Огнетушитель

– А, что? – спросил Леон, провожая хищным взглядом прошедшую мимо них монахиню. Девушка из окружения блистательной герцогини Миланской была ей под стать: изящная, стройная, с хорошей фигурой и копной густых кудрявых волос цвета молочного шоколада – просто конфетка. Одуванчик довольно сощурился, строя далеко идущие планы, и снова пропустил мимо ушей слова напарника. Авелю надоело его отсутствующее присутствие, и он встал перед Леоном, размахивая руками. – Чего тебе? – недовольно откликнулся д’Астуриас, выныривая из своих мыслишек в серую реальность. – Я говорю, Трес скоро вернется в строй, – жизнерадостно отозвался бедный Найтроуд, наконец, достучавшийся до него. – Где ты витаешь? – В сладких мечтах, Авель, в сладких мечтах… Тебе не понять, – хмыкнул довольный каламбуром Леон. – Ну, почему же, могу понять, – ответил долговязый патер, уцепившись за слово «сладкий». Эта беседа несколько разрядила напряжение, в котором пребывали агенты: им предстояло скоро предстать с отчетом перед строгими глазами прекрасной начальницы, и они изрядно нервничали, не представляя, как будут выкручиваться, оправдывая незапланированную трату огромной суммы. Потому, единогласно решив, что не стоит провоцировать кардинала своим внешним видом, оба привели свои сутаны в порядок – выстирали, выгладили, отутюжили воротнички, начистили кресты и металлические эмблемы до блеска, наваксили ботинки… Леон даже сбрил агрессивную двухдневную щетину и причесался. Образцовые служители Церкви, что и сказать. – Бедняга Трес, – вдруг хмыкнул Одуванчик. – Как я ему сочувствую… – Ага, – поддакнул Авель и помрачнел. – Хорошо же ему досталось… – Нет, я не про это. Не помнишь, сколько ему? Лет за двадцать? – Ну-у… – неуверенно промычал патер. – Если не ошибаюсь, они с госпожой Катериной ровесники… – Понятно, – хищно прищурился Леон и продекламировал. – «В свои двадцать четыре года он знал шесть режимов функциональности, стопиццот способов устранить врага и ни одной женщины». По коридору разнесся хохот двух патеров, и, конечно же, большую часть шума издавал сам Одуванчик. Увлекшись, они пропустили тот момент, когда позади них раздались знакомые равномерные шаги, и не менее знакомый монотонный голос прозвучал весьма неожиданно, заставая врасплох и прерывая смех. – Просьба понизить уровень шума, это – резиденция министерства иностранных дел, а не ваша частная собственность. – О, легок на помине! – широко скалясь, ухмыльнулся Леон, подавляя смешки. Справа от него Авель вытирал глаза, приподняв очки, и громко икал. – Рад тебя снова видеть. – Добрый день, – вежливо отозвался Трес. – Герцогиня Миланская примет вас через пятнадцать минут. Крусник и Одуванчик разом помрачнели. Повисла тишина, во время которой Леон лихорадочно обдумывал их дальнейшую судьбу, а Стрелок молча застыл безразличной статуей. Надо было что-то предпринять, иначе грозная Сфорца открутит им головы за самоуправство. «Чертовы детишки, – выругался про себя д’Астуриас, проклиная свою жалостливость, из-за которой они влипли по самые уши. – И чертов Авель со своим чертовым милосердием! Diablo! [1]» Если бы существовало устройство, которое при каждом матерном слове, возникшем в мыслях Одуванчика, отзывалось цензурным писком, то через минуту его электронная начинка нагрелась бы до немыслимых температур и вышла бы из строя, превращаясь в лужицу вонючего пластика и груду оплавленного металлолома. ...Мозг человека обладает очень полезным свойством – в критической ситуации он начинает генерировать поистине гениальные идеи. Леон расплылся в довольной ухмылке, когда ему удалось придумать, как спасти их несчастные задницы. Темные глаза мужчины хитро прищурились, еще сильнее придавая Одуванчику сходство с неким инквизитором, и, если бы кто-то посмел озвучить это вслух, он не успел бы даже пожалеть о своих словах – д’Астуриас на месте прикончил бы несчастного за такое меткое, но весьма неудачное сравнение… – Эй, Авель, – вдруг пихнул он напарника в бок, привлекая внимание. – Как считаешь, может ли обычный человек победить нашего Стрелка? – Ээ? По мне, это невозможно, – заявил Найтроуд, не понимая, к чему тот клонит. – Тогда позволь мне продемонстрировать обратное, – вкрадчиво сказал Леон и, скрестив мощные руки на не менее мускулистой груди, посмотрел на киборга. Тот почти незаметно ожил, переведя на него внимательные чайно-карие глаза с тусклым красным отблеском лазерного прицела. – Спокойно, я не собираюсь нападать, – поспешно добавил патер, – я просто заставлю тебя трижды подряд ответить отрицательно на мои вопросы. И если мне это удастся, ты кое-что сделаешь для меня… – Это бессмысленно, – нейтрально произнес НС-IIIX, заслуженно являющийся просто образцом совершенства, сотворенным руками человеческими. – Ха! Слышал, Авель? Без сомнения, ты, Трес, боишься проиграть! – насмешливо воскликнул Леон, указывая на него пальцем. – Negative, я – машина и не испытываю страха. – Черт подери! Тебе что, сложно ответить на мои вопросы своими «positive» или «negative»?! – деланно возмутился Одуванчик, эмоционально размахивая руками. Авель с интересом смотрел за ходом событий. – Negative, мне не сложно… Леон ликовал. Осталось добить противника всего одним ударом, и, судя по внимательному взгляду Треса, тот все прекрасно понимал. Мужчина задумался над формулировкой, поскольку эвфемизмы киборг воспринял бы чересчур буквально. – Хмм… Трес, был ли у тебя сексуальный контакт с женщиной? – коварно спросил Леон, зная ответ наперед. Киборг молча смерил его пустующим взглядом, от которого у бывалого агента поползли мурашки по спине. «Пристрелит, ей-Богу, сейчас пристрелит», – мелькнула в голове Одуванчика единственная мысль. Найтроуд согнулся пополам и издавал невнятные звуки, зажав себе рот обеими руками. – Negative, – словно неохотно произнес Стрелок. Услышав ответ, Леон вздохнул с облегчением. – Признаю поражение. Что мне нужно сделать? – Авель, погуляй-ка возле кабинета нашего прекрасного шефа, – вкрадчиво сказал д’Астуриас, беря киборга под руку.

***

В кабинет двое агентов зашли с самыми невинными лицами. Катерина выглядела абсолютно спокойной, и, похоже, ничего им не грозило, но это спокойствие на самом деле было весьма и весьма обманчиво: с таким же невозмутимым лицом кардинал отдавала самые немыслимые приказы и спорила со своим фанатичным братом. Патерам хотелось надеяться, что все пройдет тихо-мирно, и так оно и было, до тех пор, пока… – Ах да, я хотела уточнить один момент, – сказала она, доставая из папки с отчетом некий документ. Агенты синхронно сглотнули и похолодели, но старались не подать вида. – В служебных расходах нашлась весьма странная квитанция. Кто-то нанял грузовое судно, следовавшее в Империю. Вы можете объяснить это? – Эээм… И что это было, Авель? – невинно спросил Леон. – Ооо, я так плохо разбираюсь в финансовых вопросах... Знаешь, когда я вижу сумму больше трехзначной, у меня поднимается температура! – Но я полагал... Некоторое время патеры роняли бессмысленные фразы друг другу, пока Катерина не постучала карандашом по столу, привлекая внимание. – Я дождусь от вас ответа или нет? – легкое раздражение появилось в ее голосе. – Вы ведете себя как малые дети! Одуванчик мгновенно уловил смену эмоций и почесал большим пальцем висок, подавая знак Тресу. Киборг, стоящий позади кресла кардинала, склонился над своей хозяйкой, укладывая ладони на ее плечи, и негромкий голос прозвучал достаточно интимно: – Эй, детка, ты вся горишь… Я твой огнетушитель, пышь-пышь… Карандаш хрустнул в обманчиво-нежных пальчиках Сфорцы, в ее светлых глазах мелькнула самая настоящая молния, бровь девушки задергалась, сраженная нервным тиком, а прелестные губки, накрашенные строгой темно-красной помадой почти в тон одеяний кардинала, задрожали и плотно сомкнулись, сдерживаемые титаническими усилиями. Ситуация была до невозможности комична, и своей комичностью она заставляла разгневаться – предстать в таком положении перед своими агентами… Леон закусил внутреннюю часть губы до крови и застыл с непроницаемым лицом, и все его мускулы напряглись, давя смех. Авель болезненно сморщился, издавая звук, отдаленно напоминающий хрюканье, и, закрыв лицо руками, неэтично повернулся задом. – Вы, оба, – ровным голосом приказала Катерина, обретая самообладание. – Выйдите и ожидайте за дверью. Патеры мгновенно ретировались в указанном направлении и одновременно выдохнули, сползая вдоль стеночки коридора. – Леон, твоих рук дело? – едва слышно выдавил из себя Найтроуд, трясясь так, словно дотронулся до оголенного провода. Леон хлопнул его по плечу. – Без паники, amigo [2]. Шефу сейчас не до нас, – самоуверенно произнес Одуванчик. Через несколько минут к ним вышел Трес. – Кардинал Сфорца велела передать, что, раз вы не можете объяснить, откуда взялась эта квитанция, то она, в свою очередь, не может включить сумму в служебные расходы, и деньги будут сняты с ваших собственных счетов, – бесстрастно сказал киборг и скрылся за дверью, оставляя патеров сидеть на полу с раскрытыми ртами. Горестные вопли, казалось, достигали небес. – ¿Qué demonios? [3] – Леон, ты каким местом думал?! – Заткнись! Самое главное, она не поняла, что мы ее обманули! – Что нам теперь делать? Я и так самый бедный священник в мире! – Я вообще в тюрьме сижу! Что ты от меня хочешь?! _____________ Примечания. [1] Diablo – (исп.) дьявол [2] Amigo – (исп.) друг [3] Qué demonios – (исп.) какого черта?!