Riddle's foster-Prostitute

       Цепи плотно обвивали мои запястья и лодыжки. Я устало, с надеждой смотрела на пятьдесят волшебников и волшебниц, сидящих передо мной в креслах, поднимающихся эдаким амфитеатром. Сбоку от меня замер статуей Дамблдор.        Радовало одно — суд надо мной не был превращен в фарс с кучей зрителей и журналистами. Из посторонних допуск в зал получили лишь Том и Блэки. Йен, насколько мне было известно, дожидался снаружи, не сумев получить разрешение на присутствие непосредственно на самом заседании. Хорошо хоть, мне позволили увидеться с ним перед судом, и я успела попросить его позаботиться о Томе.        Наконец, закончив совещаться, судьи сняли полог тишины. Джастус Пилливикл вернулся на свое место и встал перед трибуной. — Морриган Сейр! — сказал он и, бросив быстрый, растерянный взгляд сперва на Блэков, а потом на Дамблдора, огласил вердикт: — Визенгамот приговаривает Вас к тюремному заключению в Азкабане сроком на два года!        Том болезненно скривился и протестующе поджал губы. Его лицо побелело от ярости, и я не была уверена, на кого именно она направлена — на судей или на меня. Он перехватил мой взгляд, гневно сверкнул глазами и, вдруг будто разом лишившись эмоций, натянув на лицо бесстрастную маску, отвернулся. Отвел от меня взгляд, чем, безусловно, разбил мое сердце.        Я медленно прикрыла глаза, молчаливо смиряясь со своей участью. В голове бился лишь один вопрос — в какой момент я просчиталась? Что могла бы предпринять, чтобы избежать… всего этого? Воспоминания калейдоскопом кружились в голове, возвращая меня на несколько месяцев назад.        Что ж, у меня будет достаточно времени обдумать все произошедшее. ***        На следующее утро после того, как я подслушала разговор Тома с Хоуп о беременности последней, я так и не решила, что мне делать с этой информацией, но проблема, как выяснилось, решилась сама собой. Ну, в какой-то степени. Когда я спустилась на завтрак, Мэри рассказала мне, что мерзавку Хоуп с ее сыном вывезли из особняка рано утром, чуть ли не с первыми петухами. Учитывая, какие укоризненные, неодобрительные взгляды чета Риддлов бросила на моего жениха, Том явно успел поделиться с ними неприятным известием о случайно заделанном бастарде. Мне было любопытно, организовали ли они Хоуп выкидыш, или же по-быстрому вывезли ее из своего дома, но спрашивать я не стала. В любом случае, это не было проблемой.        Время летело со скоростью света. День моей свадьбы неминуемо приближался. План был продуман мной до мелочей и, как мне казалось, не имел никаких изъянов. Дата приезда Регулуса уже была обговорена; Йен обещал забрать Тома к себе в Шанхай на каникулы после того, как встретится со мной и поможет в одном маленьком дельце с подготовкой особого подарка для моего Тома; даже Морфин, с которым я, соблюдая всевозможные меры предосторожности, все же встретилась еще раз, дал слово сидеть тихо-мирно и ни во что не влезать, пока я не приду к нему после свадьбы для реализации плана по «возвышению Слизеринов».       Все шло хорошо — даже слишком хорошо. Возможно, мне следовало бы предпринять что-то еще, как-то обезопасить себя, быть настороже, но я и так была! Я прокручивала все возможные исходы и сценарии по тысячу раз, но так и не смогла отыскать то самое слабое звено, которое в итоге и привело меня к краху.       Буквально за несколько дней до свадьбы мы с Томом встретили «моего дорогого кузена» на вокзале в соседнем городишке. Регулус выскочил из поезда и, увидев меня, держащуюся за локоть Тома, тут же втянул меня в крепкие объятия и закружил по перрону, отыгрывая роль любимого и любящего родственника. — Морриган! Моя милая сестренка! — слащаво воскликнул он, заставив меня незаметно скривиться. Чуть усмехнувшись самыми краешками губ, Регулус поставил меня обратно на землю и протянул Тому ладонь для рукопожатия. — Регулус Блэк, кузен этой замечательной юной леди! А Вы, должно быть, Том Риддл? — Верно, — доброжелательно рассмеялся Том, крепко пожимая руку Блэка. — Счастливый жених этой замечательной, прекрасной леди.        Верхняя губа Регулуса дрогнула. — И правда, счастливый, — ехидно протянул он, и, испугавшись, как бы Блэк ничего не испортил, я быстро выпалила: — Должно быть, ты устал с дороги? Поехали уже, отдохнешь, поговорите за ужином.        Я напустила на себя обеспокоенный вид, якобы волнуясь за дорогого кузена, утомленного путешествием в поезде, и, подхватив его под руку, взволнованно всмотрелась в его бледное лицо. Том тут же всплеснул руками, воскликнул: — Правда, что это я! Позвольте, я помогу Вам с багажом, — и учтиво забрал у Регулуса его саквояж.        Он пошел вперед, позволяя «родственникам» немного побыть наедине после долгой разлуки, и я всю дорогу до кареты щебетала какие-то глупости, мысленно радуясь, что Блэк сумел сойти за маггла и не испортил все своим снобизмом. Даже его одежда смотрелась вполне прилично — он был облачен в твидовый костюм песочного цвета, не слишком хорошо сочетавшийся, правда, с цветом его кожи, но все равно нормальный, очень маггловский.        Уже сидя в карете, Регулус расслабился, растекся по сиденью, широко развел колени и, ослабив ворот рубашки, сердито зыркнул на меня исподлобья. — Это все просто отвратительно! — приглушенно прошептал он, обмахиваясь ладонью.        Было довольно жарко, но он предусмотрительно не стал накладывать охлаждающие чары, прекрасно понимая, как легко можно проколоться перед магглами. Учитывая, как плохо у Блэка было с ментальной магией, он вряд ли сумел бы, в случае чего, наложить правильный Обливейт, не оставив моего жениха безмозглым, пускающим слюни овощем, а потому Регулусу приходилось терпеть невозможность колдовать и смириться с происходящим. — Потерпи! Не дай Мерлин, ты нас выдашь! — прошипела я, умоляюще сведя брови. — Не делай ничего странного и ни в коем случае не говори ничего о магии! — Я понял с первого раза, — закатил глаза Блэк и пытливо прищурился: — Но так и не понял, как и чем твое замужество может помочь нам в твоей «миссии».        Потому что нет никакой миссии, идиот. А в моем плане тебе известна лишь касающаяся тебя половина. — В чем смысл убийства этих магглов? Еще и в… таком облике? Нельзя просто убить их без… — Нет! — перебила его я и нахмурилась. — Мы должны подставить его, и я не должна вызвать ни у кого подозрений! Лучше скажи, ты достал зелье?        Этот вопрос вызвал у Регулуса еще более сильный прилив раздражения. — Твои просьбы с каждым разом становятся все безумнее, — проворчал он и, скинув пиджак, закатал рукава рубашки. — Оборотное зелье — это тебе не Бодроперцовое, его так просто в аптеке не купить!        Я озадаченно нахмурилась: — Разве нельзя просто заказать его зельевару? Или найти в Лютном?        Взгляд Регулуса дал мне понять все, что он думает о моих умственных способностях, чем довольно сильно озадачил меня. — Это зелье относится к запрещенным. Его нельзя просто взять и купить где попало. Тем более — в Лютном переулке. Я не горю желанием выпить неправильно изготовленное там дерьмо и до конца дней своих оставаться каким-нибудь уродцем, — терпеливо пояснил он, выглядя при этом самодовольным. — Министерство пытается отслеживать его изготовление, оно запрещено к продаже, а за зельеварами, имеющими мастерство, достаточное для приготовления столь сложных зелий, ведется особая слежка. — Так у нас его нет?! — вскрикнула я, начиная нервничать. На Оборотном был завязан весь придуманный мной план. — К твоему счастью, я весьма одарен в Зельеварении, — немного хвастливо протянул Блэк и осклабился. — Перед тобой сидит один из немногих зельеваров Британии, способный правильно сварить Оборотное. — Ох, я и не знала… Удивительно! Ты такой одаренный и талантливый, — польстила ему я, решив потешить его эго, а сама же крепко задумалась.        Помню, когда зачитывалась одно время фанфиками по Гарри Поттеру еще в своем мире. Там у героев никогда не было проблем с тем, чтобы достать Оборотное зелье. Или сами варили, или покупали в Лютном, или у зельеваров именитых брали на заказ. А тут, оказывается, вот оно как — все было совсем не так просто.        Если припомнить, то в каноне Оборотное без проблем приготовила Гермиона, а еще его могли варить Барти Крауч-младший и Слагхорн. Ну и Снейп, разумеется. При этом Гермиона полагала, что запасы зелья Аластора Моуди, которые она прикарманила в начале седьмой книги, были позаимствованы старым аврором из министерских запасов. Да и Драко, хоть и был, вроде как, одарен в Зельеварении, предпочел украсть Оборотное у Слагхорна, а не варить самостоятельно.        Неужели оно действительно было таким сложным, и его было так тяжело где-нибудь заказать, как говорил Блэк? Тогда мне, в самом деле, и правда очень повезло, что, в отличие от Легиллименции, Обливейта и прочих ментальных техник, в Зельеделии этот напыщенный козел оказался очень сильно одарен. — А этот твой жених и впрямь ничего, — вернул меня с небес на землю Регулус. — Слишком красив для такой, как ты.        Чертов педик. — Даже если и так, тебе все равно ничего не светит, — ласково покачала головой я и приторно улыбнулась. — Он не по мужикам. — О, я и не собирался, — хмыкнул Регулус, демонстративно разглядывая свои ногти. — Путаться с маггловской грязью… недостойно любого уважающего себя волшебника. Я сказал — уважающего себя? Ах, да, точно, и как я мог забыть, — мерзко усмехнулся он. — Ты же себя не уважаешь.        Вот же мразь. — Куда мне до Вас, господин Блэк, — пробормотала я, «сдаваясь» и якобы принимая свое поражение в этой словесной пикировке.        Мне не было абсолютно никакого смысла ругаться с ним сейчас и настраивать его против себя ядовитыми замечаниями. Пусть порадуется, пока может.       Все равно его дни уже сочтены. *** — Морриган! Согласны ли Вы взять в мужья Тома Риддла, любить его в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас? — задав аналогичный вопрос Тому, спросил уже у меня сухопарый, совсем старенький священник из местной церквушки, венчавший еще родителей Тома много лет назад.        Я стояла перед ним в белоснежном подвенечном платье, держала Тома под руку, чувствовала спиной десятки прикованных ко мне взглядов и ощущала себя так, будто одновременно совершаю самую большую ошибку в своей жизни и при этом же исполняю давнюю мечту той маленькой девочки, которая когда-то, посмотрев в сопливом возрасте романтичный фильм о крепкой любви, лет до двенадцати мечтала вырваться из приютского ада и быть вот такой же красивой невестой.       Эти мечты давно остались в прошлом, разрушились, как карточный домик, не выдержав первого же столкновения с реальностью, но все же… я была здесь. Одетая в белоснежное платье, стояла под руку со своим женихом и была готова вступить в брак. — Согласна, — едва слышно прошептала я, разнервничавшись, как самая настоящая наивная девственница, выходящая замуж за возлюбленного.        Том просиял и счастливо улыбнулся мне. Его темные глаза светились искренней радостью, он смотрел на меня с таким восторгом, в его взгляде читалось такое обожание, что я была почти готова поверить в то, что, по крайней мере, здесь и сейчас этот мужчина на самом деле любит меня. — Объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту! — торжественно объявил дряхлый священник дрожащим от усилий голосом, и мой новоиспеченный муж, склонившись к моему лицу, оставил на моих губах целомудренный, удивительно невинный поцелуй.        Такой, каких у меня еще никогда ни с кем не было. — Моя любимая, жена моя, — нежно улыбнувшись, подмигнул мне Том и, видимо, решив, что я онемела от радости, мягко развернул меня к гостям.        Миссис Риддл ревела в окружении таких же картинно всплакнувших подруг. Друзья и дальние родственники Томаса пожимали ему руку и поздравляли с удачной и крайне долгожданной женитьбой сына. Регулус хлопал громче всех и вел себя, как самый счастливый на свете брат невесты. Он не сводил с меня ехидного, ядовитого взгляда, и это внезапно отрезвило меня.        Лучезарно улыбнувшись гостям, я позволила Тому провести нас через гомонящую толпу. Нам еще предстоял долгий банкет, мы должны были принять поздравления от всех этих напыщенных идиотов, собравшихся здесь для того, чтобы набить свои брюха и вдоволь повеселиться, а потом обсуждать еще три месяца все изъяны, плохое меню, кошмарное платье невесты и отчаявшихся Риддлов, согласившихся от безысходности на мезальянс с «вроде бы американкой», со стороны которой на свадьбе присутствовал лишь один-единственный кузен, какой позор!        Ловя улыбки, замечая на себе преувеличенное внимание гостей, я не могла не думать обо всем этом, не могла выкинуть все это дерьмо из головы. И насколько я была напряжена и мечтала о той секунде, когда все это, наконец, закончится, настолько же Том наслаждался каждым мгновением. Он был столь искренне счастлив, так предупредителен и заботлив, смотрел на меня таким взглядом, что мне становилось не по себе.        Я вышла замуж за копию своего Тома. За его отца. И нам предстояла брачная, мать ее, ночь. Я никак не могла определить хотя бы для самой себя, было ли это худшим или лучшим, что должно было со мной случиться в этом мире.        Я не любила Тома-старшего, нет. Но я хотела его до чертиков. Хотела до безумия, до рези и вспышек в глазах. И если это был мой единственный шанс почти-любить и почти-чувствовать-себя-любимой, то… почему бы не расслабиться и не попытаться взять от этой ночи все, что только возможно? ***        Том стоял за мной и медленно расстегивал мелкие пуговички на спине, мягко целуя каждый дюйм оголяющейся кожи. Фата валялась у меня в ногах и казалась в темноте лужей пролитого молока. Стопы неприятно ныли, немного стертые неудобными, но самыми модными туфлями белого цвета. Белые, сделанные под жемчуг шпильки рассыпались по полу. Белый пиджак Тома висел на спинке кресла. Мои руки в белых перчатках дрожали. Белое платье соскользнуло с плеч, ткань огладила мое тело и тяжело рухнула к моим ногам. Вслед за ним на пол упало небрежно откинутое туда же белоснежное белье.        Слишком. Слишком много белого.       Длинные, белые пальцы нежно огладили мою оголившуюся грудь, смяли оба полушария, спрятав их в ладонях. Когда-то давно я слышала что-то о том, что идеальна та грудь, что умещается в мужской ладони, и если верить в этот бред, моя — идеальная — легла в ладони Тома идеально.        Тонкие губы прижались к моей шее, горячее дыхание опалило кожу. Я зарылась пальцами в темные волосы своего супруга и прикрыла глаза. — Ты прекрасна, — прошептал Том восхищенно, и меня накрыло осознанием.        Кажется, я в него немного… совсем чуть-чуть влюбилась. — Люблю тебя, — будто вторя моим мыслям, сказал мне на ушко мой Том и, подхватив меня на руки, осторожно уложил на белоснежные простыни. — Ничего не бойся, ладно? Доверься мне, любимая, — попросил он, словив мою похолодевшую ладонь, мягко целуя каждый пальчик.        От нахлынувших эмоций — неизведанных, новых, сводящих с ума — я одеревенела, замерла перепуганной пичужкой, будто и впрямь буду ебаться с кем-то в первый раз. Вот только… здесь, сейчас… мне вдруг показалось, будто я буду заниматься любовью с любимым человеком. А это… уже было для меня впервые. Господь Всемогущий, помоги мне.        Том навис надо мной, смотрел мне в глаза не отрываясь пару бесконечно долгих секунд, а потом наклонился к моему лицу и поцеловал меня. Я крепко зажмурилась, чтобы не видеть его лица и этих глаз — будто бы почти влюбленных в меня. Ведь я знала, что была для него лишь выгодным браком. Он меня не любил.        Я даже не могла бы укорить его за алчность и расчет, ведь сама была еще хуже, приговорив его к смерти задолго до того, как увидела его впервые. Не могла укорять и за игру в любовь, ведь любила-то я не совсем его… Вернее даже, совсем не его.        Я слабо отвечала на поцелуи Тома, обнимала его за шею, дрожала от холода в этой вроде бы прогретой комнате и пыталась понять, чего я хочу. Правильно ли поступаю. Молодец, Морриган, выбрала самый лучший момент. Очень вовремя.        Поцелуи спускались все ниже, пальцы Тома накрыли лоно, стали мягко поглаживать. Он пытался распалить меня, помочь мне расслабиться, а я застыла, будто одеревенела, и никак не могла заставить себя ответить ему хоть чем-то.        Наконец, сумев немного растянуть меня, Том вновь вернулся к моим губам, перестав выцеловывать незримые узоры по моему поджимающемуся, плоскому животу, а потом заглянул мне в глаза, погладил волосы, убрав вспотевшие прядки, прилипшие к вискам, и прошептал: — Доверься мне и расслабься, хорошо?        Ощутив истекающую смазкой головку у себя между ног, я медленно кивнула и прикусила губу, готовясь к легкой боли, вот только, стоило моему мужу начать осторожно входить в меня, и я с ужасом осознала, что в этот раз все будет еще хуже, чем с Лоном.        Я была слишком узкой. Еще уже, чем в прошлый раз. Я не знала, было ли это последствием ритуала, но мне было плевать — лишь бы это поскорее закончилось. Я была привычна к боли, умела в какой-то степени ее терпеть, но это… было такое ощущение, будто в меня пытаются насильно протолкнуть раскаленную дубину в гвоздях.        Руки Тома по бокам от моей головы задрожали от напряжения. Он был скован не меньше меня, пытаясь контролировать ситуацию и быть аккуратным, но, черт возьми, это нихрена не работало! Его член входил в меня с таким трудом, будто я была сшита, склеена намертво изнутри! Я слышала о таком от одной приятельницы из приюта, у которой первым мужчиной был соседский афроамериканец с хуем размером с баклажан и толщиной с кулак, но у Тома размер был обычный… Ох, боже мой!        Не выдержав, я начала стонать от боли, впилась пальцами в плечи Тома, раздирая ему кожу ногтями, и он, испугавшись, застыл, перестал двигаться, попытавшись успокоить меня. Он осыпал мое лицо поцелуями и шептал какие-то глупости, а я лишь тогда поняла, что, оказывается, даже в какой-то момент заплакала от боли.        Дышать было тяжело. Низ живота горел. Ноги сводило судорогами. — Продолжай, — с трудом выдохнула я, поняв, что не смогу пережить это еще раз. Пусть порвет, доделает все сегодня. Лишит меня этой блядской невинности. Да чтобы я еще хотя бы раз! — Давай… давай, может… — Том замялся, уткнувшись мне в шею носом. — Сделаю это быстро?        Господи, да! Сделай уже это, черт бы тебя побрал! Я всхлипнула и кивнула, со всей силы прикусив губу. Не хотелось бы начать орать — на потеху Регулусу и пугая Риддлов-старших. — Потерпи немного, любимая, — шепнул Том, проведя языком по моим губам. — Обещаю, в следующий раз уже не будет больно…        Он уткнулся лбом в подушку слева от меня. Его руки легли на мои бедра. Том толкнулся в меня вновь — сильнее, резче, чем в прошлые разы, буквально натянул меня на себя, крепко сжимая мои бедра. Я укусила его за плечо в попытке сдержать крик и, кажется, прокусила кожу, но и мне, и ему было плевать на это. Боль была такая, будто ржавые гвозди с той дубины распороли мне все нутро.        Я ощутила кровь, много крови, обильно стекающей по моим бедрам, пропитывающей подо мной простынь. Перед глазами заплясали белые огни, все поплыло и стало таким мутным, будто я смотрела через запотевшее окно на туманную улицу.        Сознание покинуло меня, и я провалилась в спасительную тьму, успев подумать о том, что терять невинность трижды — все же немного слишком. А еще… все бредовые мысли о любви остались где-то позади, далеко-далеко, будто и не со мной все это было…