Чтобы тебе было хорошо

Понимаю, что чувствуют женщины в объятиях Амано. Это все равно, что находиться за стенами крепости, в надежном убежище, ворота которого всегда открыты. Если понадобится уйти. Но самая главная башня твердыни наглухо заперта от посетителей. На двери опущены тяжелые засовы, окна закрыты ставнями. Там внутри тихо, темно и пусто. Но без тепла человеческого дыхания, без вспышек взглядов и мягкой поступи мыслей каменная кладка разрушается, забывая о том, для кого была возведена… Для одного-единственного человека, который смог бы превратить высокую и угрюмую башню в увитую розами беседку. У Марины должно было получиться. Она почти добилась успеха, но… времени не хватило. Розовые кусты увяли, а беседку заколотили деревянными щитами. До скончания времен. Как печально… Но что я могу сделать? Рвусь ли внутрь? Нет. Даже если смогу войти, никогда не догадаюсь, как действовать дальше. Все, что остается, это следить за внешним видом башни: штукатурить, если понадобится, подновлять раствор в швах, подметать дворик… Губы Амано твердеют и отстраняются. — Убери. Не понимаю, о чем он? Да и ко мне ли обращается? — М-м-м? — Убери, я сказал. Голос звучит ровно, но напряжен, как натянутая тетива. — Что убрать? — Руку свою убери. Руку? Какую руку? Где мои руки вообще находятся? Одна ладонью прижата к спине Амано примерно в области лопатки, вторая… Ой. — Не расслышал? Вторая явно собиралась совершить преступление. Вернее, уже совершила, потому что… Пальцы чувствуют капли, на которые распалась струйка пота, сбежавшая по позвоночнику напарника прямо в ложбинку, заканчивающуюся… И когда я только успел влезть ему в брюки? — Ты собираешься что-нибудь делать? Я бы тоже хотел это знать. И если бы Амано не продолжал сжимать мои плечи, наверное… Хотя, не знаю. Продолжать – глупо и стыдно, поспешно убирать – не менее глупо. Но вечно так стоять невозможно. — Извини. Осторожно извлекаю коварную конечность наружу. И что на меня нашло? — Ты соображаешь, что делаешь? Наверное. Правда, мое тело почему-то существовало отдельно от мыслей, ясных и четких. Я думал над несправедливостью мира, в котором Амано служит и защищает, взамен не получая… — Я просто хотел, чтобы тебе было хорошо. Господи, зачем я это сказал?! Голубые глаза мгновенно покрылись льдом. — Ты еще хуже, чем Джей. Напарник наконец отпустил мои плечи, задумчиво прошелся по комнате и присел на кровать. Все кончено. Можно вызывать похоронную команду для светлого будущего. Моего будущего. Не представляю, какими словами придется объяснять Барбаре, что мы с Амано больше не можем работать в паре… Конечно, в итоге расскажу все, как есть, и тетушка, наверное, даже поймет. Но кому от этого будет легче? Стыдно-то как… Хотя нет. Вру. Чего-чего, а стыда не чувствую. Легкое смущение, неуверенность, растерянность, печаль – это есть. Но почему-то ни капельки не стыдно. Мне было… Приятно. Уютно. Тепло. Беспомощность и беззащитность вышли из берегов, но оказались не страшными, как обычно, а необходимыми. Сейчас. И все же, я сглупил. Не надо было распускать руки. Хорошо еще, не полез к нему в штаны спереди, как обычно практикуется в случае общения с женщиной. Хотя… «Покушение на тылы» привело к не менее кошмарному результату. Почему он не залепил мне затрещину? Сразу и безо всяких слов? Я бы мгновенно понял, что к чему, а теперь смотрю и не могу сообразить, как поступить. Извиниться? Так уже. Попробовать еще раз? Стану похож на тупого попугая. И вообще… Это была не моя идея! — Ты хуже Джея, — повторил Амано, сделал тяжелую паузу и продолжил: — Но в этом ты весь. «Хотел, чтобы тебе было хорошо»… Как всегда. Всем, значит, вокруг должно быть хорошо, по твоему мнению? Пожимаю плечами. Да, должно. Всем вокруг. Мне нравится видеть счастливые лица: тогда я забываю о своих неприятностях. Хотя бы на короткий миг. — А тебе? — Что «мне»? — Тебе должно быть хорошо? Думаю. Честно и напряженно. Потом искренне отвечаю: — Не обязательно. Он опускает голову. Рассматривает рисунок ковра или пальцы собственных ног? Неважно. Наверное, сейчас мне следует уйти. Погулять где-нибудь до обеда. Пока успокоятся чувства и мысли. Да, так и нужно сделать! Но в спину мне летит неуверенное: — На самом деле, это не рекомендуется делать, и все же… Возможно, после мы начнем лучше понимать друг друга. Или окончательно запутаемся. Ну и пусть! К черту правила! О чем он? Что делать? Какие правила? Оборачиваюсь. Амано поднимает взгляд. Такими я его глаза еще не видел. Светлые-светлые, словно мерцающие изнутри. А может быть, мне только кажется? — Чтобы тебе было хорошо. Чтобы тебе было хорошо… Он повторяет снова и снова, словно пробуя каждое слово на вкус. Так вот, в чем дело! Неприступный капитан Сэна решил открыть ворота своей крепости? Но зачем? Мне ведь вовсе не нужно… Зачем я опять вру, причем вру самому себе? Нужно. Не стонать от жарких ласк и не падать обессиленно на постель, когда все закончится. Мне нужно просто почувствовать одну-единственную мелочь. Почувствовать, что из всего океана отпущенных жизнью минут, я смогу несколько капель разделить с другим человеком. С кем хочу. Но не с тем, кто просто милостиво и равнодушно согласится, а с тем, кто сделает шаг навстречу. Сделает шаг вместе со мной. Потом наши пути разойдутся в стороны, чтобы больше никогда не пересекаться, но сейчас… И потом, возможно, ЕМУ необходимо то же самое, что и мне. — Иди сюда. Узкая ладонь хлопает по морщинкам на покрывале. Завтра будет другой день. День, в котором мы снова станем прежними и сотрем из памяти затмение дня сегодняшнего. Так будет лучше для всех. Вокруг. Сухое тепло кожи и свежий аромат тимьяна, пропитавший пышные черные волосы… Они не для меня. Не были и никогда не будут. Но пока не закончилось сегодня, я попробую поверить в сказку. — Иду.