под её рубашку, нашарила чашку трикотажного лифчика и сжала грудь в ладони, не отрываясь от напористого поцелуя. Обеим крышу сносило от громкой музыки и жара, охватившего сначала щёки, шею, а следом и всё тело целиком. — Не думаю, что вы, парни, будете особенно против, если мы свалим, — Норт взглядом упёрлась в затылок Саймону и выглянула из-за него, чтобы посмотреть на Маркуса и едва удержалась, чтобы не присвистнуть. — Развлекайтесь без нас, ладно? В машине было тесно. Норт опрокинула Кэру на спину, прижав лопатками к заднему сидению, устроилась между раздвинутых худых ног и даже не стала закрывать дверь, носками своих ботинок упираясь в шершавую твердь асфальта. Спину холодил промозглый ноябрьский ветер, а Норт судорожно расстёгивала пуговицы на рубашке Кэры. Застёжка у лифчика оказалась спереди — очень удобно и не исключено, что намеренно. — Норт… — тихо протянула Кэра, перебирая её волосы. — Пожалуйста, закрой дверь. Холодно. — Скоро станет жарко, — хитро ответила Норт, припадая к чужой груди. — Потерпи, крошка. — Ты можешь простыть, — откинув голову назад, выдохнула Кэра. — Закрой. Прошу тебя. — Чёрт, да мы тут не поместимся вдвоём! — горячо выпалила Норт, растеряв остатки терпения. Не так она себе представляла быстрый, ни к чему не обязывающий секс с незнакомкой. — Поместимся. Я кое-что придумала. Норт посмотрела на неё снизу вверх, поймала игривую улыбку, коротко вздохнула и приподнялась на руках, не в силах отказать. — Присядь, — Кэра села, подобрав под себя ноги, прикрыла обнажённую молочно-белую кожу и кивком головы указала Норт на место рядом с собой. И Норт наконец уловила ход её мыслей. — О, крошка. Дверца старой отцовской «хонды» захлопнулась с жалобным скрипом. Кэра перебралась на колени к Норт, сбрасывая с плеч плотную ткань клетчатой рубашки и выворачиваясь из бюстгальтера, и губы девушек снова сомкнулись в порывистом поцелуе. — Кажется, я оставила пальто внутри, — с досадой сказала Кэра, отстранившись, и положила ладони Норт на плечи. — И свой шарф. — Заберём потом, — шепнула она в ответ, потянувшись к ширинке на своих штанах. — Всё потом. Норт осторожничала по двум очевидным причинам: Кэра была трезва и совсем неопытна. Она вслепую хваталась руками за Норт, прятала глаза, сдерживала стоны и до боли кусала губы, пытаясь унять сладкую дрожь в бёдрах. Кэра знала, что поступает плохо, поэтому-то и сняла свой нательный крестик перед тем, как позвонить Саймону и затащить его в этот клуб с богохульной трёхметровой вывеской. Кэра, кутаясь в шерстяной шарф матери, точно не знала, чего ищет в подобном месте, где собираются одни наркоманы и проститутки, но, встретившись глазами с Норт, ещё на улице вдруг поняла: её тепло придётся весьма кстати. И сейчас, прогибаясь под чужими жадными прикосновениями, Кэра позволила её пальцам оттянуть резинку белых трусиков и щекой прижалась к её горячей шее. — А ты водить умеешь? — пьяно улыбнулась Норт, откинувшись назад. Она курила, подтянув к себе колени. — Да. Совсем недавно получила права, — пытаясь отдышаться, Кэра укладывала руками растрёпанную взмокшую чёлку. — Вот везуха. Тогда полезай за руль, крошка. Легавые меня в тюрьму упекут за такой вид, если поймают. — Поедем к тебе? — Кэра смущённо приподняла бровь. — Ага. — Я не могу оставить Саймона одного. — А он и не один, — Норт ухмыльнулась, отводя сигарету от лица, и многозначительно заглянула Кэре в глаза. — Ну да. С твоим другом, которого я впервые вижу. Норт закатила глаза. — Маркус, конечно, придурок, но он не козёл. Да и меня ты тоже не знаешь. — Он обидится на меня, если я вот так просто уеду. — Ладно-ладно, — Норт достала из кармана айфон устаревшей модели с треснувшим экраном. — Я позвоню ему. Поедем все вместе и переночуем у Маркуса, потому что моя квартира лопнет от такого количества народа, — пальцем она листала список контактов. — Но если он меня сейчас обматерит и скажет пойти к чёрту, ты покупаешь мне пиво. Прикладывая телефон к уху, она добавила: — Если что, я люблю тёмное.