Сеанс начался. Добро пожаловать!
Реальный бренный мир вмиг потускнел, затерся, слился с чернотой — секунда, и вокруг попадали карточными домиками и сестры-демоницы, и старый обветшалый диван, доставшийся школьнику на барахолке пять лет назад. Вокруг повыплывали медузами духи умерших, отсвечивающие голубизной. Из реального осталась только фотография отошедшей меж двумя свечами за кругом. — Радова Татьяна, — с уверенностью сказал подросток, оглядывая подошедших. По ощущениям опять холодело у шеи, зудело в груди, и жутко мёрзли руки. Плисецкий не любил это, хоть и привык уже давно. Каждый день торчать от десяти до тридцати минут в тусовке умерших, хоть и жуткое дело, но для подростка — та ещё забава. А особенно для нелюдимого пацаненка, забытого всеми в школе, с которой пришлось бежать, как с тонущего корабля, забытого и семьей родной. Не забывали Юроньку только дед по отцовской линии, Николай, да бабка, что Лизаветой звали. Выхаживала она чадо, лечила травками, на свидания к призракам ходила и полюбовно передала дар маленькому внуку, которого одноклассники и понимать-то перестали с тех пор, как в шестом классе он начал на переменах с повесившемся на заднем дворе трудовиком дядей Васей общаться. А дядь Вася мужиком был хорошим, советы на жизнь давал, ответы на контрольных диктовал, пока Юра чётки под партой сжимал. И между прочим повесился от того, что женушка любимая дитя не выносила долгожданное и скончалась. Мальчик, кстати, как душа уже сформировался, и к Юре целая, счастливая семья захаживать начала очень часто. К пятнадцати Плисецкий обладал даром в полной мере, да еще и как ребёнок двадцать первого столетия, представляя эпоху юных энергетических гениев, усиливал бабулин неебически магический подарок в масштабах. До таких масштабов, что осмелился из Москвы перебраться в Петербург, что словно атмосферой больше к призракам располагал, бросив к чёртовой матери школу, да зарабатывать самостоятельно, срезая за вызов духа в день по десятке тысяч. Клиенты на удивление находились постоянно. Одними из них и были те самые сестры, никак не желающие уступать не оформленную до момента смерти наследную долю в виде пятикомнатной. Квартира досталась, кстати, сыну двоюродной сестры бабки по заныканному за настенный ковёр на даче все же написанному завещанию. Сестры ушли ни с чем, десять тысяч при выходе на пороге оставили (по-другому нельзя! так положено!), а потом и правда такую бумажечку нашли. По честности дом передали. Обязательными условиями вывода духов были несколько пунктов. Первым шёл круг. На кой-черт нужен — Юра знать не знал, но велению бабули, каждый раз навещающей внучка, следовал. Во-вторых нужна была фотография покойника. Тёзок по миру полным-полно, а воззвать нужно строго одного человека. Да и не узнать будет неприлично, все же и умершие тоже люди. На третьем месте — расколотый на два морской камешек, чтобы мостик из мира в мир искрой создать, щелкнуть кусочками до звона друг о друга, перенестись из серой России в более адекватный мир и начать. Чётки, потому что без них на длительных встречах вообще никуда. Ну и самое главное — живой человек для энергетической смены. Тур в мир мертвых без потери сил не оставляет. Звонок в дверь отвлёк юношу от раздумий. — Кто? — Юрий Плисецкий? Я к вам на сеанс записывался, — сообщил приятных мужской голос за стеной. — А, ща. Плисецкий отворил замок, прокручивая второй, сниял цепочку и, наконец, открыл гостю дверь. Перед ним — солидный мужчина, в тонком пальто средь августа месяца, полностью чёрном, укутанный в шарф, и вообще тянущий на побег из весны или осени, но никак не на лето. Пусть в этом году Северная столица на восьмой месяц года не жаловала тёплой погодой, но люди сохраняли вкус лета хотя бы в стиле одежды. Белая-белая кожа отсвечивала от жёлтой лампы в прихожей нездоровым цветом. И весь этот ансамбль делал мужчину уж совсем ненормальным. — Кого вызывать будем? На вопрос мужчина усмехнулся. И Юра готов поклясться, что улыбка настолько выглядела коварно и по-блядски, что что-то этот молодой человек вселенски точно не договаривал.Лишь бы не любимую мертвую шлюху вызывал.
— Друга моего. Кристофа. Умер несколько… — гость остановился, запнулся, подумал о чём-то своём, — лет назад.Имя какое-то странное.
— Садитесь в круг, ээ…? — за время знакомства и их короткого вчерашнего диалога, клиент так и не удосужился представился. — Виктор, — услужливо улыбнулся мужчина. Улыбка его тут же сменилась в изгибе на игривую, милую. — Виктор, — поправился Юра, глядя на новенькое глянцевое фото. Весь из себя модельный мужчина в рубашечке с расстегнутыми сверху пуговками стоит у красного кабриолета, по догадкам — где-то в Альпах. Шторы снова захлопнуты, фотография предоставлена, круг перейдён, камень ударен, бусы — в руках. Плисецкий надиктовывал про себя ритуальную речь. Гость фамилию мертвеца не назвал, концентрироваться пришлось сильнее в разы. Опять все вокруг стало рушиться карточками, опять исчезла мебель, стены, впреди раскинулась тьма. Бледные призраки-медузы всплыли фонариками. И ни одного Кристофа среди них не было. Мурашки стали брать не только позвоночник. Юра опешил. Открыв глаза он оглядел гостеприимный потусторонний мир, с паникой рассматривая округу. И вместо призрака друга клиента увидел лишь два красных-красных глаза, выделяющихся на общем фоне голубых, покинувших реальность душ. — Мой друг умер. Два столетия назад, — отчётливо услышал Юра все тот же мерзко-приятный бархатный голос, пробравшийся сквозь купол смерти.Юра Плисецкий не понял нихуя.