Ленты, иголки, булавки, тесьма, всё что б свести кавалера с ума

Чжао Юнь Лань стянул с себя последний оплот приличия - изящную классику жанра, чёрные шёлковые трусы - и взмолился человечьим голосом: - Ну приди уже ко мне, мой сладостный любовник, мой сад расцвёл для тебя и майский шест уже увенчан цветами. Шэнь Вэй, в отличие от Чжао Юнь Ланя не стремился расстаться со своей классикой - всё тоже самое, только белые - стоял замерев, вцепившись в стянутые наполовину брюки и оцепенело смотрел... в сад, да. - Ты что, не любишь нетрадиционные цветистые сравнения? Хорошо-хорошо, мой нефритовый жезл уже воспарил к небесам и ждёт когда его, когда ему, эй, А Вэй, любовь моя, в чём дело? - Там нет волос, - с ужасом и благоговением в голосе сообщил Шэнь Вэй. - Ты же воин! Где твоя мужественность? - Тэ-э-экс. - До Чжао Юнь Ланя начало что-то доходить. - То есть, ты хочешь сказать, что за десять тысяч лет ты не следил за модой? Прости, за интимной модой? Так, трусы долой. Иди сюда. Долой, я сказал. Раз уж мы открылись друг другу и даже кое-что вспомнили, теперь точно стесняться поздно. Устраивайся поудобнее. Ща приду. Он вернулся из ванной комнаты и узрел соблазнительную картину, бледно-молочный Шэнь Вэй на его простынях, распростёртый и - ух! - А что это? - А это - опасная бритва, моя любовь. Ты же не боишься? Ща всё будет. Шэнь Вэй завороженно смотрел на блестящий металл, потом медленно сглотнул и сказал как и положено мужественному воину: - Не боюсь, это же не меч. Чжао Юнь Лань дёрнул бровью: - Вот это кстати, мысль. Но на потом. Итак, приступим. Да Цинь на правах заместителя припёрся навестить начальство с утреца, рассказать новости. Явился он в обличье человека, всё для того, чтобы лапки не мешали открыть дверь и противно погреметь ключами. Первое, что он увидел, когда вошёл - опасная бритва, валяющаяся на прикроватном столике в пене и... - Ой, фу. Опять любовника притащил? Вечно ты любишь их... Здрасть, профессор Шэнь. Сильные и широкие молочно-белые плечи Шэнь Вэя приподнялись. - Любовников? То есть ты каждого.... Чжао Юнь Лань никогда не напрягался в этой жизни, он лениво открыл глаза, прижёг взглядом болтливого Котика, а затем скользнул им по Шэнь Вэю. - Ну конечно. Эй, мы же за десять тысяч лет ничего не обещали друг другу. Так ведь? Э. Э. Ты что, хочешь сказать, что за десять тысяч лет ни разу? Нет? Совсем? Хорошо. А что же ты делал? Дрова колол? Устраивал землетрясения? Ресницы Шэнь Вэя затрепетали словно листики молодого чая на кусте. - Ну зачем же. Я медитировал. Практиковал кунг-фу.