А приказы нынче - просьбы

850 год. Город Трост.

      Микаса не могла собраться с мыслями после прошедшей вылазки за стены. Ее исход — провал. Операция прервана по резким стечениям обстоятельств именно из-за нее. Из-за ее слабости и неуклюжести. Погибли многие товарищи и друзья. Эрен попал под угрозу. Отряды расформированы, а капитан был вынужден… Леви. Он же рисковал жизнью, спасая из лап титана девушку, которая по необъяснимой причине замешкала. Нет. Она знала причину. Даже более того — чувствовала. Рука Микасы медленно сползла на еле уловимый подросший живот. Уже четыре месяца. Еще немного и скрывать будет просто невозможно.       Аккерман успокаивала лишь мысль о ребенке. Совсем скоро он начнет шевелиться. На губах дрогнула легкая лучистая улыбка, стоило представить, как он начнет толкаться. Дверь в комнату открылась, а на пороге появилась низкая, но столь знакомая и любимая фигура мужчины, коего она не могла спутать ни с кем другим.       — Неужели я застал твою улыбку? — капитан Леви со скрещенными руками на груди прошел вглубь комнаты, плотно закрывая за собой двери, словно боясь, что их услышат. И это было так. — Ты отстранена от службы в разведкорпусе. Я уже сделал запрос на твою замену. Ханджи дала добро после моих разъяснений.       — Леви! Ты не можешь этого сделать, я должна быть рядом с Эреном, — девушка сорвалась с места, подойдя к своему капитану и правой руке командующего корпусом. Ее взгляд смотрел четко в черные глаза вольного и не по-детски гордого орла. Хоть капитан и ниже Микасы, но его сила духа превосходила каждого в здании разведчиков.       — Только попробуй нарушить мой приказ, — ничего не выражающее лицо капитана продолжало излучать лишь серьезность намеренностей и равнодушие. Это уже неотъемлемая частичка в характере мужчины. Он более не мог выражать какое-либо иное чувство. Но… тогда. Пару дней назад. За стенами Розы…       Страх. Безумный страх, вызывающий в горле комок и лишающий возможности здраво мыслить. Резкий, доходящий до глубин души командующего очередной вылазкой крик девушки заставлял сердце сжиматься от боли и тревоги, бешено стуча о грудную клетку. Рьяный ветер в лицо. Лезвия на боевой готовности. Желание попрощаться с жизнью, лишь бы спасти ее. Успеть. Подобное Леви испытывал лишь в далеком прошлом. В прошлом, когда у него было, что терять.       — Я не могу уйти со службы, — четко проговорила Микаса, поправляя лямки белоснежной майки, сверху которой собиралась надевать рубашку, а после и всю форму. Темные глаза прикованы к фигуре девушки, что, несмотря на резкие высказывания не только капитана, но и отца ее будущего ребенка, продолжала собираться. Аккерман пристально наблюдал за ней, то и дело, заставая себя на мысли, что живот становится более заметным для невооруженного взгляда: приобретает округленную форму, заменяя собой стальные кубики пресса, столь известные среди служащих и вызывающие уважение и восхищение.       Ему безумно нравилось наблюдать за ней. Нравилось, когда ее лицо расслаблено, когда его не окрашивают эмоции, что чаще всего одного типа — равнодушия. Ему нравилась она простая, не рвущаяся на первую передовую уничтожать одного титана за другим.       — Ты не можешь идти против приказа, — уже обыденный для Аккермана металл в голосе разнесся по комнате. Они словно мельчайшие, но острые лезвия в очередной раз впивались в ее сердце, заставляя вздрагивать всем телом. Но, разумеется, это никому и никогда не будет известно: она в очередной раз скроет.       — Капитан Леви, будьте добры покинуть мою комнату по причине недозволенного внешнего вида, — Микаса пусть и не из робкого десятка, но подобное отношение обижало ее. Они вместе вот уже как полгода. Никто не знает. Леви тщательно скрывает, дабы не порушить сложившийся о нем стереотип. Он так думает, но никогда не говорил и не скажет. Кто-кто, а этот человек не богат на слова. Как и на чувства. И в порыве обиды Микаса становилась его точной копией.       В большом уютном, но довольно прохладном холле собрался весь отряд специального назначения под командованием Леви Аккермана — выдающегося бойца против титанов, который не раз проявлял себя за стенами, в борьбе против важнейшей опасности всего человечества. Команда в полном, недавно собранном составе, внимательно следила за каждым еле уловимым движением капитана.       Даже Ханджи молчала, хоть ей и было, что сказать, но создавшаяся напряженная обстановка удерживала ее в неподвижном состоянии. Она кидала короткие взгляды в затылок молодого мужчины, который с некой заинтересованностью рассматривал пар, исходящий из его кружки черного чая, сидя за столом во главе всех.       — Микаса Аккерман выбывает из отряда специального назначения, а также и из легиона разведчиков, — четко без лишних слов проговорил командующий, поставив одну руку на подлокотник, поднеся пальцы ко рту, словно еще раз обдумывал решение. Только это далеко не так: он все решил окончательно и бесповоротно.       — Как это понимать? — воскликнул Эрен, ударив кулаками деревянную поверхность стола с такой силой, что горячий напиток командующего лишился пары капель, беспощадно впитываясь в твердую, переработанную породу.       — А как сама Микаса на это отреагирует? Я думаю, лучше подождать ее, а после… — Сашу бесцеремонно прервал звук каблука, что говорил о приближении долгожданного участника собрания.       — Я сказал тебе даже не думать о нарушении моего приказа, — грозный и весьма недовольный взгляд Леви смотрел в сторону, откуда исходил звук приближающихся шагов, а после появилась и девушка в полной боевой готовности: экипировке разведчика легиона полноценного состава.       — Не вижу веской причины отстранять меня от выполнения моих прямых обязанностей.       — Твоя первая обязанность выполнять приказы старшего по званию во избежание казусных ситуаций, что влекут за собой смерти товарищей и провалы на вылазках за стенами.       — То есть ты, — девушка сделала особый акцент на слове «ты», выделяя его недоброжелательным окрасом интонации, подходя ближе к Аккерману, смотря на его профиль, — готов пожертвовать одним из лучших бойцов лишь из-за одной промашки?       — Я не собираюсь рисковать жизнью моего ребенка из-за беспечности и слепой глупости девушки, которая даже не допускает мысли о его безопасности, — Аккерман откинулся на спинку сидения, поворачивая полный спокойствия и хладнокровности взгляд на Микасу.       — Что? — Эрен переводил взгляд с Микасы на Леви и обратно. Наблюдалась одна и та же гримаса на лице. Полное спокойствие, а в глазах целый ураган эмоций. Никто не желал уступать просто так, для каждого победа — некое спасение, глоток свежего воздуха. Но они еще не знали, что победителем выйдет тот, кто первый… сдастся.       — Микаса, это же… — Армин от собственной нерешительности приподнялся на месте, словно спрашивая разрешения подать голос, — но мне кажется капитан Леви сейчас прав.       — Арлерт, не лезь, — прорычал Леви, ожидая хоть какой-то реакции лишь у одного человека. Той, что сейчас стояла перед ним, той, кого он только что невольно обидел. Той, которая прочитала между строк, и вынесла совершенно иное мнение, касательно услышанного. Микаса до мозга костей пропитана мыслью и устоявшимся мнением, что Аккерман никогда не скажет ей того, что у него на душе. Никогда не скажет того, что чувствует. Даже наедине.       — Что ж… — тихо произнесла Микаса, сменив спокойный взгляд на полный серьезности и равнодушия, кое принимало слишком грубый и отчужденный окрас.       — Я прошу тебя отказаться от службы, — Леви не менялся в лице: все такой же серьезный, гордый, вольный, но его глаза говорили на ином языке. Языке, что могла понять лишь она. Но в данный момент Микаса требовала слов. Он уже понял, что хотела именно его просьбы, а не приказа. Она хотела, чтобы он с ней считался, а не оставался капитаном даже в их личных отношениях. Она хотела конкретики, а не чувственности. — Потому что люблю тебя и переживаю. — Аккерман проглотил свою гордость лишь ради ребенка и его будущего, он отступил от собственного «я», ради нее.       — Идет, — спокойно пожала плечами девушка, словно ее попросили о сущем пустяке. Но для нее важно лишь одно, что ее об этом попросили. — Я тебя…       — Не стоит, — прервал ее Леви, подняв одну руку, — я и так знаю…