Угроза

Смотреть в ее глаза — опасно: в них есть что-то безумное, подчиняющее себе чужой рассудок и раскалывающее его на части. Ведьма наблюдает не мигая, молча, похожая на затравленного хищника, раненого, но отчаянно цепляющегося за жизнь. Ищет слабое место, куда вонзить клыки — наиболее эффективно и безопасно для неё самой. Выжидает терпеливо, временами облизывая пересыхающие губы. Ведь на вид она — совершенно безобидная. Хрупкая, как цветок, в конечном счёте оказывающийся ядовитым. Ее обманчивая внешность дорого может стоить, но только не для Стивена Стрэнджа. Он видит дальше, чем Ведьме того хотелось бы. Чувствует ее намерения, выходящие за пределы дружелюбия и искренности. Маг однажды уколол об эти скрытые шипы руку, но больше не допустит подобного. Ей об этом еще ничего неизвестно. Для Ведьмы он — все еще Стивен, ее Стивен, который спасал ее от себя самой. Прежний он безгранично доверял ей и не даст сгнить в этой клетке. Ведьма приближается к решётке и обхватывает ее прутья непослушными руками. Ее лицо частично скрыто за волосами, но улыбку, ее невинную улыбку, видно отчетливо. Оскал. Маг держится на расстоянии и холодно сверлит ее глазами. Его лицо не выражает никаких эмоций, но Ведьма не собирается так быстро сдаваться. Ведьма. Он давно отвык называть ее Вандой. — Стивен, — призывно шепчет она. Его имя как заклинание, дарующее свободу, защиту, преданность. Любовь. Все, что когда-то между ними было. — Стивен. Она хочет сломать его. Заставить усомниться в том, что он сделал все правильно, оградив ее от внешнего мира, для которого Ведьма была угрозой. Чуткость ее желала навредить, но Стрэндж не поддавался. Ни один мускул не дрогнул даже тогда, когда она протянула руку ему навстречу. Запястья были скованы специальными наручниками, блокирующими ее силы, и Ведьма не могла вытянуть руки на достаточную длину. Металл врезался в кожу, и она поморщилась. Пусть он видит, какую боль ей причиняет. — Освободи меня, Стивен, — нежно просит Ведьма. Она дышит хрипло, жадно вдыхая затхлый воздух. Маг неумолим. В его позе — напряженность, готовность в любой момент дать отпор. Ничего от прежнего человека, что когда-то был готов сделать ради неё всё что угодно. Он хочет, чтобы Ведьма это поняла и оставила свои попытки, от которых ни ей, ни ему легче не было. — Это невозможно, — отрезал Стрэндж. Она не показалась удивленной таким ответом, ожидая услышать нечто подобное. Ведьма хотела бы коснуться его, но их разделяет значительное пространство — и его ледяной взгляд. Трудно поверить в то, что он мог смотреть на нее так, с нескрываемой безразличностью. — Ты же знаешь, что я не причинила бы тебе вреда, — пытается убедить его Ведьма, — ты бы не пострадал. — Пострадали многие другие, — рассерженно отозвался маг, — и это было совершено намеренно. Ты —угроза, — он замолчал, потому что чуть не назвал ее по имени, — и я обязан тебя остановить. Ведьма ничего не отвечает. Ее ладони перемещаются с одних прутьев на другие вслед за Стрэнджем. Может быть, он передумает — иначе почему нервничает? Маг остановился и сделал глубокий вдох. Его сердце билось чаще, чем за минуту до этого. Чаще, как тогда. — Ты обманула меня. Помнишь? — мужчина медленно подошёл к клетке, презрев осторожность, и возвысился над Ведьмой, глядя на нее в упор. — Обманула. Думаешь, я поверю тебе еще когда-нибудь? Она никогда не видела его таким. Стрэндж был в бешенстве, и его плотно стиснутые губы казались гораздо страшнее любых криков и проклятий. В его молчании было больше неприязни, чем в словах. В его взгляде — больше боли, чем она причинила ему. Ведьма положила руку на его лицо, бледное и чужое. — Мне пришлось это сделать. Все еще может прийти в равновесие, Стивен. Только отпусти меня. Видя, что мужчина не сопротивляется, она положила и вторую руку — а затем, потянувшись к нему, невесомо коснулась губ. Ни ответной реакции, ни блеска в глазах. Прежний Стивен окончательно умер. Ведьма отстранилась, потерпев поражение, а ее ладони оказалось стиснуты в хватке мага — сильной, отрезвляющей. — Ничто и никогда больше не будет в равновесии. Все разрушено, как ты еще не поняла? — Стрэндж заглянул ей в глаза, но никакой таинственной силы в них не ощущалось. Ведьма ослабела. — И это то, с чем придется смириться. У тебя своя темница, у меня — своя. Я ничем не могу тебе помочь. Он буквально бросился вон, опасаясь попасть под ее влияние, разговориться и тем самым выдать себя. Маг должен остаться кремнем. Иначе все это не имеет смысла. — Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, — бросила Ведьма ему вслед. — Когда-нибудь… Стрэндж оказался за пределами помещения и остановился. В груди разрасталась огромная зияющая дыра, которую нечем было заполнить. Нельзя было оставаться с ней наедине: даже спустя столько времени Ведьма смогла отравить его. Маг прислонился к стене, чтобы перевести дух. В нем еще живы были воспоминания о том, как она коснулась его и как в последний — последний раз — позволила ему ощутить свое тепло. Вот о чем он по-настоящему будет жалеть — что все закончилось именно так, неловким поцелуем и робкими прикосновениями. Ненавидеть было проще. Безопаснее. Ненависть ставила точка, а это прощание… Стрэндж твердо понимал одно: он предотвратил угрозу. Но только не для себя.