казалось бы

— знаешь, будь у тебя нормальное детство, то ты бы, наверное, тоже мечтал стать героем. даби приподнимает голову. в комнате темно, в тусклом свете лишь еле заметно блестят его скобы. тошинори лениво смотрит в ответ. — даже не знаю, с какой стороны подступиться, чтобы ответить. тонкие струи ветра тихо свистят через небольшую щель в окне. комната не проветривается все равно, но в ближайшее время это вряд ли кому-нибудь будет нужно; как сказал яги, запах копоти и сожженных стен с этим помещением теперь будет связан навечно. — ни с какой не отвечай. это простая правда: будь у тебя нормальный отец – было бы, вероятно, обычное детство. — это ты меня так на него натравить хочешь? тошинори медлит. — не уверен. в целом идея не так плоха. — спасибо за откровенность. — да ладно тебе. — а какую цель ты вообще преследуешь? зависть съела? номером один всегда кто-то будет. не будет старателя – будет тот же сокол. — ну-у-у, что ты. — яги неопределенно взмахивает худощавой рукой, прикрывает глаза и выкидывает потухший бычок. он был одним из немногих людей в жизни даби, которому курение не шло совершенно, хоть и выглядел он, как онкобольной. — вот уж сокол точно номером один не станет. ему и сейчас-то, мягко скажем, некомфортно во всей этой его 'геройской' жизни, от которой он всегда бежал. востребованность, работа на два фронта, ответственность, сми... — так он все-таки не хочет в альянс вступать, да? — усмехается даби. — конечно же нет. а то ты не знал. — почти синхронно усмехается яги в ответ. через шесть секунд молчания тошинори достает новую сигарету и подкуривает от пальца даби. сам даби почти восхищается тошинори яги. парень за свою короткую, но насыщенную жизнь видел много недопонимания, обмана и лицемерия, но это – практически невероятно. казалось бы. то, насколько весь мир старательно поделил сам себя на черное и белое, сыграло ему на руку. всемогущий – картинка исключительно белая. даже ослепляющая полностью. а за белой-белой картинкой – черная-черная тень. тошинори даже не нужен был повод становиться 'злодеем' – его просто все заебало. даби был почти удивлен, когда яги предложил сотрудничество с альянсом, потому что не имел никаких сомнений по поводу того, что всемогущего от шигараки тошнило. то есть, конечно, героя от злодеев и должно тошнить. но шигараки не нравился тошинори как внук наны. слишком пафосный и нарциссичный. это для героев. это роль всемогущего, нажравшегося пафоса в своем латексном костюме. это, в крайнем случае, роль тошинори яги, нажравшегося говна в злодейских канализациях. а для шигараки сотрудничество и с одним-за-всех, и со всеми-за-одного была клевой игрушкой, раздувающей его и так безразмерное чсв до размеров бицухи всесильного. работа с тошинори была новым опытом. наблюдать за тем, как он меняет маски, быстро, как эмоджи на айфоне; наблюдать, как сидит на культурном фестивале с усталым и счастливым видом и смотрит на беззаботных детишек, которых окружающий мир точно также затянет в бессмысленную кавалькаду смертей и выпусков новостей; наблюдать, как искренне переживает за раненного в бою мидорию [ в голове даби дополнял: возможно, яги просто не хочет повторения судьбы томуры с ним. или наны. ] это новое для даби мировоззрение. он привык к исключительно темной стороне, которая, забывшись, хочет лишь власти и, быть может, крови. но крови тошинори яги точно не хочет. даби не ебет, чего он хочет, но с интересом идет следом. это, наконец, новые ощущения. тактильные ощущения даби снижены до максимального минимума. он не чувствует касания кожи с предметом – он чувствует лишь прикосновение обратной стороны пришитой кожи к собственной плоти. даже не слепота какая-нибудь, даже можно привыкнуть, но невольно начинаешь воспринимать все вокруг несколько иначе. исчезает шероховатость и прохлада, исчезает покалывание и мягкость. четче ощущается форма и улучшаются двигательные рефлексы. таким образом, обычные люди чувствуются практически одинаково. мягкие, податливые, ровные. но тошинори – твердый, яркий, угловатый. и тогда даже остатками сознания начинаешь чувствовать больше. еще – даби не нравятся длительные бессмысленные размышления. не нравятся философствования, и рефлексия, и переосмысливание – но яги невольно заставляет. потому что он – тонкокостный, вечно уставший туберкулезник, потому что волосы у него сухие и секутся, а кожа облепляет ребра, и плоти не хватает даже на нормальные мешки под глазами, потому что он весь из себя слабый и причуды у него никакой нет – но он все равно куда сильнее и даби, и многих, многих других. и даби невольно гипнотизируется, и убеждается, и смеется [ над собой ] а тошинори лишь просит иногда помочь и купить еще сигарет. даби едва ли не первый в его жизни человек, которому от него ничего не нужно – даже в теории, даже 'если вдруг что'. тошинори не ебет, что ему вообще нужно, но с интересом всматривается в голубые глаза. раз ничего нет, то и бояться нечего.