В самолёте

В ответ на слащавую улыбку стюардессы запыхавшийся Робер с трудом изобразил доброжелательную гримасу. Лэйе Астрапэ, когда уже он научится нормально планировать свои дела и не опаздывать везде? Может, все-таки прочитать знаменитую книжку по тайм-менеджменту этого, как его... Айнсмеллера. Когда Матильда её дарила, уверяла, что Роберу очень помогут принципы, доступно и кратко изложенные в ней... Кое-как переведя дыхание, Робер отдал пиджак и чемодан стюардессам и прошел на свое место. В бизнес-классе он не летал с детства, с тех пор, как кризис разорил его семью. А тут вот босс, Альдо, что-то расщедрился и оппа — в очередную командировку Робер летит со всеми удобствами. Место Робера было у иллюминатора, а соседнее оказалось занято. Молодой мужчина, уже пристегнутый, окинул Робера вежливым, но при этом на удивление безразличным взглядом, и поднялся, чтобы его пропустить, хотя Робер и так пролез бы. — Благодарю, — вышло как-то скомкано. Дурацкая неловкость, вечно нападает не к месту. Хотя, она и не бывает к месту. — Не стоит. Усевшись на место, сосед Робера снова пристегнулся и, взяв в руки инструкцию по безопасности, внимательно на неё уставился. Ишь ты. Робер впервые видел, чтобы кто-то реально её читал. Пользуясь тем, что сосед на него не смотрит, Робер скосил глаза и исподтишка рассмотрел парня. Хорош. Даже красив, пожалуй. Не совсем его типаж — так-то Робер предпочитал горячих южан навроде Рокэ, но ради этого парня, пожалуй, сделал бы исключение. И фигура вроде ничего так. Насколько видно в костюме. Интересно, откуда он... Наверное, дриксенец — их порода. Светлокожий шатен, и глаза непонятного светлого оттенка... Хотя, может, и надорец. — Я могу чем-то помочь? Проклятье! Спалил? В светлых глазах вроде ни гнева, ни раздражения. -— Простите, — покаянно улыбается Робер, — я всё пытался определить откуда вы. Мне жаль, если я вас побеспокоил. — Нет, всё в порядке. Я из Придды, — светлоглазый протянул руку, — Валентин Придд. Робер с удовольствием пожал прохладную ладонь. Парень ему нравился всё больше — теперь Робер уже видел, что мужчина рядом совсем молод, не больше двадцати трех-двадцати пяти. Опять же, обычно Робер предпочитал мужчин постарше — Рокэ на той неделе тридцать восемь стукнуло. Но что-то в этом светлоглазом Валентине очень располагало. — Робер Эпинэ, рад знакомству. -— Взаимно, — в глазах Валентина промелькнула искра — как солнцем по льду, Робер аж залюбовался. Так, что-то он разошелся. А всё стресс от предстоящего полета. Почти восемь часов лететь, отстой. Зато куча времени познакомиться с красавчиком поближе Подошедшая стюардесса осведомилась, всё ли у эров в порядке, предложила газеты и напитки. Валентин попросил воды, а Робер — леденец, чтобы уши не закладывало. Попялившись в иллюминатор на то, как самолет разгоняется, Робер снова перевел взгляд на соседа и заметил, как Валентин держит свой стакан. Даже не держит — вцепился. Рука его дрожала. Бедняга, похоже, боится летать... Роберу стало его жаль. Он и сам был не любитель дальних полетов, чего уж... так что собрату по несчастью очень сочувствовал. Однако, лицо Валентина оставалось совершенно невозмутимым. Он просто отставил стакан и уставился в спинку кресла перед собой. Самолет набирал высоту. Робер из-под ресниц поглядывал на соседа, Валентин продолжал изображать статую. Вдруг самолет тряхнуло. — Дерьмо, — прошипел Робер. Его слова заглушил голос капитана, предлагавшего не паниковать и объяснявшего, что самолет попал в турбулентность. Робер, не пойми какого Чужого беспокоившийся о практически незнакомом парне справа от себя, прямо посмотрел на него, уже не скрываясь. Неожиданно Валентин ответил на его взгляд. — Прошу прощения. У меня с самолётами связаны не самые радужные воспоминания. — Понимаю. Не самое уместное слово в данной ситуации, но ничего лучше Роберу в голову не пришло. А поддержать парня хотелось. Самолет снова тряхнуло, да так, что многие в салоне закричали. Валентин не издал ни звука, только побледнел и сильнее вцепился в подлокотник. Робер, даже не отдавая себе отчета в своих действиях, положил ладонь на руку Валентина. Если скинет — его право. Но Валентин, не глядя, и, кажется, даже не понимая, что делает, вдруг повернул ладонь и сжал пальцы Робера. Смотрел он все так же напряженно, прямо перед собой. Самообладание парня восхищало Робера. Мало кто, так панически боящийся летать, может вести себя столь сдержанно. И ведь даже спиртного не выпил, похоже. Яйца у Валентина явно не маленькие. Интересно, что с ним приключилось, что он так нервничает в самолетах? Трясло их недолго. Когда самолет окончательно набрал высоту, всё успокоилось, и табло «пристегните ремни» погасло. Но Валентин так и сидел, не шевелясь, и не отпускал руку Робера. А Роберу отчего-то и не хотелось отбирать порядком занемевшие пальцы. Минут через десять, когда мимо прошел кто-то из пассажиров, Валентин отмер. Отпустив руку Робера, он, очаровательно прикусив губу и нахмурившись, слегка тряхнул головой, словно прогоняя неприятные мысли. — Прошу меня извинить, Робер. Мне крайне неловко за... это, — Валентин посмотрел на покрасневшую ладонь соседа. — Я был не в себе. Мне очень жаль, что побеспокоил вас. — Да ну, ерунда какая, — улыбнулся Робер, — я рад, если смог хоть чем-то помочь. — Вы смогли. Валентин сказал это и вдруг улыбнулся. И такая это была чудесная улыбка!.. Робер словно ступил на затянутое тонким коварным льдом озеро, по которому снуют солнечные зайчики. Это было до щекотки сладкое, волнующее чувство. Создатель, как давно с ним такого не бывало! Лицо Валентина показалось Роберу совсем юным, и сам Робер чувствовал себя сопливым восторженным юнцом, пялясь на улыбающегося красавчика. Пауза становилась неловкой, но Роберу было так хорошо, что он позволил себе ещё пару мгновений понаслаждаться солнцем в глазах Валентина. Впрочем, Валентин никакого недовольства не демонстрировал. Напротив — в его взгляде мелькнуло... понимание?.. — Вы, наверное, приняли меня за истеричку, — Валентин усмехнулся, но не горько, а легко. Робер рассмеялся. — Если вы — истеричка, страшно подумать, кто тогда Рокэ. — Рокэ? — Валентин вежливо поднял брови. Робер махнул рукой. — Мой любовник. Бывший. Забейте, я просто хотел сказать, что вы — последний человек, которого я бы назвал истеричкой. Напротив, я обратил внимание на ваше самообладание. Валентин пожал плечами. — Боюсь, самообладанием я похвастаться как раз таки не могу. Прошло много лет с... с некоторых событий, а я все не могу спокойно реагировать на самолет. — А что случилось тогда? Вопрос был бестактным, и Робер бы не обиделся, пошли его Валентин к Чужому. Валентин помолчал. Робер уже думал, что не дождется ответа, когда он на секунду прижал пальцы к глазам и сделал жест, словно убирал с них пелену. И заговорил. Монотонно, негромким голосом рассказал. что летел с родителями в том самом самолете, который взяла в заложники группировка Манрика. И родители Валентина погибли при захвате. - Мне очень жаль. Соболезную. Робер уже сто раз пожалел, что спросил. Разворотил в парне такие гадкие воспоминания, мать их... Про тот захват он знал очень даже хорошо, да и кто не знал-то? Но Робер наблюдал события, если можно так сказать, почти из партера. Тогда был самый разгар их романа с Рокэ, который возглавлял антитеррористическое подразделение и руководил операцией по освобождению заложников. Спасти удалось многих, но не всех. Так бывает. Зато никто из преступников тогда не ушел. — Благодарю вас. Робер почесал шрам на запястье. Он делал это машинально, когда чувствовал раздрай в душе. Рокэ говорил, что это невроз, но до врачей Робер так и не добрался. — Какой у вас необычный шрам. Такой причудливый узор... — Это?.. А, ну да. Вот только объяснить, как именно он появился, увы, не смогу... Лет десять назад был в Нухэте с другом, и мы завалились в какой-то местный притон за экзотикой. Ну и нажрались там какой-то дряни... Утром я проснулся с этим шрамом, а Рокэ — с татуировкой ласточки на одной ягодице и вороном — на другой. Робер не просто так слил историю задницы Рокэ. Очень хотелось снова увидеть на губах Валентина ту, волшебную улыбку. И нехитрый план сработал — Валентин улыбнулся. Весело и лукаво. Лэйе Астрапе, какой же он... — И кто из вас больше испугался поутру? — Ну, точно могу сказать, что ругался больше Рокэ — он потом неделю нормально сесть не мог. Зато больше ни разу веществами не баловался. — Могу его понять. Они засмеялись. История и правда была забавная. У Робера в телефоне даже была фотография жопы Рокэ, но показывать её Валентину было бы совсем уж свинством. Рокэ б шею за такое свернул. — Робер... — Да? — Простите за нескромный вопрос, но вы сами упомянули, так что я рискну спросить... — М? — Вы мужеложец? Создатель, какие глаза у него... То сталь, то серебро, мать их... Но сейчас никакого негатива в свой адрес Робер не чувствовал. Скорее, напряженный интерес. Внутри что-то сладко трепыхнулось надеждой. Неужели так повезло и Валентин разделяет его пристрастия? Из-за своего влечения к мужчинам Робер перестал париться уж лет пятнадцать как, и привык проявлять интерес напрямую, но на то нужны были хоть какие-то основания, намеки. Валентин же пока никак себя в этом смысле не проявлял, да и с чего бы, меньше часа сидят в самолете, привязанные к креслам... Но так хотелось предположить самое сладкое... — Он самый. Вас это смущает? — Вовсе нет. Более того, я восхищен тем, как открыто вы признаете это. Могу только позавидовать вашей смелости. Робер был польщен. Слышать о своей смелости от этого красавчика было приятно. — Да ну, бросьте. Я просто уже в таком возрасте, когда прятаться от себя слишком глупо. — О, многим и жизни не хватает, чтобы позволить себе быть честным с собой. И миром, — на лицо Валентина легла тень, но не печали, а, скорее, философской обреченности. Чужой, как ему это шло... Робер поерзал. — И, к тому же, вы молоды. Так что дело в любом случае не в возрасте. — Валентин, поверьте, когда я был в вашем возрасте — а это было давно, как бы мне ни хотелось сделать сейчас вид, что я юн и свеж, — я до безумия боялся того, что семья, друзья прознают о моем проклятье. Даже руки на себя наложить подумывал. Так что не мне осуждать тех, кто предпочитает помалкивать. Валентин кивнул. Робер деликатно молчал, не желая навязывать собеседнику разговор. Неожиданно на ладонь Робера, лежавшую на столике, легли пальцы Валентина. Почему у него такие холодные пальцы и почему Робера бросает от их прикосновения в такой жар?.. — Робер, я вам очень благодарен. — За что? — Робер удивился не напоказ, а абсолютно искренне. — Я ничего для вас не сделал. — Вы ошибаетесь, — на губы Валентина легла приятная улыбка, а Робер с удовольствием отметил, как украшает она эти губы. — Кроме того, что утомлял вас своей болтовней, больше мне похвастать нечем. — Иногда самые простые слова, сказанные вовремя и тем, кем надо, могут... оказать решающее воздействие. Пальцы на руке Робера чуть сжались. О, неужели светлоглазый принц флиртует? Робер слегка наклонился в сторону Валентина. — Валентин, перед тем, как я истолкую происходящее самым лестным для себя образом, я бы все-таки предпочел знать... — Вы все правильно истолковали, — усмехнулся Валентин. Робера прошило током от того, как поменяла усмешка по юношески мягкое лицо красавчика. Сейчас Валентин отнюдь не казался нервной ромашкой, напротив — в светлых, необычного фиолетового оттенка глазах, читался вызов. Робер, не отводя взгляда от глаз Валентина, перевернул ладонь и теперь уже его пальцы сжимали чужую руку. Если Валентин сочтет, что погорячился с намеком, пусть у него будет люфт. Но как же Роберу не хотелось, чтобы Валентин пошел на попятную! — Мне кажется, Робер, что я знаю отличный способ снять полетный стресс. Валентин выглядел так невозмутимо, будто говорил о фьючерсах на рабочем совещании. Робер кивнул. — Раз способ есть, надо им пользоваться. Вот только у меня с собой нет... — У меня есть. От взгляда странных, теперь почти фиолетовых глаз Робера снова прошило насквозь. Уж на что-на что, а на либидо Робер никогда не жаловался — характерные при резком возбуждении, гм... признаки выдавали его с головой. Валентин улыбнулся краешком губ, явно одобряя энтузиазм предполагаемого любовника. Робер неловко прикрыл пах от проходившей мимо стюардессы журналом и вопросительно посмотрел на Валентина. — Увы, могу предложить только уборную. Не слишком романтично и гигиенично, но иногда можно пренебречь романтикой и гигиеной, как считаете? Валентин говорил, понизив голос и подавшись поближе к Роберу. Его близость оказалась упоительно сладкой, и уже очень, очень хотелось большего. — Я готов. Пренебречь, — твердо объявил Робер. Валентин кивнул и поднялся, взглядом предлагая следовать за ним. Робер, выждал секунд тридцать — больше просто не смог — и, не глядя на других пассажиров, пошел следом. Втиснувшись в туалет, Робер затворил за собой дверь и повернулся к стоявшему у рукомойника Валентину. Тот элегантным жестом — словно на подиуме, а не в сортире самолета — достал из кармана презерватив и положил его на расстеленную на столешнице салфетку. — Вы, вроде, собирались пренебречь гигиеной, — хрипло усмехнулся Робер, расстегивая ремень. — Не настолько, — осклабился Валентин. Робер с удовольствием отметил, как возбуждение изменило холодную, отстраненную манеру Валентина. Тот уже не казался ледяным принцем из сказки про снежных надорских королей. Напротив — правильное, благопристойное лицо Валентина ожило, в глазах загорелся огонь, который, в свою очередь, поджигал Робера. — Пока всё не зашло слишком далеко, нам, полагаю, стоит обговорить некоторые детали... — Валентин чуть приподнял брови, и продолжил: — Есть предпочтения? — Я по-всякому могу, — пожал плечами Робер, придерживая уже расстегнутые штаны, — а ты... вы как хотите? — Для начала хочу, чтобы вы обращались ко мне на «ты». — Заметано. А что еще ты хочешь? — Надень на себя, — Валентин протянул Роберу аккуратно надорванную упаковку. Робер не заставил себя уговаривать — вариант, предложенный Валентином, устраивал его более, чем полностью. Отклячив колено так, чтобы спущенные штаны не упали на пол, он торопливо натянул презерватив, который оказался специальным, для анального секса. Значит, со смазкой можно не возиться — отлично. Валентин смотрел на несколько сумбурные манипуляции Робера с резинкой, штанами и членом внимательно, даже, казалось, с некоторой снисходительностью. Будто добрый учитель на тупого, но старательного ученика. Отчего-то это сравнение Робера развеселило. Интересный всё-таки этот парень, Валентин... Но о прелестях его натуры позже, сейчас всё внимание аккуратному белому заду, который уже предложен Робера. Валентин, обернувшись и не отрывая взгляда от гордо торчащего члена Робера, уперся обеими руками в столешницу и слегка прогнулся в пояснице. Поплевав на пальцы, Робер хотел было сунуть один, чтобы хоть немного размять и растянуть дырку любовника, но Валентин вдруг мотнул головой. — Если тебя это не затруднит, помой сначала руки, пожалуйста. Робер усмехнулся. Уж не потерянный ли братец Рокэ перед ним... Тот тоже в таких делах чистоплюй, каких поискать. — Конечно. — Не обижайся. Просто у меня мизофобия. Не в критичной форме, но... — Не нужно объяснять, всё нормально. Робер вымыл руки со всем тщанием, а потом отдельно намылил указательный палец и развел ягодицы Валентина. Зад красавчика был гладко выбрит, что стало приятным сюрпризом. Роберу нравилось такое, но Рокэ никогда эпиляцией не заморачивался, считая это ерундой, недостойной внимания. Без лишних прелюдий Робер ввел палец в анус. И тут же услышал: — Спасибо. Как мило. И за что же этот котик его благодарит? Чуть продвинув палец вглубь и насладившись тем, как плотно стенки входа обхватывают его, Робер хрипло осведомился, за что его благодарят — за согласие вымыть руки или за предварительные манипуляции с задом. Перед тем, как ответить, Валентин чуть подался назад, насаживаясь сильнее. — За всё сразу... Можешь уже вставить, не бойся. — По твоему заду не скажешь, что тебя часто имеют, — не согласился Робер, отчего-то не желавший причинять Валентину лишнюю боль. — Не имеют, — согласился Валентин, прогибаясь сильнее, — и тем не менее. Давай уже. — Погоди... — Робер сам не понимал, чего упрямится. Возможно, хотелось произвести впечатление, выказать всяческую куртуазность и показать себя галантным любовником. Хотя какое, к тварям, «возможно»? Явно хотелось. Для случайного перепиха в сортире самолета это было смешно, но вот так. Зацепил его этот льдиноглазый принц. — Мне казалось, южане более нетерпеливы, — насмешка в голосе Валентина не злила, а приятно щекотала нервы. — Так и есть, — Робер подвигал пальцем и осторожно добавил еще один, — просто я нетипично галантен. — Очаровательно... мне повезло, — Валентин красиво откинул голову назад, блеснули гладкие явно уложенные хорошим парикмахером волосы. — Надеюсь, после ты не изменишь своё мнение, — Робер не удержался и коснулся губами глянцевых волос. — Разве что в лучшую сторону. — Всё в твоих руках. Образно выражаясь. Робер рассмеялся и, вытащив пальцы из подрастянутой немного дырки, пристроил к делу одетый в резинку член. Обстановка не располагала к длинному, вдумчивому траху, да и Валентин подмахивал энергично и даже, прости Создатель, властно. Робер инстинктивно подчинился ритму, которого требовал любовник. Ближе к финалу Робер подрочил Валентину, и тот, между страстными стонами, умудрился вежливо поблагодарить за любезность. Невероятный парень! Это была последняя связная мысль Робера перед оргазмом. После они молча приводили себя в порядок, спокойно и деловито. Роберу хотелось какой-нибудь нежности, близости, но Валентин, мягко улыбнувшись, намочил несколько салфеток и, до смешного элегантным движением вытершись, натянул белье, а следом штаны. — Тебе хоть понравилось? -— Разве это не бросается в глаза? — глаза Валентина лукаво поблескивали. — Я имею ввиду не еблю, как таковую, это-то дело нехитрое. Я в целом. Валентин ответил не сразу, делая вид , что поправляет запонки, которые в процессе совершенно не пострадали. — Понравилось. Даже больше, чем я ожидал. Это несколько... сбивает меня с толку. — Правда? — Робер расцвел улыбкой, как мультяшный персонаж. — Так может, ну... встретимся ещё как-нибудь? Ты не подумай, я преследовать тебя не собираюсь, просто... — Я с удовольствием, — Валентин протянул руку, словно они на деловых переговорах. Робер сжал протянутую ладонь. Когда они вернулись на свои места, Валентин достал из внутреннего кармана пиджака визитницу. Вынув одну визитку, с очаровательной церемонностью протянул ее Роберу. Робер взял ее, машинально отметив роскошную бумагу и дорогое тиснение. Его рабочие визитки выглядели куда как скромнее, ну да ладно. Протянув свою визитку ответным жестом, Робер аккуратно убрал весьма ценный кусочек бумаги в бумажник. — Ты скоро обратно в Олларию? — Через пару недель. Хочешь предложить что-то конкретное? — Валентин вздернул идеальную бровь. Интересно, он их подщипывает?.. — Очень хочу. — Не знаю, что именно ты задумал, но я, пожалуй, согласен. А сейчас прости, я немного вздремну, сутки не спал. Валентин улыбнулся и откинулся в кресле, прикрыв глаза. А Робер подумал, что сделает свое предложение, как только Валентин проснется. Ждать две недели не хотелось.