Если наступит завтра

Кларк снова грезил о Лане. Как и каждый вечер. Он желал доброй ночи своим прекрасным, консервативным, и очень порядочным родителям, а потом, под предлогом наблюдений в телескоп звёздного канзасского неба, отправлялся на чердак амбара, в свою «крепость одиночества». Вот только изучал он далеко не плоскость эклиптики и движение небесных тел. Его волновала соседская девчонка Лана, к которой в школе он даже подойти не мог. Кларк смотрел, как она подметает веранду, как округляется и приподымается её зад когда она, наклонившись, пытается дотянуться щёткой в дальний угол. Наблюдал, как она читает, сидя в большом плетёном кресле и поглаживает миниатюрным пальчиком расслабленную нижнюю губу, как принимает поцелуи плечистого квотербека школьной футбольной команды. Ну почему каждый раз, когда рука футболиста медленно забирается под тонкую маечку и подбирается к груди, всё прекращается? Ну же, Лана, позволь ему больше, смотри какой бугор в его штанах, того гляди лопнут. Джинсы Кларка тоже внушительно оттопыриваются. С некоторых пор напряжение в штанах становилось таким сильным, что приходилось тут же его и снимать. Своим постоянством это уже напоминало ежевечерный ритуал, вроде чистки зубов. Идти в свою спальню с каменным стояком было невероятно стыдно и неудобно. И, сидя на стареньком продавленном диване и зажмуриваясь, в своих сладких девственных мечтах, он представлял отнюдь не прямой взгляд огромных девичьих глаз, а смуглые половинки крепких грудок, так маняще выглядывающие из глубокого выреза любой, совершенно любой из её облегающих маечек. Руки уже привычно поддёргивали коротковатую футболку выше пупка, расстёгивали молнию, доставали торчащий член. Кларк обильно обслюнявил ладони и принялся наглаживать свою плоть, водя ямкой одной ладони по головке, а второй вверх и вниз по стволу, постепенно ускоряя темп. — О, я не вовремя? Увлекшись делом, Кларк не услышал тихих шагов поднявшегося в амбар Лютора. Как он умудряется даже по скрипучей старой лестнице пройти, не издав ни звука? Как эльф, в самом деле. — Лекс, что ты здесь делаешь? Уже поздно. Кларк от стыда и неловкости покраснел до покалывания в мочках ушей, судорожно попытался прикрыться руками, получалось не очень прилично. К тому же, собирающийся вот-вот разрядиться орган, никак не хотел сдуваться. — Хотел пригласить тебя на выставку. В Метрополис. Завтра. — Лекс бесцеремонно садится рядом с Кларком, опускает внимательные тёмные глаза с пылающего лица парня, на торчащий под его ладонями, блестящий от слюны член. — Кстати, если задействовать и яички, и основание, и промежность, получишь больше удовольствия. Можешь продолжать, меня это не смущает. Узкая ухоженная ладонь разворачивается в приглашающем жесте. Кларк замечает быстрое, почти неуловимое движение языка Лекса, облизнувшего пересохшие губы. Отчего-то это отозвалось у него мучительно острым томлением где-то глубоко внутри живота. — Вообще-то это немного смущает меня… Лекс дольше обычного смотрит Кларку в глаза, склоняет голову чуть назад, отчего на лице появляется пытливый прищур. Прозвучавший вопрос приоткрывает губы, демонстрируя краешки влажно блестящих белоснежных зубов. — Почему? Вот с ним всегда так! Одно слово, и Кент снова в логическом тупике. И правда, почему? Потому что он всегда делал это один? Потому что так вроде не принято? Потому что Лекс его друг? Потому что он тоже парень? Мысли Кларка хаотично мечутся в голове. Задумавшись впервые на такую волнующую тему, он машинально поглаживает головку большим пальцем. — Не знаю. Наверно потому, что мы в неравных условиях. — То есть ты хочешь, чтобы я расстегнул брюки, достал свой член и занялся тем же самым? С тобой? — немного подумав, хрипловато отвечает Лютор. — Да. — Неожиданно для себя говорит Кларк, и, содрогнувшись, брызгает спермой в свои ладони. Пару минут Лекс наблюдает, как Кларк, сдерживая дрожь и прикусив губу, лихорадочно пытается замести следы своего конфуза. Наконец, застёгивает молнию штанов, на которых по обе стороны от ширинки, тут же проступили влажные пятна. Потом встаёт и медленно идёт к лестнице, поворачивается к бредущему за ним рослому парню. — Так что, Кларк, поедешь завтра со мной на выставку? — Я думаю да, с тобой родители отпустят. Кларк не знал как прервать неловкую паузу и попрощаться с Лексом. Протянуть испачканную спермой руку он не решался, обнять после того что случилось тем более. Лекс делает корокий шаг к нему навстречу, оказывается почти вплотную, обдавая юношу сложным сладковатым запахом имбирного печенья, высохшего на морозном воздухе белья и салона дорогого авто. На мгновение чуть касается тёплыми губами полных губ Кларка, и отступает. Как в каком-то зыбком предутреннем сне, Кларк подаётся вперёд и сам целует друга, толкает свой язык навстречу его языку, раскрывается, сосёт и прикусывает влажные губы. Поцелуй распадается, Кларк тяжело дышит, осознаёт, что снова возбуждён. Будто не кончил пять минут назад, представив синхронность и симметричность движений Лекса вместе с ним. — До завтра, Кларк. — Лекс проводит кончиками прохладных пальцев по разгорячённой щеке друга, разворачивается и уходит, не скрипнув ни одной половицей. — До завтра… — шепчет ему вслед Кларк. И бросает взгляд на часы — сколько там осталось до завтрашнего вечера? Ужасно, изнуряюще долго.