Часть 1
2 сентября 2018 г. в 13:47
15 июля 2029 года.
- Сенатор Коннор! – дежурившая возле здания Капитолия толпа журналистов словно живая волна хлынула навстречу высокому представительному мужчине с красивым мужественным лицом. Он вышел через матовые стеклянные двери на высокие ступеньки крыльца в окружении нескольких коллег и маячивших за их спинами охранников.
- Пожалуйста, сенатор, хотя бы несколько вопросов, - не унимались репортеры. – Иначе публика нас просто разорвет на части…
В ответ на такое заявление мужчина засмеялся. Он знал, что это правда.
Джон Коннор был любимцем почти всех обычных среднестатистических американцев. Молодой дерзкий политик, он с легкостью проводил через сенат перспективные и смелые идеи о том, как улучшить и существенно облегчить жизнь граждан своей страны, особенно тех, кому по той или иной причине не очень повезло в этой самой жизни. Его обожали все – от домохозяек до школьников, от шахтеров до работников пиццерии.
Любое интервью Джона тут же расхватывалось на цитаты и в разы повышало рейтинг выпустившего его издания или телеканала. Поэтому беспокойство репортеров было вполне оправдано. Ведь если читатели и зрители не узнают, о чем говорил их любимый сенатор, они запросто возьмут штурмом СМИ по всей стране, и тогда начнется первое в мире восстание потребителей информации.
- Без комментариев, - строго произнес до этого стоявший за спиной Коннора крепкий коренастый охранник, оттесняя журналистов от политика. – Расступитесь. Дайте пройти.
- Подождите, Фуэнтес, - остановил его Джон. – Я поговорю с ними немного. Ребята, - с обезоруживающей улыбкой обратился он к мгновенно умолкнувшим репортерам, - давайте договоримся: я отвечаю на любые ваши пять вопросов, а потом вы даете мне возможность спокойно выспаться. Сегодня был чертовски трудный день.
- Конечно, сенатор, - с готовностью согласились на это предложение столпившиеся вокруг него люди с блокнотами и микрофонами в руках.
- Скотт Мэйджор, «Нью-Йорк таймс», - представился молодой человек в синей бейсболке. – Скажите, сенатор, какими вы видите перспективы вашего последнего проекта «Элитное жилье для среднего класса»?
- Вы же знаете, я стараюсь не делать никаких прогнозов, - сдержанно ответил Коннор. – Это вообще довольно нестабильная вещь. Потому что будущее не предопределено раз и навсегда…
- Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами? – раздался вдруг из толпы репортеров чей-то молодой голос.
- Кто это сказал? – напрягся Джон, цепким взглядом охватывая обступивших его людей. Голос сенатора звучал прерывисто. – Я должен видеть того, кто это сказал.
- Кайл Риз «Вашингтон-пост», - поднял руку светловолосый невысокого роста молодой человек с диктофоном в руке.
Джон Коннор потрясенно замер. Для него исчезло ощущение времени и места, а все звуки словно растворились в вакууме накрывшей его тишины.
Перед ним стоял его отец… Обычный, ничем не примечательный парень чуть старше двадцати лет. Встретив его на улице, Джон, скорее всего, просто равнодушно прошел бы мимо, не обратив внимания.
- Почему вы так сказали, Мистер Риз? – спросил Коннор, в считанные секунды снова взяв себя в руки.
Молодой человек смотрел на него внимательным взглядом умных светло-карих, таких же, как и у Джона глаз.
- Не знаю, сэр, - ответил он, немного растерянно. – Мне вдруг показалось, что я когда-то уже слышал от вас эти слова.
- Вы ошибаетесь, Кайл, - возразил сенатор, бледнея, но пытаясь улыбнуться. В отличие от молодого репортера он прекрасно понимал, о чем идет речь. Парадоксы времени больше не были для него неразрешимой загадкой с легкой подачи давно потерянного сурового, но надежного невозмутимого друга в насквозь простреленной куртке. – Этого я еще нигде и никогда не говорил. По крайней мере пока. И очень надеюсь, что никогда не скажу.
- В таком случае, я должен извиниться, - спокойно ответил Кайл. Его губы слегка дрогнули, почти с точностью скопировав знаменитую чуть ироничную улыбку самого Джона.