Хирурги

Капля пота противно скатилась по веку и повисла на реснице. Отвернувшись от стерильного стола, Хуан помотал головой и стряхнул дурацкую каплю на пол. Шел седьмой час операции, и весь вспомогательный персонал уже сменился. Оставались только главный хирург Рокэ Алва и операционный санитар Хуан Суавес. Хуан тоже мог смениться, свободные люди на подхвате были, но он не хотел. Пока Рокэ здесь, он тоже останется. Хуан напряженно всматривался в сосредоточенное лицо Алвы. Обычно Рокэ во время операций шутил, пел или рассказывал неприличные, но всегда интересные истории. Но сейчас он молчал. Стандартная вроде бы операция, потоковая, но никогда заранее ведь не знаешь… Вот как сейчас... Обычное дело – флегмона на послеоперационном шве. Для Алвы – раз плюнуть. Но в процессе если уж вылезли какие осложнения – только держись. Всех терминов, которыми иногда перебрасывались Алва, его ассистент и анестезиолог, Хуан не понимал, но что дело дрянь, было очевидно. Хуан уже сделал – потихоньку, про себя – то, что делал всегда, когда считал, что Алве не помешает немного помощи. Помолился правильным святым и попросил за Рокэ. За себя-то Хуан редко просил, не хотел злоупотреблять вниманием, так сказать. А за Рокэ просил. Неожиданно Рокэ, не смотря на него, окликнул Хуана. – Суавес, подойди. И возьми хлоргексидин. Хуан внутренне подобрался. В принципе, если не хватало рук, санитарам нет-нет, да и поручали что-то несложное, но Хуану пока так помогать не доводилось. Только стандартные обязанности – убрал операционную, принес биксы с инструментами, завязал халат на хирурге (о, это была любимая часть его работы) ну и всё такое. Схватив бутылек с хлоргексидином, Хуан подошел к операционному столу, и встал там же, где стоял Алва, справа. – Обойди. И лей. Рокэ взглядом указал на раскрытую рану, края которой были растянуты корцангами. – Хуан, если вы уроните бутылку и пару инструментов прямо сюда, вы окажете Талигу большую услугу, – Марсель Валме, ассистирующий Алве, подбадривающе поиграл бровями. – Марсель, не сбивай парня с толку. Мы врачи и должны лечить всех, независимо от политических пристрастий и прочих субъективных факторов, – голос Алвы был серьезен до торжественности, но Хуан знал этого человека не первый год и уже не покупался на эту игру, – но вот когда эр Штанцлер выйдет из больницы, запретить вам подкараулить его за углом и дать ему в глаз я не могу. – И эти люди учат меня гуманности, – фыркнул Валме, закатывая серые глаза. Мевен, анестезиолог, тут же угодливо хихикнул. Хуан вообще подозревал, что тот давно пытается подкатить к Валме, но тут без шансов. Марсель был по бабам – в каждом отделении больницы по телке... Говорят, даже с главврачом, Катариной Оллар, мутит. Но это все неважно, сейчас главное – не налажать. А то и правда – уронишь бутылку в этого Штанцлера... Через полчаса все было кончено, операция завершилась успешно, и бригада наконец была свободна. Хуан вежливо попрощался со своим кумиром и остальными врачами и принялся собирать инструменты, готовя операционную к уборке. Неожиданно его окликнул вернувшийся Алва. – Эй, Суавес. – Да, господин Алва? – Не хотите выпить с нами? Мы с парнями хотим зависнуть в баре рядом. Я угощаю. Хуан замер, растерявшись. А вот волоски на спине не растерялись – встали дыбом. С одной стороны – немыслимая, необъяснимая удача. С другой – Хуану стало страшно оказаться настолько близко к своему почти идолу. Хотя почему почти... Суавес так и стоял, с нелепо выставленным вперед биксом в вытянутых руках, и лихорадочно соображал, что ж ответить и рискнуть ли присоединиться к небожителям, раз уж зовут. – Ну же, Суавес. Думайте быстрее. Абвении, Алва мало того, что разговаривает с ним, так еще и чуть ли не уговаривает!.. Воистину, в этом году Зимний Излом являет миру чудеса. Хуан хотел сказать «спасибо, я с удовольствием присоединюсь, для меня это большая честь», но вышло какое-то одно невнятное длинное слово. Однако Алва его понял. – Будьте у служебного выхода через час. Хуан, изо всех сил сдерживая глупую улыбку, закивал, глядя, как Алва изящно разворачивается и отчаливает в сторону своего кабинета. Как оказалось, их компания состояла из Рокэ, Марселя, Мевена и, собственно, Хуана. Бар, в который потащил их Алва, был в меру демократичен, Хуан бывал тут пару раз. Но такие дорогущие напитки, как Алва, не брал. Не из жлобства или бедности (хотя рациональность и была всегда его сильной стороной), а просто потому что не любил слишком крепкий алкоголь, предпочитая ему вино. Валме, как оказалось, тоже не любил скотч и коньяк. Подозвав официантку, Марсель заказал очередной коктейль из серии «Секс на пляже» или какую-то ещё лабуду в этом же духе. Мевен заказал то же самое. Алва насмешливо оглядел Марселя, многозначительно подняв бровь. – Марсель , вот давно подозреваю и даже уверен. Ты – латентный пидарас. – Ну, я хотя бы латентный, – парировал Валме, поправляя и без того идеальную прическу. И как ему это удается?!? Последние четыре часа он проторчал в операционном колпаке. Даже у Алвы волосы примялись... – В отличие от. У Хуана аж уши заострились от такого провокационного поворота в разговоре. Про Алву ходило много всяких странных слухов, но поди знай – от огня этот дым, или от трения длинных языков. Одно Хуан знал точно – в больнице Рокэ ни с кем не мутил. Хотя желающих было – половина персонала. Столько разбитых сердец даже вокруг главных кинозвезд не валялось – да и кто из них мог сравниться с Рокэ?.. Да никто. Даже главный герой гламурных журналов про кино – Ричард Окделл в подмётки ему не годился. В прошлом году одна молоденькая интерн, Айрис, даже вены себе перерезала из-за того, что Алва ее отверг. Но ничего, откачали. Алва и откачал. – Я, Марсель, не пидарас, – Рокэ опрокинул стакан, выпив крепкое пойло залпом. Хуан аж поморщился, представив, каково это. – Я – человек широких половых взглядов. – А, то есть как я – так пидарас, а как ты – так широкие половые взгляды? – Валме хохотнул. – Двойные стандарты такие двойные. Алва рассмеялся в ответ и вдруг посмотрел на Хуана. – Необычный выбор, – Рокэ кивнул на бокал красного в руках Хуана, – одобряю. Один бокал после обеда – даже полезно. Хуану отчего-то захотелось извиниться, но он удержался и просто кивнул. Алва, впрочем, в ответе и не нуждался. – Вот кстати, Хуан, раз уж представился случай. Я вами доволен. Такой редкий случай – человек с вашим анамнезом не упустил шанс начать новую жизнь и вытащить себя из болота старой. Хуан расцвел розами от этих слов. Оставалось только надеяться, что на смуглых щеках румянец не бросается в глаза. – Спасибо. Я вам по гроб жизни обязан, господин Алва. Все благодаря вам... Рокэ поморшился и перебил его резким жестом. – Хуан , вы меня очень обяжете, если больше не будете об этом упоминать. Вы вполне отблагодарили меня тем, что не облажались. – Да-да, Хуан, пощадите скромность Рокэ, не вгоняйте его в краску, перечисляя пункты, по которым он прекраснее всех на свете, – глумливо пропел Валме, в этот момент действительно напомнивший Хуану пидараса – в самом плохом, переносном смысле этого слова. Но Рокэ отомстил за себя – молниеносно перегнувшись через стол и выбросив вперед руку, растрепал тщательно уложенные волосы Валме. Хуан ощутил внутри себя приятно злорадство. – Чужой!.. – Валме отпрянул, но было поздно. – Ну ты негодяй!.. Вот ведь злопамятный мерзавец! – Пощади мою скромность, не трать на меня столько эпитетов. Алва отсалютовал Марселю бокалом, после чего обратился к Мевену. – Иоган, вы сегодня молчаливы. Нехарактерно для вас, уж не обижайтесь. Мевен пожал плечами. – Да так, обдумываю одно предложение... Зовут в другую клинику. – И что с условиями? – Алва смотрел на Мевена через стекло бокала. – Денег больше. График приемлемый. Да и к дому близко... – Так соглашайся... – Валме подцепил за хвостик креветку и отправил в рот. – Чего тут думать. Хуан внимательно посмотрел на Мевена из-под ресниц. Бедолагу было немного жаль – Валме то ли не понимает, что Мевен ждал от него совсем других слов, то ли понимает, и тогда всё еще печальнее. А может, это Хуан со своей сентиментальной колокольни о других судит, и судит неверно... Так-то Мевен тот еще пройдоха, по морде видно. Может, и добьется еще своего. И уж точно у него с Валме шансов больше, чем у самого Хуана с Алвой. Суавес спрятал взгляд в бокале, мало ли, кто-нибудь поймет, что он там себе за крамолу думает. Но предосторожность оказалась излишней. И Рокэ, и Марсель смотрели сейчас на Мевена. Алва скривил красивые губы и заговорил. – Марсель, ты не то говоришь. Тебе бы наоборот, всячески пытаться удержать нашего лучшего анестезиолога, а ты его подталкиваешь к выходу. Хуан тут же задумался – Алва тоже Мевена пожалел? Уж кто-кто, а Хуан из первых рук знал, что за резкой манерой Алвы скрывалось воистину доброе сердце . Когда девятнадцатилетнего уебка Хуана Суавеса привезли в ближайшую больницу с тремя ножевыми ранениями, шансов, что он выживет, практически не было. Но, видать, были у Абвениев еще на Хуана планы. Вместо захудалой больницы на окраине, куда попадали такие, как он, скорая привезла его в лучшую клинику Олларии – так уж вышло, что пырнули то Хуана совсем рядом с ней. И ведь оказался он в этом районе впервые в жизни... Гондон следователь, Демис Гастаки , крышевавший банду Педро Гомеса, который Хуана и пырнул, хотел Педро отмазать и всё на Хуана свалить. И сакотту, сука, подкинул, и со свидетелями подсуетился... Но счастливые хуановы звезды привели в тот момент к Хуану Алву. Зачем лучшему хирургу клиники, даже не дежурившему той ночью, вообще упало самому вписываться в это дерьмо, Хуан точно не узнал. Но в глубине души был уверен, что Рокэ просто человек такой. Хороший. Он и следака сраного от Хуана отвел: может, бабла дал, а может, и припугнул. Говорят, Рокэ с детства дружбу с братьями Савиньяк водит, а уж это такие тузы, против них ни одна кодла сунуться не рискнет. Так или иначе, Алва Хуана прооперировал сам, лечение оплатил , а когда Хуан очухался, денег перед выпиской предложил. Но Хуан, пока в койке после ранений валялся, много всего передумать успел о своей жизни. Никогда он не хотел всю жизнь в криминале прожить, как братья или кузены, да и все вокруг, и счёл, что случившееся – знак свыше. Знак, что пора жизнь кардинально менять. И потому от денег Хуан отказался. И попросил кое-что другое... От воспоминаний Хуана отвлек голос Мевена. – Приятно слышать, что вы считаете меня лучшим. Это много для меня значит. – Влюбился, что ли ? – Валме через соломинку потягивал свой воистину педриловский коктейль. Мевен улыбнулся, а Алва только головой покачал. Знает, как пить дать знает, что Мевен к Марселю неровно дышит. – Не, не влюбился, – ответил наконец Мевен. – Должен же в больнице быть кто-то, кто не влюблен в Рокэ Алву. – Я не влюблен, – усмехнулся Валме, подзывая официанта и жестом приказывая повторить коктейль, – не в обиду, Рокэ, но пасть жертвой твоих чар мне мешают отсутствие у тебя сисек и наличие члена. Существенные недостатки в любовнице, на мой вкус. – Насколько я знаю, у твоей нынешней пассии сиськи не больше моих и, судя по характеру, я не исключаю наличие у нее члена и крепких яиц. – Не смей обижать Катарину, завидуй молча! Рокэ скептически задрал бровь. Хуану ужасно нравилась его мимика. Он даже пытался дома повторять все эти фирменные алвовские жесты, но получалось нелепо, и Хуан бросил эту затею. – Марсель, ты пьян, – голос Рокэ звучал ровно и трезво. – Может, тебе не стоит больше пить? – Я трезв как стекло. Суавес, вы незаинтересованное лицо. Похож я на пьяного? Хуан растерялся. Сказать по правде, пьяным Марсель не выглядел. Но и противоречить словам Рокэ не хотелось категорически. – Немного, – разродился он наконец. – Суавес, вы подыгрываете начальству! – Валме ткнул в сторону Хуана бокалом и осуждающе поцокал языком. Разозленным, к счастью, Марсель не выглядел. Да Хуан и сам понимал, что их с Рокэ теперешняя перепалка не более, чем дружеская пикировка. – Это потому, что Хуан – на редкость разумный молодой человек, – Рокэ улыбнулся краем рта и снова пригубил свое крепкое пойло. Вообще-то хирургам не полагалось пить на рабочей неделе, но в правилах всегда есть исключения, уж это Хуан понял давно. И Алву, несмотря на то, что о его пристрастии к алкоголю все знали, никто не трогал. А вот услышать от Рокэ, что он, Хуан, такой весь из себя разумный, было очень приятно, а что Алва успел принять на грудь – не принципиально. – Молодой и красивый, – дополнил Валме, поигрывая бровями. – Красивее санитара у тебя не было. У вас очень эффектная внешность, Хуан. Вам никто этого не говорил? – Говорили, – неожиданно для себя поделился Хуан. – Следователь, Гастаки... так и говорил – мол, рожа у тебя такая, Хуан, что можно и не искать доказательств, на лбу все написано. Марсель с Мевеном засмеялись, а вот Алва даже не улыбнулся, только посмотрел задумчиво, а потом пожал плечами. – Этот ваш следователь, Хуан, сам того не понимая, сделал очень меткое замечание. На вашем лице написано многое, вот только не то, что прочитал Гастаки. Хуан не понял, что именно имеет в виду Алва, но все равно ему было приятно. Любое внимание со стороны этого человека было ему приятно. Скромно улыбнувшись – Хуан свое место знал, и иллюзий, что он равный этим людям, не имел – он вежливо подозвал официанта, попросив повторить вино. – Хуан, что вы там пьете-то... Сегодня платит Рокэ, так что не скромничайте! – Валме усмехнулся и вернул официанта, велев вместо простого хуанова вина нести какое-то с длинным названием, наверняка дорогущее. Нет, так не пойдет. – Нет-нет, господин Валме, не нужно! Я, пожалуй, вообще сегодня больше не буду. – Ну как угодно. Но вы вино все равно несите, бутылку. Я с собой заберу. У меня еще встреча сегодня. – Ты бы, чем Хуана спаивать, лучше б Иогана встряхнул. Он скис совсем, – Рокэ кивнул на Мевена, – оставайтесь, Иоган. Наверняка есть что-то, что может вас удержать у нас. – Ну вроде как есть, – Мевен повел плечами и откровенно посмотрел на Валме. Валме в ответ посмотрел таким чистым и невинным взглядом, что стало понятно – все он, поганец, знает. Не может человек в упор не замечать такие знаки – если только нарочно не старается. Хуану опять стало Мевена жаль. Ему казалось, что он хорошо этого бедолагу понимает. Мало беды, что пидарасом уродился, так еще и в гетеросексуала втрескаться... Хуан сам через такое проходил, вернее – проходит, и ничего забавного в этом не видел. Правда, Мевен-то не из оллларских фавел и не кэналлиец, и в его кругу за пидарасню на перо не посадят, но все равно... Хуан тихонько вздохнул. А Марсель вдруг встал, резко оттолкнувшись от столика. – Пойду отолью. И так пристально вдруг посмотрел на Мевена... Да ну нет, не может быть... Но Мевен тоже поднялся. – Я, пожалуй, тоже. С ума сойти. Как у них просто всё... Если, конечно, Хуан правильно их понял. Может и правда поссать идут, кто знает. Когда Хуан с Рокэ остались за столиком вдвоем, Алва потянулся. Как-то очень... по-человечески, по-домашнему. Это было непривычно – видеть его таким. – Я так посмотрю, вы тоже сочувствуете бедняге Мевену? – Я? – глупо переспросил Хуан и тут же разозлился на себя за эту... светскую неуклюжесть. – Вы, вы. Ему и правда стоит посочувствовать. Неразделенная любовь – мерзкая штука. – Ну... да. – А что, Хуан, случалось вам наступать в эту пакость? – Случалось, – Хуан немного робел говорить с Рокэ вот так запросто, и одновременно чувствовал щекочущий восторг. – Но я бы не сказал, что это пакость. Это печально, но лучше в моей жизни ничего не было. Идеальные брови Алвы буквально взлетели на лоб. В его взгляде читалось много удивления и что-то еще, чего Хуан понять не мог. – Хуан, вы не устаете меня изумлять. Причем в хорошем смысле, на редкость. – Я... спасибо. Для меня это очень важно. Вы... Хуан запнулся, не зная, как одновременно и выразить всю глубину своей благодарности и не спалиться со своей глупой любовью. – Я тот самый человек, который хочет еще выпить, – Алва, в который уже раз, пришел Хуану на помощь. – Господин Алва, я не мастак говорить, но вы должны знать. Я вам по гроб жизни благодарен и вы можете рассчитывать на меня во всем и всегда. – Ого. А если я попрошу вас припрятать парочку трупов, поможете? Хуан улыбнулся. – Ну если очень нужно... Они рассмеялись, впервые одновременно и вдвоем. – Не думайте, я не забуду об этих словах, – Алва весело поиграл бровями. – Я тоже, – уверил Хуан. – У нас не принято бросать слова на ветер. – У вас – это у ваших приятелей из окраинных банд? – Ну типа да. Только они мне не приятели, да и кидают они друг друга только так. Но звучало красиво, про не бросать на ветер. Рокэ снова смеялся вместе с ним, и Хуан вдруг подумал, что счастлив. – А как ваша мама, Хуан? В свое время Рокэ то ли в шутку, то ли всерьез сказал, что пожалел Хуана потому, что тот не матерился и не пытался буянить, как парень, с которым его привезли, а, теряя кровь и сознание, просил передать матери, что он её любит и прощает. Хуану было ужасно неловко это вспоминать, но сейчас Рокэ говорил с ним так по-свойски и без всякого высокомерия, что неловкость сдулась и опала. – Хорошо, спасибо. Внуков теперь гоняет. – Её ведь зовут Долорес? – Ага. Рокэ кивнул, но Хуану показалось, что он больше кивает своим мыслям, чем его словам. И верно, слегка затуманившийся взгляд Алвы обрел резкость и остроту. Тряхнув волосами, он довольно похабно подмигнул. – Наши друзья задерживаются в уборной. Это хороший знак для Мевена, как считаете? Хуан, надеясь, что не покраснел как нухэтский томат, с деланной небрежностью заметил, что господин Валме, вроде как, не по этой части. – О, вы недооцениваете лабильность Марселя в половом вопросе. Глаза Рокэ весело поблескивали, становясь от этого просто нечеловечески прекрасными. Хуан на пару секунд выпал из реальности, залюбовавшись. Умеют же Абвении создать красоту, когда хотят.... А еще хотелось думать, что глаза напротив блестят оттого, что смотрят на Хуана. Так-то Хуан понимал, что этим блеском Рокэ обязан выпивке, но иногда хочется потешить себя иллюзией. Что еще остается... Рокэ неожиданно подался вперед. Как хищник – какой-нибудь гепард или пантера. – Хуан, вы подозрительно притихли. Если вам неприятна эта тема, скажите прямо. Я в курсе, как ортодоксальны люди вашей веры и вашего круга в вопросах гайифской любви. – Нет! Карьярра, слишком горячо, он так себя выдаст. – Я хотел сказать, что мне не неприятно. – Поразительная незашоренность. Не устаю вам удивляться. Рокэ снова выпил. Карьярра, а ведь он реально много пьет, и не легкое вино, а коньяк. Хуан нахмурился. – Что, Хуан, передумали насчет широты ваших взглядов? – Нет. Просто... простите, но вы много пьете. Это вредно. Алва чуть не подавился, даже слегка закашлялся. – Оу. Неожиданно. Но благодарю за заботу, это даже приятно. Хуану хотелось сказать, что он готов заботиться о Рокэ вечно, но он удержался. И так сегодня ему перепало столько, что страшно просить о большем. Чтобы скрыть дурацкое смущение, Хуан пригубил вино. Карьярра, слишком теплое, он давно держит бокал в руках. – Ладно, перейдем к менее провокационным темам. Я знаю, что вы неженаты. Но девушка-то есть? – Нет. – Вы приверженец полигамии? – Вовсе нет, – отчего-то Хуан почти обиделся, – просто... ну... Да вы и сами понимаете. Проклятый длинный язык!.. Хуан никогда не был пиздоболом, наоборот – его вечно считали молчуном и букой, а тут на тебе... размяк, сука, от хорошего отношения и брякнул, не успев мозгом подумать. Карьярра, вот тебе, дебил, и неожиданный камин-аут. Да еще и перед каким зрителем! – И что именно, по-вашему, я понимаю? Ровный, вежливый голос. Ну еще бы – не отребье из кэналлийского квартала, с воспитанием человек... Хуан ужасно злился на себя за несдержанность, но вилять и пытаться взять свои слова назад и не думал. Это уж совсем... низко как-то. Может, он себя и стыдится, но отрекаться от того, что признал – совсем днище. – Думаю, вы понимаете, почему у меня нет девушки. – У меня были предположения, – легко, словно о спорте или погоде говорят, ответил Алва. – И, признаться, я рад, что не ошибся. – Рады?.. Хуан не смел поверить в то, что услышал. Этого не может, просто не может быть... Чтобы Рокэ – Рокэ!.. – запал на него... На висках выступила испарина. Карьярра, здесь что, кондиционеры вдруг сломались? – Каюсь, это радость весьма эгоистичного характера. – То есть?.. Хуан не шевелился, так и сидя с бокалом в руке, отчего-то боясь даже пальцем двинуть. – Теперь моя очередь говорить «думаю, вы и сами понимаете», – передразнил Рокэ. Абвении!!! – Я боюсь неправильно вас понять. Руки, руки дрожат от волнения. Хуан осторожно поставил бокал на стол. – Сильно боитесь? – Рокэ усмехался, но это не была неприятная, злая ухмылка. – Сильно. Очень сильно, – не поддержал шутку Хуан, ответив совершенно искренне. – Никогда в жизни так не боялся. – Что там вас напугало, Суавес? Мевен, появившийся из ниоткуда, плюхнулся на свой стул. Мать его, Хуан и забыл, что существуют еще люди, кроме них с Рокэ. Видок у Мевена был донельзя довольный. Таки перепало ему? Но что именно, интересно? Времени, наверное, не так и много прошло... – Хуан страшно переживает, что наш любимый анестезиолог хочет нас бросить. Рокэ так трагично покачал головой, что Хуан чуть не засмеялся, а заодно и выдохнул. Момент, на котором их с Рокэ прервали, был слишком волнительным, у Хуана аж сердце о грудную клетку стучало. Тут надо не налажать... Рокэ дал понять, что у Хуана есть шанс, но на что именно... – Ну так пусть не переживает, – Мевен ухмыльнулся, – я решил остаться. – Прекрасно. За это стоит выпить. Рокэ отсалютовал бокалом и они с Мевеном чокнулись. Хуан машинально ответил и чокнулся, когда обратились к нему, но мысли его были крайне далеки от карьерных метаний Иогана Мевена. Он даже ещё раз проанализировал поведение и слова Алвы в этот вечер, чтобы убедиться, что интерес Рокэ ему не померещился. Алва всегда был к нему добр, и страшно было принять дружеское участие за подкат. Потерять расположение Рокэ и призрачный, но шанс на дружбу было страшно. Но ведь он не ошибся, все знаки говорят за это. Да и зачем бы Рокэ создавать двусмысленные ситуации вокруг Хуана? Не того Суавес полета птица, чтобы интриговать вокруг. – Марсель, я уж боялся, ты утонул. Собирался идти тебя спасать, – Рокэ смотрел на вернувшегося Валме. – Сомневаюсь, что если бы я тонул в сточных водах, ты бы туда за мной нырнул. Марсель показался Хуану более румяным, чем перед походом в сортир. Что у них там всё-таки было, у этих двоих? Похоже, Алве тоже интересно. А у Хуана есть время взять себя в руки. Успокоиться, чтоб не наделать глупостей. – Не нырнул бы. Но ассенизаторов бы вызвал. Друг я или кто. – Или кто, раз не хочешь во имя дружбы нырять в дерьмо. Рокэ не обиделся, наоборот засмеялся, красиво откидывая голову. Хуан залюбовался, попутно удивившись, как можно влюбиться в кого-то еще, когда видишь Алву каждый день. Извращенец этот Мевен, как пить дать. Резкая, тяжелая мелодия, такая пронзительная, что перекрыла звучащую в баре музыку, прервала смех Алвы. – Марсель, сменил бы ты мелодию на телефоне. Эта, с позволения сказать, музыка оскорбляет мое чувство прекрасного. – У тебя просто неправильное чувство прекрасного. Все тут знают, что ты извращенец. Сказав эту возмутительную глупость, Марсель ответил на вызов. – Да, дорогая. Что там говорит дорогая, Хуану слышно не было. Зато было интересно подумать про то, что Валме сказал про дурной вкус Рокэ. Может, Хуан как раз вписывается со своей непритязательностью в неправильное чувство прекрасного у Алвы? Разговаривал Валме недолго. Положив трубу на стол, пригладил волосы. – Господа, вынужден вас покинуть. Увы, моего присутствия настойчиво требуют в другом месте. Не могу отказать даме, так что прошу простить. – Ты поедешь?.. Хуану показалось, что эти слова вырвались у Мевена против его воли. И верно – тот сразу попытался сгладить. – Ты же выпил, тебе нельзя за руль. – Поймаю такси. Валме положил руку Мевену на плечо. – Прости, с меня вечер в приличном месте. И вы, парни, извините, что сваливаю. Марсель кивнул и был таков. Хуану в очередной раз стало жалко Мевена. И теперь вообще как-то неловко было, сидеть втроем за столом, когда все всё понимают про то, что происходит. Да и не до чужих драм было Суавесу, когда решалась его собственная судьба. К счастью, Мевен тоже быстро отчалил, и Рокэ с Хуаном остались вдвоем. – Ну и как вам эта история? Покруче любой мыльной оперы, не правда ли? Мыльные оперы Хуан не смотрел, но суть идеи уловил. – Возможно. Но в сериале – игра, а тут живой человек страдает. – Вы не устаете меня поражать, – Алва смотрел на Хуана откровенным, изучающим взглядом. – В хорошем смысле, не напрягайтесь. – Ну... спасибо. Мне очень приятно. Хуан не знал, что еще сказать. Он понимал, что собеседник из него так себе, и потому решил, что лучше смолчать, чем ляпнуть что-то, что выставит его в глазах Рокэ дебилом. Конечно, безумно хотелось закончить разговор, прерванный Мевеном, но самому возвращаться к этой теме было страшно. И неловко. Навязываться не хотелось, быть в шкуре бедолаги Мевена – тот еще отстой со всех сторон. – О чем вы думаете? У вас снова печальное лицо. – Нет, – Хуан улыбнулся, – оно не печальное. Просто задумался. – Так о чем же? –О вас в основном. – И что надумали? Хуан покрутил в пальцах бокал, ловя на него отблески висящих над баром светильников. – Я бы очень хотел знать ваши планы насчет меня. Алва помолчал несколько секунд, показавшихся Хуану вечностью. Когда Рокэ заговорил, Хуан понял, что во время этой паузы забыл дышать. – Мои планы относительно вас, Хуан, весьма обширны. Но для начала неплохо бы согласовать их с вами. Как вы смотрите на то, чтобы продолжить обучение и стать хирургом? Суавес натурально потерял дар речи. Стать хирургом... Это была даже не мечта – мечты, по разумению Хуана, имеют какие-никакие шансы на реализацию. А мысль стать настоящим врачом была, скорее, из серии сказок – нечто, что иногда приходит в голову как некий абстрактный сценарий, воображение потешить. Никакой возможности оплатить обучение у Хуана не было и не предвиделось. Разве что заняться тем же криминальным ремеслом, что и его бывшие дружки, но этот путь Хуан закрыл для себя навсегда. Да и не было из того мира ходу в мир, в котором становятся докторами. Скорее, загремел бы Суавес в тюрьму или на кладбище в ближайшие пару лет, вот и вся недолга. – Так что, Хуан? Я приму любой ответ, если не хотите, так и скажите. Хуан машинально провел ладонью по лбу, собираясь с мыслями. – Я бы очень хотел. Очень. Но у меня нет возможности платить за обучение. И с работы я уйти не могу. – Я это понимаю, не держите меня за идиота. Раз я с вами об этом заговорил, значит, готов взять расходы на себя. – Но я не могу позволить... Рокэ перебил Хуана скупым жестом. Вроде едва ладонью двинул, а не подчиниться и в голову не пришло. Была в этом человеке какая-то врожденная властность, заставляющая подчиняться не раздумывая. – Спокойно. Это не благотворительность. Мне нужны хорошие люди. Толковые, рукастые и дельные. Эти слова вызвали у Хуана противоречивые чувства. Восторг с одной стороны и болезненное разочарование с другой . Алва смотрел на него внимательным, цепким взглядом. Нужно было что-то отвечать на это немыслимо щедрое предложение, но у Хуана буквально спазмировалось горло. Все-таки он очень ждал от Рокэ иных слов, это было ясно теперь как день. – Простите, – хрипло выдавил из себя Хуан, – вино не в то горло пошло. Он не пил сейчас вина, и оба это знали, но нужно было что-то сказать. – Ну-с, пока вы приходите в себя, я проясню еще некоторые нюансы моего предложения. Если вы боитесь того, что по окончании учебы останетесь у меня в долгу – не стоит. Я намерен взыскивать с вас компенсацию натурой, на том и сочтемся. Рокэ снова похабно подмигнул, и стало очевидно, что он шутит, но у Хуана внутри все равно душа подпрыгнула. Что ж, хороший момент, чтобы выложить карты на стол. Под видом ответной шутки – самое то. Если Алва захочет, поймет намек, если нет – они так и оставят этот разговор полупьяной застольной болтовней и Хуан больше никогда не даст Рокэ знать, что на что-то надеялся. – Такую плату я могу в любой момент, авансом внести. – Мне нравится идея про такой аванс. Теперь Рокэ не улыбался, а смотрел серьезно. И при этом очень доброжелательно. Сердце Хуана, по ощущениям, стучало где-то под горлом. Подождав пару секунд, чтобы ответить внятно, он медленно, стараясь говорить чётче, ответил. – Мне тоже. – Так чего же мы ждем? – глаза Рокэ загорелись совершенно закатным пламенем. Хуану показалось, что он и сам сейчас воспламенится. – Как насчет первого взноса? – Господин Алва... – Зовите меня Рокэ. – Рокэ, – Хуан с наслаждением произнес это имя вслух, – я хоть сейчас. Но... Я пошутил, про аванс. Я не могу принять такую дорогую услугу. – Это не услуга. Вернее, услуга, но не вам. Я бы хотел увидеть, какой хирург из вас выйдет, но без вашего участия мое любопытство не удовлетворить. Так что предлагаю эту тему закрыть. И поехать уже ко мне. У меня уже пальцы зудят, так хочется стянуть с вас эти провокационно узкие джинсы. Хуан невольно рассмеялся. Прозвучало немного нервно, но плевать. – Разве ж это узкие. Вон у Мевена - это да... Теперь усмехнулся Рокэ. – Возможно. Но внутри его брюк — Мевен, а внутри ваших — вы. Ну так что же, да или нет? – Да. Рокэ поднял руку и жестом попросил счет. Хуан воспользовался паузой, чтобы прояснить кое-что: – Только сразу скажу... Рокэ, насчет этой идеи с обучением... Я, конечно, очень признателен, но... – Давай-ка отложим этот разговор, ладно? Алва бросил наличные на стол и поднялся, всем своим видом показывая, что обсуждать этические проблемы Хуана он сейчас не намерен. Что ж... Хуан тоже хотел сейчас другого. – Хорошо, – Суавес тоже поднялся. – Позже. В груди, в животе, да вообще везде словно горело. Острое, как приправа мамы Долорес, волнение заставляло кровь бежать по венам быстрее, а сердце колотиться в совершенно безумном ритме. И отчего-то было страшно, что это всё сон. Хуан незаметно ущипнул себя за бок. – Эй, полегче! – Рокэ игриво шлепнул Хуана по руке. – Сегодня ставить на тебе синяки – моя прерогатива! Хуан ухмыльнулся. Абвении, какое счастье, что в его куртке есть карманы и можно засунуть руки туда, спрятав дрожащие от волнения пальцы. – Договорились. Рокэ в разговоре перескакивал с «вы» на «ты» и обратно, и Хуан не знал, как ему обращаться к Алве в ответ. Приходилось изворачиваться, а ведь так хотелось обратиться к Рокэ по свойски... Ах-эх, как говорит мама. Центр города сиял и переливался всеми цветами радуги — из окна такси было особенно заметно, как расстаралась мэрия в честь грядущего Излома. Но Хуану, по правде, не было дела до огней ночного города — ничего и ни кого не стесняясь, Рокэ лапал его на заднем сидении, попутно объясняя таксисту дорогу, и Хуана затапливало эйфорией от того, какими свободными, оказывается, могут быть люди. Каким свободным может быть он сам. Рядом с Рокэ. Дом, в котором жил Алва, предсказуемо оказался роскошным. Настолько роскошным, что мозг санитара Суавеса, затуманенный предвкушением по самое не хочу, немного прояснился. Такую красоту он до этого момента видел только по телевизору и в кино, и теперь немного робел. Темное резное дерево, золото, мраморные узоры на полу... вся обстановка кричала о том, чтобы Хуан валил отсюда, что он тут неуместен. Алва, меж тем, перекинулся парой слов с консьержем и, подхватив Хуана под руку, потащил к лифту, совершенно не парясь о том, что навстречу по холлу идет пожилая пара с постными физиономиями. — Господин Алва. Мужчина наклонил голову. Какое противное невыразительное лицо. — Господин Придд. Госпожа Придд. Рокэ поздоровался, почти не затормозив и не отпустив его руки. Хуан мысленно приободрился. Квартира занимала весь последний этаж небоскреба – это стало ясно, когда двери лифта распахнулись, пропуская прямиком в бескрайнее жилище Алвы. Едва они вошли, как Рокэ прижал Хуана к стене и грубо, настойчиво поцеловал. Кровь в Хуане вскипела мгновенно — он ответил на поцелуй со всей неутоленной страстью. Похоже, грядет лучший Зимний Излом в его жизни...