Riddle's foster-Prostitute

       Я даже могла бы счесть ситуацию забавной, вот только мне было совсем не до смеха. Я пришла в сознание в тот самый момент, когда меня накрепко привязали к стулу, но вначале просто не сумела раскрыть глаза из-за адской головной боли, а потом решила немного перетерпеть и переждать.        Я слышала голоса китайцев, несколько раз мелькнуло имя Лона, а потом — судя по звукам — часть китайцев покинула помещение. Самого Лона, кажется, еще не было, и его отсутствие дало мне небольшую передышку.        Я знала, что они будут выслеживать меня. Но, черт возьми, была так близка к тому, чтобы успеть скрыться! Мне всего лишь нужно было плюнуть на Мариуса и юркнуть в Дырявый Котел! Эти магглы никогда не нашли бы меня! Но нет же, я была обязана вляпаться, соблазнившись Блэками в должниках.        Анализ ситуации давался мне со скрипом. Я не сомневалась в том, что люди Лона следили за особняком Ндерима в надежде выследить меня. Да его шавки наверняка носом рыли весь Лондон! Мне следовало плюнуть на конспирацию и позволить водителю Ндерима довезти меня до порога в Косой, а не высаживаться в квартале и скакать пешком! Тогда не наткнулась бы на Мариуса…        Впрочем, сожалеть и кусать локти явно было поздно, но все равно было чертовски, просто по-человечески обидно — я стояла в двух шагах от Дырявого Котла, а скрыться так и не сумела. Да и сам Мариус был отдельной темой… что этот идиот забыл в маггловском Лондоне? Кто хотел его убить? Кому мог настолько досадить жалкий сквиб? Вопросов было слишком много, а вот ответов не предвиделось.        У меня не было веры в то, что Регулус додумается, где меня искать, или же попробует спасти меня, даже несмотря на то, что он прекрасно видел мое похищение. Если я не ошибалась… у него в данный момент и своих забот хватало — буквально в тот же миг, как шавки Лона схватили меня, на место преступления аппарировали авроры. Ведь это авроры, если я ничего не путаю, ходили в каноне в красных мантиях? Быстро, суки, среагировали. Конечно — Авада Кедавра в центре оживленной маггловской улицы буквально в двух шагах от Косого! Да Министерство сейчас должно было кипятком писать, лишь бы успеть допросить всех, изменить толпе магглов память и списать смерть той магглы на какой-нибудь сердечный приступ.        По итогу я имела… да ничего я не имела. Я была в полном дерьме, и у меня были только мои мозги, чтобы хоть как-то суметь выбраться и выжить. Я могла рассчитывать только на себя. И у меня не было ни малейших проблесков на какой угодно план. Даже самой идиотской идеи. Ни-че-го, будь оно все проклято.        Как выяснилось, времени на проработку плана у меня тоже, увы, не было. До моего слуха донесся властный, уверенный, тяжелый шаг, и я гулко сглотнула, открывая глаза. Слишком хорошо я знала обладателя этого шага.        Лон стоял почти напротив и с холодным интересом рассматривал мое потерявшее всякие краски лицо. Он смотрел на меня так, будто видит впервые, и я поняла, что так оно, по сути, и есть. Все эти годы он видел умелую игру, практически не заглядывая под маску своей девочки-шлюшки, строящей из себя миленькую глупышку. А если заглядывал, видел еще одну маску лицемерной стервы, которая показывала ему зубки по его желанию, по первому мановению его огромной руки. Он никогда, никогда не видел меня настоящую.       Никто не видел, кроме Тома. — Мне интересно вот что, — проговорил Лон, вырвав меня из неуместных размышлений, которые были как никогда невовремя. — На что ты рассчитывала?        Лин за его спиной судорожно вздохнул, и Лон бросил на него быстрый, колкий взгляд. Приглядевшись к Лину, я скривилась — у него была рассечена переносица, а правый глаз скрывала бинтовая повязка. Ублюдок пытал его. Наказывал за мой побег. Наказывал за свой собственный просчет. Мразь. — Как они до сих пор тебя терпят? — выплюнула я, и с моих губ сорвался психованный, высокий смешок. Лицо Лона вытянулось от изумления, и я с удовольствием продолжила, — Ты — слабак, Лон! Какой из тебя босс, если ты наказываешь и избиваешь подчиненных за свои ошибки? Ты просто жалок! — расхохоталась я, но мой смех тут же был оборван хлесткой пощечиной. Губа лопнула, кровь омыла рот, окрасила зубы в красный, и я быстро сглотнула ее, облизнув стрельнувшую болью нижнюю губу. — Давай, бей! Нечего ответить? Ты знаешь, что я права, вот и бесишься, слабак! — Заткнись, — рыкнул он и, схватив меня за волосы на затылке, вынудил запрокинуть голову. Меня просто отпустило. Страх испарился, как роса на рассвете. Я смотрела в его пылающие яростью глаза и понимала — мне просто плевать. Что бы он ни сделал. Было ли это очередной ступенью к сумасшествию? Или я давно двинулась умом и сошла с ума? Осознают ли психи вообще свое сумасшествие? — Где мои деньги?! — В пизде, — растянула губы в кровавом оскале я и, собрав густую слюну, плюнула ему в лицо.        В следующее мгновение меня вырубили мощным ударом в висок.        И привели в чувство ведром ледяной воды, опрокинутой на мою голову. Вода попала в нос, не в то горло. Я рывком пришла в себя, захлебываясь и задыхаясь от ужаса. В какой-то миг мне показалось, что я тону. Что захлебнусь и не сумею откашляться. Чья-то рука грубо нагнула мою голову ближе к коленям и больно врезала между лопаток, едва не сместив мне пару позвонков. Я отхаркала воду с кровью и глубоко, жадно задышала, практически теряя сознание от тяжелой, острой, сокрушающей боли в правом виске.        Если Лон хотел убить меня, мог бы просто пристрелить. Хотя, нет. Ублюдок не убьет меня, пока не вернет свои деньги.        Голову вновь запрокинули, больно дернув за волосы назад. Перед глазами расплывалось, и я уставилась на нагнувшегося ко мне Лона невидящим, ненавидящим взглядом. — Где мои деньги? — повторил он, и я слабо, с трудом, но крайне гадко усмехнулась. — В пизде.        Его пальцы жестко впились в мое горло, обхватили шею и встряхнули, вынуждая еле слышный стон сорваться с разбитых губ. Лон склонился ко мне практически вплотную и выдохнул в лицо дрожащим от ярости голосом: — Поверь мне, сучка — я бы выпотрошил тебя прямо здесь, на этом самом полу, если бы хоть на миг поверил, что ты могла запихать все мои деньги в свою пизду. — Ну да, не могла, — сдавленно согласилась я, с трудом выплевывая слова. — У тебя такой маленький член, после него туда даже три купюры не влезет. У всех азиатов такой мелкий или только у тебя?        Я тут же поплатилась за свой острый язык — следующим ударом он выбил мне три зуба. Один из них попал в горло, вновь вынудив меня судорожно откашливаться в попытке вытолкнуть его. Я сплюнула свои же зубы на свои колени и с ужасом уставилась на них. Господи. Рот залился кровью, толчками вытекающей из дрожащих губ. — В… в сумке! Вы проверили сумку? — донесся до слуха взволнованный голос Лина, и Лон с неохотой отвернулся к нему. — Не искушай меня, если не хочешь разделить ее судьбу, — прорычал Лон и, бросив колкий взгляд на своих подчиненных, быстро спросил, — При ней была сумка?!        Какой-то китаец забормотал что-то на своем китайском, протягивая Лону коричневую сумку, которую прислал мне Том несколько месяцев назад. Ту самую сумку, в которой хранились все его деньги, которые он так жаждал найти. Сумку, раскрыв которую Лон обнаружил… ничего. Дамское зеркальце, помаду, расческу и прочую мелочевку.       Антимаггловские чары во всей красе, мать вашу. Как раз от таких любопытных маггловских ублюдков, как ты, тварь, сующих нос в вещи волшебников. Жаль, что это всего лишь безобидный отвод глаз, материальная маскировка, а не проклятье. Жаль, что тебе не откусило все пальцы. — Цхао нима, шаби (Еб твою мать, долбоеб)! — явно выругался по-китайски Лон, с яростью отбрасывая мою сумку в голову подавшего ее китайца. Вновь резко обернувшись ко мне, он в один шаг преодолел разделявшее нас расстояние и, крепко ухватив меня на щеки, надавив на челюсть, выдохнул, — Ты будешь молить о быстрой смерти, шлюха! — Узе слюха… а била тфоей дефоской, — прошепелявила со свистом я, морщась от боли в деснах. Говорить с выбитыми зубами, оказывается, не только чертовски больно, но и так идиотски неразборчиво тяжело. А в фильмах герои, которым выбивали зубы, всегда браво орали ругательства на чистейшем английском. Я булькающе захихикала, чем вызвала недоуменные взгляды всех китайцев. — Ти… нихуя не полусись… — с трудом выдохнула я, смотря на взбешенного Лона исподлобья.        Мне было нечего терять. Хера с два ублюдок отпустит меня живой. Он все равно прикончит меня. Лучше сдохнуть, чем отдать ему деньги.        Лон молча разглядывал меня какое-то время, а я психованно, полубезумно хихикала, внезапно сочтя всю эту ситуацию до ужаса смешной. — Сломайте ей пальцы, — наконец, проговорил он и, холодно сверкнув глазами, отступил к стене. — Будете ломать ее до тех пор, пока не заговорит.        Двое китайцев молча обступили меня, и я тут же заткнулась, оборвала смех, осознав, что вот теперь мне будет не до веселья. Тело непроизвольно задрожало, приготовившись к боли, и я зажалась, напряглась, глядя на них загнанным в угол зверем.        Один из китайцев встал у меня за спиной и опустил руки мне на плечи, прижимая лопатками к стулу. Я не увидела в этом особого смысла, ведь и так была крепко связана по рукам и ногам. Другой же… брезгливо накрыл мою маленькую ладошку своей лапой и прижал ее к подлокотнику, а второй ухватился за мой дрожащий указательный палец и потянул вверх…        Мир взорвался болью, и я завопила, даже не пытаясь сдержать рвущийся из глубины глотки крик. Я с ужасом уставилась на свою руку сквозь мутную пелену брызнувших из глаз слез и увидела… увидела кость, прорвавшую кожу, торчавшую вкривь под пальцем.        Мне хватило одного открытого перелома, чтобы потерять сознание, и еще одного — на этот раз среднего пальца, чтобы от боли вновь прийти в себя и, дернувшись вбок, опорожнить скрутившийся желудок прямиком на пол.        Это было блядским безумием. Я говорила, что мне плевать? Я думала, что смогу выдержать это? — Я сказу… сказу… — захныкала я, задыхаясь от боли. Пальцы дернулись в судороге, и я заорала от боли, изо всех сил пытаясь не шевелить ими. Урод, ломавший мне пальцы, уже успел обхватить безымянный, и я взвизгнула, — Я фсе сказу!        Китаец вопросительно глянул на Лона, молчаливо спрашивая его, продолжать или дать мне слово. А Лон с мрачным торжеством смотрел на меня, выжидая, впитывая мою боль, упиваясь своим триумфом и моим поражением. — Б-бак… банк, — с трудом выдохнула я, молясь, чтобы он поверил мне. Это был мой единственный шанс. Если бы он поверил… если бы пошел со мной в банк снять деньги…        Лон коротко, отрывисто кивнул, и китаец сломал мне безымянный палец. — Шу’ка! Шумка! — взвыла я, заходясь в рыдании. К черту деньги, к черту все это дерьмо! Пусть берет их, пусть забирает все, только отпустит меня! Господи, помоги мне! — Они ф шумке! — Хватит ебать мне мозги! — зарычал гневно Лон, в два шага преодолевая расстояние до меня и в который раз хватая за волосы. — В твою сумку даже твоя башка не влезет, если я отрублю и попробую запихнуть ее туда! Где мои деньги?! — Шумка… к’янушь… — с трудом выдохнула я и, разлепив мокрые от слез веки, вынудила себя посмотреть на него.        Одного взгляда на Лона мне хватило, чтобы меня затопил ужас такой силы, что я забыла, как дышать. На его лице чернела метка смерти, то самое проклятое пятно, по которому я все время вычисляла бомбардировки. Пятно, видя которое я раньше всегда успевала спасти свою жизнь. Пятно, которое, пропади все пропадом, сейчас было огромным знамением о моей неизбежной кончине.        Я дернулась в сторону и тоненько взвыла, с ужасом перебегая взглядом по лицам всех остальных китайцев, выискивая на них те же черные пятна и понимая — это ебаный конец! — Нам канес… нам фсем кришка… ми ум’ем… — бормотала я, крепко зажмурившись. Спасите меня, кто-нибудь! — Эй! Ты спятила?! — издевательски выплюнул Лон. — Приди в себя, шлюха! Мне нужно знать, где мои деньги!        Щеку вновь обожгла пощечина, но мне было плевать. Я труп! Он труп! Мы все, мать его, трупы! Вторя моим мыслям, в комнату забежал всклокоченный, взмыленный китаец и выпалил: — Сигнал! Бомбежка!        Лон перевел на него быстрый взгляд и сдавленно выругался. — Уходим, живо! — гаркнул он, отбрасывая от себя мою голову и резко разворачиваясь всем корпусом к своим перепуганным до смерти шавкам. — А она? — едва слышно выдохнул Лин, кивнув в мою сторону. — Берем с собой, позже продолжим, — зло рыкнул Лон и пошел к выходу, расталкивая засуетившихся, паникующих китайцев.        Пятна разрастались, накрывая, искажая их лица уродливыми, жуткими посмертными масками. Я смотрела на них с ужасом, зная, что им не успеть. Ублюдки подохнут, прихватив меня с собой.        Внезапно меня оглушило громким взрывом, произошедшим совсем близко. Дверь разлетелась в щепки, и один из деревянных осколков попал прямо в меня, впившись в плечо. Китайцев раскидало по комнате, а Лон, стоявший ближе всех к двери… был отброшен мне под ноги, и я с удовольствием впилась взглядом в кровоточащий обрубок, на месте которого у него пару секунд назад была левая рука.        Подняв взгляд к зияющему чернотой дверному проему, я во все глаза уставилась на… Регулуса Блэка, крепко сжимающего волшебную палочку и уверенным шагом переступающего через порог. Ему хватило взгляда, буквально мгновения, чтобы тут же очутиться рядом со мной и впиться ладонью, обтянутой кожаной перчаткой, мне в плечо. — Ш-сумка! — гаркнула я, умоляюще кивнув в сторону своей отброшенной на пол коричневой сумки. — Акцио! — выпалил Блэк и, схватив ремень прилетевшей в его вытянутую руку сумки, в последнюю секунду аппарировал нас прочь из дома, на который в этот самый миг были сброшены маггловские бомбы…