кошмары

дикая охота изводит ее каждую ночь. изморозью серебрит его виски, когда он слышит ее то ли выдох, то ли всхлип утром: гордая ведьмачка не плачет и ни слова не говорит о своих кошмарах. ведьмачка молчит и каждый раз, ложась спать, кладет рядом с собой свой меч, цепляясь за него, как безнадежно больной за совсем глупую и никогда не оправдающуюся надежду. Зираэль видит во снах Эредина. видит растерзанную себя, выпачканную кровью, стыдом и страстью такой же темной, как и король охоты: липкой, мерзкой, заставляющей ненавидеть каждый миллиметр собственного тела, каждый его нерв. Зираэль просыпается ещё до рассвета, стирает пот со лба и долго на болотах ищет багульник. видит его мрачную зелень и набирает охапку, нашептывая на каждый лист злой заговор. Зираэль готова на все, чтобы не дать Эредину того, чего он ждёт. Аваллак'х наблюдает за ней всегда издалека, страшась оставить даже на мгновение. смотрит, как перед ее ногами расступаются низкие заросли брусники, как каждый ее след заполняется мутной болотной водой. эльф чувствует, как монотонной болью сводит сжатые в кулаки руки: он не может позволить Ласточке, такой живой и летней, попасть в силки. Знающий мудр и видит, как ужас выедает радость Зираэль, как медленно замерзает его певчая птица в предчувствии зимы и холода. эльф приходит к ней каждую ночь, бесшумно и незаметно, чертит в воздухе над головой Ласточки мерцающие руны защиты, чтобы хоть немного заглушить болезненный треск сновидений. когда по венам ведьмачки вместе с кровью бежит магия Знающего, когда его теплой энергией пульсирует каждая жилка, Зираэль тонет в коротком сне, дающим минуты отдыха и спасительной темноты. когда Аваллак'х делает чай из соцветий ромашки и валерианы, он не может не замечать, как бледнеет Зираэль. не может не замечать лихорадки и трясущихся рук: но ведьмачка молчит и лишь с обезумевшей тщательностью натачивает меч. - страх не даёт тебе мыслить рассудительно, - эльф долго не отводит взгляд от своей ученицы. - я не боюсь, - Ласточка врёт, спотыкается, прерывает свою нервную пляску с мечом, а потом коротко и горячо выдыхает, - даже если охота найдет меня, я не дам этому ребенку родиться. Зираэль вздрагивает, когда оживают ночные кошмары. физически ощущает ледяные руки Эредина на своем теле, его холодное дыхание у виска. - я не позволю ему даже приблизиться к тебе, - Аваллак'х дотрагивается до рукава ее рубашки, проводит пальцами по ее запястью. Зираэль закрывает глаза, опускает голову, шепчет: - я тебе верю, - и, изменяя своей обычной гордости и смиряясь, позволяет себе слабость просить, - не оставляй меня, пожалуйста. - я не уйду. близость Аваллак'ха, его обещания не избавляют от кошмаров, а потому Ласточка вновь и вновь оказывается в плену Эредина. каждую ночь он смеётся ей в лицо, растапливая честь и желание бороться. в одну из таких ночей Зираэль не выдерживает и приходит в комнату Аваллак'ха. забирается с ногами на его кровать, смотри на спящего эльфа, создаёт иллюзию тепла и безопасности. сама не замечает, как склоняется и целует его в лоб: бережно и нежно, совсем не так, как целует ее во снах Эредин. глупая нежность, неуместная: не столько из чувства, сколько от тоски. Ласточка собирается уходить, когда понимает, что делает не то, что должна и совсем не то, что можно. но Аваллак'х останавливает ее, все также бережно и невесомо беря за руки, притягивая к себе. эльф укрывает их обоих одеялом, обнимает ведьмачку, что без сопротивления вдруг становится не спасительницей мира, а хрупкой и нежной девушкой, которой нужна защита и тепло. Знающий целует лицо своей ученицы, отбросив сомнения и раздумья. ни один не признается другому ни в каких чувствах. никто не говорит о любви. просто в эту ночь оба впервые за долгое время спят без кошмаров.