Солнце прошлого

Когда чувства теряют свою власть над нашим разумом, а пелена эмоций, прячущая в своем тумане здравый смысл, рассеивается, включается рациональное мышление, а вместе с ним осознание происшедшего и его возможные последствия. Именно это случилось с Томом, когда Селена вышла на палубу обдумать случившееся, и он остался один в каюте. Он лег на кровать и закрыл глаза, стараясь представить, как будет выглядеть его будущее, если он пустит в него Селену. Он уже спал, когда скрипнула дверь, и в комнату вошел Билл. Он присел рядом с братом и принялся неотрывно смотреть на него, как будто заставляя его проснуться силой мысли. Через несколько минут губы Тома зашевелились, и с них слетело протяжное «Перестань». — Я встретил Селену. Что-то явно между вами произошло. Она сказала, что расскажешь ты. Так что я слушаю, — любопытство сделало Билла кратким в высказываниях, что бывало крайне редко, и сейчас показывало его неподдельную заинтересованность. Сон, минуту назад заменявший Тому реальность, все еще стоял перед глазами, создавая ощущение иллюзии действительности. — Том, — протянул Билл от нетерпения. В тот момент он ничем не отличался от маленького ребенка, ждущего обещанную конфету после обеда, — ты будешь делиться или нет? Понимая, что неугомонное любопытство Билла не даст покоя ни ему ни брату, Том, приподнявшись на локтях, принялся рассказывать, начиная от сцены в баре вплоть до момента его пробуждения. — И что, вы теперь встречаетесь? — спросил Билл, когда Том закончил. — Обычно я с девушками даже после секса встречаться не начинаю, а тут всего-то поцелуй, но, — он придвинулся ближе к брату и продолжил, понизив голос: — Я недавно переосмыслил некоторые вещи, буквально сейчас. Мне приснился сон, очень… Такой запоминающийся в плане эмоций. И там были мы с Селеной, и такие улыбки счастливые у нас на лицах, знаешь. Только Селли была немного другая. Ну, более в гармонии с собой, что ли. И взгляд такой осознанный. Обычно же она такая пугливая, как кролик. — От этого сравнения на лице Тома проскользнула улыбка. — Поэтому я решил попробовать. Попробовать быть верным, любящим парнем. Билл, в душе радуясь за брата, все-таки воспринимал его слова с некой настороженностью. Близнецовая связь позволяла ему заглядывать не только в сознание, но и в сердце Тома. Чувства к Селене там определенно были, но достаточно ли они сильны, что изменить саму сущность Каулитца старшего, которая вот уже на протяжении пятнадцати лет формирует его убеждения, ценности, составляет его мировосприятие и отношение к женскому полу? Что, если его настрой на идеальные отношения развеется также быстро, как и этот сон? — Может, ты немного повременишь с принятием такого важного решения? Это ведь не какая-то девушка с вечеринки, это Селена, она нам как родная. А ты сейчас своими необдуманными желаниями и вещими снами можешь все испортить. — Так, вот начнем с того, что она до сих пор нас не помнит. Ничего за эти два месяца не всплыло у нее в голове. Как будто ей память стерли. Так что тут еще спорный вопрос, — он просто не мог не заострить внимания на этой теме, которая не давала ему покоя с самого сентября. — Да и как мне узнать вообще, получится у нас что-то с ней или нет? Я же не оракул. Надо попробовать, а там видно будет. — Вот видишь, ты снова придрался к какой-то мелочи, хотя должен был кричать, что любишь ее, что уверен в счастливом будущем с ней. И, Том, честно говоря, меня уже мало волнует, помнит Селена нас или нет. Что было в прошлом, пусть там и остается. За это время, что она живет с нами, она мне стала ближе, чем тогда, будучи ребенком. И что бы там ни было, мы должны заботиться о ней. Если ты не уверен в своих чувствах, скажи ей об этом. — И это ей, по-твоему, боль не причинит? — Ей будет больнее, если ты повстречаешься с ней три месяца, а потом бросишь или, того хуже, изменишь, — голос Билл звучал жестче, чем обычно. — Подумай об этом. Ты вообще любишь ее, скажи мне? Вопреки ожиданиям Билла, ответ последовал незамедлительно: — Она мне сто процентов нравится, — выкрикнул Том со всей уверенностью. — Насчет любви… Ну, она же со временем приходит, нет? Билл тяжело вздохнул, глядя на брата. — Не всегда, Том, не всегда… *** Говорят, что свежий воздух проясняет сознание. Но даже морской ветер, превращавший ровную водную поверхность в гигантские волны, был бессилен перед спутавшимися мыслями Селены. Положив обе руки на фальшборт, и направив глаза в небо, она будто ждала, что оттуда свалится непредвиденное обстоятельство и избавит ее от необходимости гадать, как поступить лучше. С одной стороны, все было до невозможности просто: ей нравился Том, и ей хотелось быть с ним. Но с другой — слова старика Фрэнка не выходили у нее из головы «Не каждой девушку дано исправить казанову». «Что это вообще значит? Чтобы встречаться с закоренелым бабником, как Том, нужно иметь какой-то дар?» — Поговорила с Томом? — спросил из-за спины Джастин. Он подошел так бесшумно, что она вздрогнула и рефлекторно прижала руку к сердцу, когда услышала его голос. — Ты меня напугал. И да, поговорила, но все только стало еще более неловко. Джастин сдвинул брови в непонимании. — Что ты имеешь в виду? Для меня тут все достаточно очевидно. Ты ему нравишься, он тебе нравится, — он остановился, внимательно вглядываясь в покрытые тенью черты лица Селены, и спросил уже более осторожно: — Ведь нравится же? — Да, — ответила она так, будто это что-то давно понятный и не требующий внимания факт. — Но дело не в этом. Я не верю ему, Джастин. Том заботливый, добрый, милый, талантливый, у него миллион положительных качеств, за которые его можно любить до безумия, но отсутствие верности сводит это все на нет. Ну и что с того, что он заботливый? Он будет распылять свою заботу на всех. Я не готова с этим мириться. Повернувшись лицом к океану, Джастин закрыл глаза и закусил нижнюю губу, будто желая что-то сказать, но не решаясь. В конце концов, он произнес то, что она хотела услышать, но не то, что он думал на самом деле: — Если у вас есть чувства друг к другу, стоит попробовать. Это лучше, чем жалеть об этом остаток жизни. Тем более, ты скоро уезжаешь. Может, он даже не успеет изменить тебе за это время, — на последней фразе улыбка заиграла на его лице, но грусть в глаза осталась недвижима. Встречаться, будучи неуверенным, куда эти отношения ведут, было не в его правилах. У него были причины скрыть свои истинные мысли, и он пока не собирался ими делиться ни с кем, кроме Бога. Селена глубоко втянула в себя морской воздух и выдохнула, наклоняясь над дрожащей под движущимся судном поверхностью океана. — Я не знаю, Джастин, — протянула она плаксивым голосом. — Ничего не знаю, не хочу принимать никакие решения, хочу оказаться в своей комнате, заткнуть уши наушниками и лежать так под пледом. Желательно в темноте. Он понимающе взглянул на неё, и осторожно приобнял за плечи, будто боясь сделать неверное движение. — Это не такое сложное решение, Селена. Просто очень много всего на тебя навалилось в последнее время: переезд, разлука с близкими, новое окружение. Тебе всего двадцать, очевидно, что даже обдумывание мелочей будет вызывать у тебя мигрень, — Он непроизвольно вдохнул запах ее волос и, понизив голос, продолжил: — Все будет хорошо. Что бы ни случилось, помни, что ты можешь на меня рассчитывать. А что касается твоей личной жизни, предоставь Богу решить этот вопрос. Мне кажется, он уже знает, что делать. Когда он поднял глаза, то увидел Тома, безмолвно наблюдающего за ними, стоя в проеме двери, ведущей с отделения кают на палубу. Его лицо не выражало ни злобы, ни ревности, ни сожаления. Он глядел на них, покрытый тенью задумчивости. Джастин не выпустил Селену из своих объятий, как только завидел Тома. Наоборот, он прижал ее ближе к себе, будто прощаясь с дорогим ему человеком, и отпуская всякую надежду его снова увидеть. Селена и не подозревала о стоявшем за ее спиной Томе и, закрыв глаза, наслаждалась безмятежностью момента. Она никогда не узнает, что в тот вечер они с Джастином были не одни. *** Дверь каюты хлопнула, вырывая Билла из виртуального мира социальных сетей и возвращая в реальный. — Я не буду ничего начинать с Селеной, — сказал Том, усаживаясь на ближайшую к двери кровать. Билл вопросительно вскинул бровь. — А что так? Вышел освежиться на палубу, а там модель, небось, длинноногая на шезлонге отдыхает? — спросил он, подмигивая. — Нет, там Селена с Джастином обнимается, но дело в другом. Она не должна мучиться, гадая, что происходит между нами, нужно ли нам начинать встречаться. При всей моей толерантности к феминизму… — Которой у тебя не достает, — вставил Билл. — Не перебивай. При всей моей толерантности к феминизму, я считаю, что в такой ситуации мужчина должен принимать решение, а не девушка, на которую навалилось больше, чем она может выдержать. И я колеблюсь. Если бы я был на сто процентов уверен, что она та самая, ну или хотя бы процентов на восемьдесят, то давно бы уже предложил ей встречаться. И когда я увидел их вместе, то… Не знаю… Осознание того, что она заслуживает большего, вытеснило ревность. Если бы я ее до бесконечности любил, то хотя бы в мыслях попытался найти способ сделать ее счастливой. А я тут же смирился. Отношения предполагают решительность, причем со стороны парня. У меня ее нет. Отсюда вывод: я не готов встречаться с Селеной. Билл все это время, не отрываясь, смотрел на брата, слегка приоткрыв рот, а потом произнес: — Это самая длинная логическая цепочка, которую ты когда-либо составлял. Я к тому, что ты никогда так тщательно не обдумывал свои отношения с девушками. Том со вздохом прилег на кровать. — Надеюсь, я правильно поступаю. *** Круиз подошел к концу в начале ноября. Оказалось, что все скучали по ощущению твердой земли под ногами. Даже принятые в море решения казались подвешенными воздухе. Одно из таких — решение Тома ничего не начинать с Селеной. Также как и благородный жест Джастина ее отпустить, когда это противоречило всем его инстинктам. И, наконец, Селена, которая, находясь на второй стадии культурного шока, вообще не могла рационально мыслить. Однако устойчивая почва не изменила существовавшего порядка вещей. Каждому пришлось перенести сложившуюся в море ситуацию на сушу, как сумку со зря купленными вещами. По приезде домой только Билл находил себе занятия, которые не были связаны с затворничеством в собственной комнате и проведением целых дней за просмотром сериалов или игрой на гитаре. Селена и Том, комнаты которых находились в относительной близости, а, следовательно, каждый из них мог определить, когда другой выходит из «подполья», почти не пересекались. Обедали в разное время, но чаше забирали еду в комнату. Если бы не глянцевые фотосессии, которыми был забит рабочий календарь Билла, общества друг друга им было бы не избежать. Но Каулитцу младшему было не до них. Туман неуверенности в голове Тома рассеялся, но он все еще не знал, как вести себя рядом с Селеной, при этом, не испытывая неловкости. Прежнее безразличие покинуло его, не оставив и весточки с инструкцией к дальнейшим действиям. В жизни творческих людей рано или поздно возникал момент, когда, несмотря на сильные стороны их характера, они как будто лишались стержня внутри себя, помогающего им поддерживать фасад сильной личности и частично закрыться от неудобств внешнего мира. К счастью для Тома, период внутренней неопределенности принес свои плоды: было готово шесть песен для нового альбома. Тут и там мелькали некоторые недоработки, но все потому, что обычно написанием слов к песням занимался Билл. Зато музыкальная составляющая была закончена полностью, чем Том, несомненно, гордился. Разбросанные на бумаге аккорды, словно пазлы, восполнили пробелы в его уверенности в себе, частички которой он растерял в море. Селена тем временем возвращала вкус к жизни просмотром сериалов. Многие недооценивают целительный эффект продуктов синематографа. Порой достаточно вдохновиться бесстрашным поступком персонажа, чтобы сделать то, на что не хватало духу. Но очень часто поиски этого бесстрашного поступка могут растянуться на целые сезоны. Тем не менее, закончив смотреть Дневники Вампира, и впитав в себя всю энергию и пыл Елены Гилберт, которая на протяжении четырех сезонов не могла до конца определить, к кому тяготеет ее душа, но все равно продолжала преодолевать неприятности, попадавшиеся ей на дороге жизни, Селена потеряла всякую неловкость при мысли о встрече с Томом. Солнце светило как никогда ярко, когда Селена ступила на веранду, ведущую к пляжу. На побережье не было ни души. Обжигающие солнечные лучи покрывали песчинки своим светом, отчего те игриво поблескивали. Ветра почти не чувствовалось; и океан прибывал в относительном спокойствии. Вдруг краски поплыли перед ее глазами. Невыносимое чувство ностальгии подступило к горлу удушающим комком. Селена огляделась вокруг. Звуки океана затихли в ее голове. Солнечный свет туманом заволок все в ее поле зрения, впитывая четкость окружающего мира. Едва различимые человеческие тени, пробивающиеся сквозь заволоку света, мелькали перед глазами. Ей казалось, что их было всего две, но всякий раз, когда она моргала, они меняли расположение. В ушах стоял детский смех. Воспоминания, отчаянно пытавшиеся вырваться наружу, давили ей на грудь, заставляя дыхание ускоряться с каждым сделанным вдохом. Потеряв равновесие от нахлынувших на нее эмоций, о природе которых она даже не догадывалась, Селена села на ступеньки веранды, руками обхватив столбик, подпирающий перила. Каждая клеточка ее существа силилась вернуть то, что было давно утрачено. Безуспешно. Одни только слезы накапливались в глазах, а тени все не переставали смеяться. Испугавшись, что она может потерять рассудок, Селена вбежала вверх по ступенькам в дом, на второй этаж и прямиком в свою комнату. Лишь задернув шторы от прожигающего дыру в ее памяти солнца, и забравшись под одеяло, она почувствовала, как дыхание синхронизируется с чуть ускоренным ритмом сердца, и приходит успокоение. Когда бирюзовые полоски на электронных часах сложились в числа 8:21 pm, Селена наконец откинула краюшек одеяла и сонным взглядом огляделась вокруг. Сон еще крепко сжимал ее в своих объятиях, и она поняла, что проснулась не сама. Настойчивый стук в дверь подтвердил ее догадки. Не спрашивая имени, она просто пригласила стоявшего за дверью войти. Через секунду на пороге появился Том. — Хэй, ты в порядке? — спросил он. Ответа не последовало. Молчание длилось секунд тридцать, по большей части потому, что Селена старалась разбудить свой мозг и вспомнить, что происходило до этого. Том, сложив руки на груди, нервно подергивал пальцами. Ну, а что он хотел? Когда он зашел в комнату, она вообще подумала, что это Билл. Все встало на свои места, когда он заговорил более низким, чем у Билла, голосом. — Вроде, — ответила Селена, раскладывая по полочкам своей памяти солнце, тени и детский смех. — Я видел тебя сегодня на веранде. Я, конечно, не эксперт, но там явно что-то пошло не так, потому что в одну минуту ты стояла и смотрела на пляж, будто видишь его впервые, потом сидела, прислонившись к перилам секунд десять, а потом резко забежала в дом. Я не стал сразу заходить, думал, ты захочешь побыть одна, — он подошел и сел на край кровати. — Так что произошло? Она глубоко вздохнула и подумала о том, что извечные шутки про психушку, окупились сполна. — Прозвучит довольно странно, но, по-моему, ко мне возвращаются мои воспоминания, причем не самым лучшим путем. Глаза Тома распахнулись от удивления. — Что? Правда? И что ты вспомнила? — Солнце, очень много солнца; две тени, как я поняла, они принадлежат вам с Биллом, и детский смех, — произнесла она так, как будто перечисляла список продуктов для похода в супермаркет. Дремота все еще лежала на ее веках тяжелым грузом. Тому показалось, что он в какой-то момент перестал воспринимать родной немецкий язык как понятную, а главное связную, речь. — Что, прости? Как это вообще друг с другом связано? — воскликнул он и через секунду добавил: — Ладно, солнца было и, правда, много. Но тени… Как можно копаться в памяти столько времени и найти только тени? — И детский смех, — поспешила вставить Селена. — И еще это, да. Ох, Селли, ты не перестаешь меня удивлять, — он покачал головой при этих словах. К этому моменту Селена уже полностью пришла в себя, но за последующие сорок секунд не проронила ни слова. Задумчивость отражалась в каждой черточке ее лица: в складке между бровями, слегка прищуренных глазах, приоткрытых губах. — Том, здесь что-то не то, — голос ее звучал будто где-то за стенкой: приглушенный и беззвучный. — Что именно? — спросил он, по ее выражению стараясь понять, что она имеет в виду. — У меня всегда была очень хорошая память. И не только на даты, числа и имена. Я помню, как мы с родителями попали в аварию, когда мне было около полутора года. Я не говорю, что могу воспроизвести каждую деталь произошедшего, но вид разбитой машины и потом белых стен палаты, где лежала мама, до сих пор картинками всплывают перед глазами, когда я думаю об этом. — Это невозможно, — произнес Том больше в шоке, чем в недоверии. — Знаешь, что невозможно? — более твердо продолжила Селена. — То, что это сохранилось в моей памяти, а следующие четыре года — нет. — Может, ты головой ударилась при столкновении. — Если даже и ударилась, на мои интеллектуальные способности это не повлияло. Или что, в шесть лет память внезапно вернулась? Такое ощущение, будто я забыла одну часть своей жизни… Жизни с вами, — она подняла виноватые глаза на Тома. Он протянул руку и погладил ее по плечу. — Не переживай, мы разберемся. А если и нет, то какая разница? Главное ведь, что мы тебя нашли и все хорошо, — его голос звучал так мягко, что ей захотелось откинуться обратно на подушку и проспать сладким сном младенца еще часов пять. — И еще, — Том отстранился, и лицо его вдруг стало серьезным. — Нам надо перестать друг друга избегать. Пусть то, что было в круизе, останется в круизе. Пока что. Хорошо? Какая-то часть ее не хотела соглашаться, потому что это означало поставить точку, ну или хотя бы протяжное многоточие на их отношениях, но преобладавшая часть требовала спокойствия, поэтому Селена с полуулыбкой качнула головой в знак согласия. — Садись, надо поговорить, — сказал Том, только что вошедшему в дом брату. Пакеты свисали с его рук как щупальца. Буфалуксы на ногах, больше похожие на многоэтажные танкетки, качались из стороны в сторону. Билл остановился и посмотрел на Тома так, будто ослышался. — Ты… Я порог не успел переступить! Так устал, что сейчас рассыплюсь. Может, хотя бы дашь мне время переодеться, принять душ? Будь так любезен! Том закатил глаза. — Мне нужно с тобой поговорить сейчас, пока Селли спит. Это важно. — Ладно, — Билл демонстративно бросил пакеты возле двери и прошел к дивану. — Давай, выкладывай, — сказал он, попутно стягивая с себя неудобную, но такую любимую обувь. — Селена мне сегодня кое-что рассказала, и я даже не знаю, как на это реагировать. Билл вопросительно посмотрел на брата, давая ему понять, что ждет продолжения. Лучи заходящего солнца проникали в дом сквозь панорамное окно и скользили по маленькому стеклянному столику, по которому Каулитц старший отбивал нервный ритм. — Она сказала, что начала что-то вспоминать, но вместо четких очертаний и тому подобное она видела тени, — Том остановился, наблюдая за реакцией брата. Тот успел стянуть с себя только один ботинок и замер, обхватив руками второй. — Тени?.. Как в школьном лагере, когда… Том кивнул головой, понимая, что их с Биллом мысли совпадают. — И это значит то, что мы думаем? — спросил Билл, совершенно забыв, что так и не снял до конца с себя обувь. — Я не знаю, но стоит проверить. Если бы такое случилось со мной, я бы хотел знать. — Тогда звони Кроули. Надо с этим делом разобраться. — Кроули… — прошептала Селена с верхних ступенек лестницы. Пыль слетела с книг и разнеслась по ярко освещенной гостиной, когда Селена переложила еще одну стопку книг на пол. Сверху они напоминали бумажные небоскребы, составлявшие ландшафт Чикаго. Она с интересом рассматривала каждую книгу примерно с минуту и откладывала сторону, закладывая очередной этаж здания. — Что это ты делаешь? — спросил Билл, присев на диван подле нее, и ладошкой отмахиваясь от назойливых пылинок. — Хотела что-нибудь почитать, но не могу найти ничего подходящего под настроение, — вздохнула она. Билл пальцами выбивал по подлокотнику дивана незамысловатую, но очень стремительную мелодию. Селена это заметила и сделала вывод, что он нервничает. Каулитцы всегда дергали либо ногой либо пальцами во время или перед тревожным событием. Но в этот раз Билл, по всей видимости, пытался скрыть свою нервозность под беззаботной улыбкой. — Мы с Томом в детстве тоже любили читать, правда, времени было мало. Да о чем я говорю? У нас детства-то было мало, — грустный смешок слетел с его губ. — А у тебя какое было детство? Ну, из того, что ты помнишь. Селена пожала плечами. — Обычное. Все как у всех: с друзьями гуляла во дворе допоздна, домой возвращалась вся чумазая, — уголки ее губ слегка приподнялись, вспоминая теплые моменты, которые теперь казались так далеко. — Но вообще я никогда никуда не вписывалась. Играя с ребятами во дворе, чувствовала себя неловко, если ошибалась; а когда не ошибалась, то ждала промаха от самой себя. Я думала, что если я не смогу делать все правильно, то никто не захочет со мной играть. И по иронии судьбы, так и было. Я чувствовала себя не в своей тарелке, и дети вокруг меня ощущали то же самое. Видимо, верно говорят — то, во что ты веришь, становится правдой для тебя, — она сделала глубокий вдох, смахнула пыль с книги, лежащей на ее коленях, и продолжила: — В садике я тоже избегала групповых игр, чтобы не проиграть и не подвести команду. В общем, детство у меня выдалось тревожное, и эту тревогу я сама для себя создавала. Только играя дома одна или с близкой подругой, я была собой. В школе было еще хуже. Я стремилась к совершенству и почти добилась его, но взамен получила не одобрение, а отчуждение. У меня почти не было там друзей. Все считали меня странной. Только в университете я начала по-настоящему раскрываться как личность. — Ого, — только и смог произнести Билл. Помимо удивления, в его глазах читалось понимание. Кто, как не он, знал, что значит никуда не вписываться? — Это хорошо. — Что? — Не подходить под социальные стандарты. Это значит, что ты видишь мир по-другому, мыслишь иначе, нежели большинство, — ободряюще сказал он. Селену это мало утешало. — Это сложно, Билл. Я, в принципе, неловко себя в обществе чувствую. Всеми способами избегаю покидать дом, если в этом нет необходимости. Не то, что бы я не люблю гулять или ходить в общественные места. Просто мне не комфортно находиться там одной. Когда я с кем-то, мне намного легче. Но опять же, кто попало не подойдет. Лишь с определенным типом людей, выход в свет перестает быть такой пыткой для моей психики. Глаза Билла расширились, когда он услышал это неожиданное откровение. Они раскрылись еще больше, когда Селена вдруг спросила: — Кто такой Кроули? Каулитц тряхнул головой и на секунду зажмурил глаза, подбирая нужные слова. — Это… Эм… Друг семьи… Там долгая история. Почему ты спрашиваешь? — Случайно услышала, хотела спросить. Думала, вдруг к вам гости собираются, в таком случае, мне нужно заранее закрыть себя и свою социофобию в комнате. Она выдавила саркастический смешок на последнем предложении. Билл заметно расслабился, плечи его опустились, и из груди вырвался вздох облегчения. — Ну, ладно, я пойду. Там дела еще надо закончить, — он поспешил покинуть комнату, пока не последовали более неудобные вопросы, ответы на которые он еще не придумал. Селена ему не поверила, но зацикливаться на этом не стала. Это личное дело близнецов, и если они не хотят распространяться, она лезть не будет. Но вот у нее из рук соскальзывает очередное печатное издание в мягком переплете. Это уже не книга, а большой, желтый телефонный справочник, и на раскрытых страницах черным маркером подчеркнута надпись заглавными буквами: «Мистер Кроули Биггенс. Частный детектив».